Ббк 63. 5 +904 г 75 Редколлегия

158
посланный узнает, что дома, то велит доложить, что Петр Дми-
триевич и Елизавета Михайловна приказали узнать о здоровье 
и спросить, можно ли их принять тогда-то» [Рассказы бабуш-
ки, 1989: 29]. Согласно воспоминаниям той же Е.П. Яньковой, 
княгиня  Архарова,  предпочитавшая  обедать  вне  дома,  «с  ве-
чера призовет, бывало, своего выездного лакея и велит наутро 
сходить в три-четыре дома ее знакомых и узнать, кто кушает 
дома сегодня и завтра, и ежели кушают дома, то узнать от нее 
о здоровье и сказать, что она собирается приехать откушать» 
[Там же: 25]. 
Но чаще всего гости приходили по приглашению самих 
хозяев. Эти приглашения облекались как в устную, так и в 
письменную форму и передавались лично, через знакомых, 
через слуг и посыльных, по почте и т.п. Форма их была са-
мой различной: от «Милостивый государь, имею честь при-
гласить Вас…» или «Покорнейше просим Вас…» до «Забе-
гай на огонек!», «Пойдем ко мне, выпьем, закусим», «Заходи 
чайку  попить».  Характер  обращения,  естественно,  зависел 
от статуса приглашаемого, его возраста и пола, отношений 
с хозяевами.
Иногда использовались пригласительные билеты, главным 
образом  на  званые  балы,  приемы,  вечера  у  представителей 
высшего сословия, а также при извещении о свадьбе. И.А. Бе-
лоусов рассказывал: «Со стороны жениха печатались особые 
пригласительные карточки-билеты, они были небольшого раз-
мера, печатались на самой лучшей бумаге с разнообразными 
украшениями… Текст этих пригласительных билетов до конца 
восьмидесятых годов был у всех одинаков, и обращение шло 
только с жениховской стороны… С конца восьмидесятых годов 
стали  появляться  двойные  пригласительные  билеты:  с  одной 
стороны  –  приглашение  со  стороны  жениха,  а  с  другой  –  со 
стороны невесты [Ушедшая Москва, 1964: 363].
Н.П. Розанов вспоминал о своем знакомом по даче А.В. Ду-
дареве: «…он обыкновенно своим близким знакомым, к кото-
рым принадлежал и я, рассылал в начале октября месяца рас-

159
писание дней, в какие он будет принимать гостей, к которому 
присоединялось приглашение “пожаловать на чашку чая”, ко-
торая оказывалась всегда не чашкой чая, а настоящим хорошим 
ужином…» [Розанов, 2004: 146].
Судя по литературным источникам, нередки были и случаи, 
когда гости приходили незваными и без предупреждения. Без 
приглашения  можно  было  посетить  чей-либо  дом  во  время 
крупных праздников, семейных торжеств. Выше уже приводил-
ся пример празднования именин отца И.С. Шмелева, которого 
пришли поздравить более ста человек [Шмелев, 2011: 243], и 
немалая часть из них не была приглашена заранее. Совершен-
но посторонние люди могли прийти и на поминки [Ушедшая 
Москва, 1964: 368].
Уже не раз упомянутая выше героиня очерка И.Т. Кокорева 
кухарка, отправляясь в свой неожиданно выпавший выходной 
в гости к знакомым и родственникам, естественно, не могла их 
об этом заранее известить, но надеялась, что застанет их дома и 
встретит теплый прием, и ее ожидания обычно оправдывались 
[Русский очерк, 1986: 521]. Н.В. Давыдов, В.А. Гиляровский и 
другие авторы тех лет неоднократно упоминали, что во многие 
московские семьи гости могли зайти без предупреждения, «на 
огонек»,  особенно  молодежь  [Ушедшая  Москва,  1964:  368]. 
Кого-то из хозяев появление явившихся без зова гостей радова-
ло, кого-то раздражало, но многие относились к этому спокой-
но. Так, героиня романа П.Б. Боборыкина «Китай-город», уз-
нав о неожиданном приходе гостя, тут же отдала распоряжение 
заказать еду в ресторане, а слуге велела пригласить посетителя 
в гостиную [Боборыкин, 1988: 139]. Герои рассказа И.С. Шме-
лева «Гости» старик со старухой, нежданно явившиеся в дом 
своего небогатого родственника, тоже были встречены привет-
ливо и накормлены [Шмелев, 2011: 608]. 
Обычно гости приглашались к определенному часу. Время 
званых обедов, ужинов, балов и других празднеств могло быть 
различным, но предварительно обговаривалось, и опоздание не 
приветствовалось. 

160
Встречи  и  проводы  гостей.  Обязанности  хозяев.  Важной 
составляющей приема гостей была их встреча хозяевами, а в 
конце визита – проводы. От характера встречи во многом зави-
села атмосфера дальнейшего общения гостей и хозяев. Соглас-
но традиции, хозяева должны были, высказывая приветливость 
и радушие, ожидать гостей около входа и провожать их в дом. 
В богатых семьях о появлении гостей мог объявить швей-
цар, камердинер или кто-то другой из слуг. Но и в этом случае 
хозяин  и  хозяйка  вставали  и  шли  навстречу  гостю,  привет-
ствуя его. Обычно же хозяева встречали гостей на лестнице, 
на крыльце, в прихожей, в передней. И.С. Шмелев, описывая 
прием гостей по случаю именин своего отца, отмечал: «Отец 
не уходит из передней, принимает народ. Со многими целу-
ется, “будто христосуются”» [Шмелев, 2011: 233]. П.Д. Бобо-
рыкин в романе «Китай-город» писал: «Дом Рогожиных горел 
огнями. Обставленная растениями галерея вела к танцеваль-
ной  зале.  У  входа  в  нее  помещался  буфет  с  шампанским  и 
зельтерской водой. Тут же стоял хозяин, улыбался входящим 
гостям и приглашал мужчин «пропустить стаканчик» [Бобо-
рыкин, 1988: 313]. 
Примером искреннего радушия можно назвать приветствие, 
с которым обращался к своим гостям-художникам В.Е. Шмаро-
вин. «На звонок посетителей “сред” выходил В.Е. Шмаровин. 
“Ну вот, друг, спасибо, что пришел! А то без тебя чего-то не 
хватало… Иди погрейся с морозца”» [Гиляровский, 1956: 117]. 
И.Т. Кокорев описал встречу жениха в доме невесты. «Вот 
он дорогой гость вместе со своими отцом и матерью. Его встре-
чают, приветствуют как старого знакомого, и скоро завязывает-
ся общий разговор…» [Русский очерк, 1986: 451].
На благотворительных обедах для «разных» отец И.С. Шме-
лева обращался к гостям чрезвычайно вежливо и любезно, хотя 
они были намного ниже его по статусу. «Входит отец… Все под-
нимаются. “С праздником Рождества Христова, милые гости, – 
говорит он приветливо, – прошу откушать, будьте как дома”. Все 
гудят: “С праздничком! Дай вам Господь здоровьица!”… Отец 

161
чокается со всеми, отпивает и извиняется, что едет в гости к го-
родскому голове…» [Шмелев, 2011: 137]. 
Во время празднования масленицы отец И.С. Шмелева за-
шел,  чтобы  поприветствовать  своих  работников,  которым 
устроил угощение: «Отец, как всегда, бегом, оглядывает бойко: 
“Масленица как, ребята? Все довольны?” “Благодарим покор-
но… довольны!” “По шкалику добавить! Только смотри, под-
лецы… не безобразить!” Не обижаются: знают – ласка. Отец 
берет  ляпнувший  перед  ним  блинище,  дерет  от  него  лоскут, 
макает в масло. “Стряпухам – по целковому. Всем по двугри-
венному – на масленицу!”» [Там же: 165]. 
А вот как приветствовал гостей, которых привел В.А. Гиля-
ровский, упоминавшийся выше «Барин» из Хитровки. Краси-
во грассируя, он говорил о том, что вы, мол, «с театрального 
Олимпа спустились в нашу преисподнюю; что вы и мы служим 
одному  и  тому  же  делу,  великому  искусству…».  «Красивым 
жестом он поднял налитый сивухой стакан, сделал им привет-
ственный полукруг, хлопнул его залпом и с легким поклоном 
щелкнул опорком, как привык когда-то щелкать шпорами» [Ги-
ляровский, 1956: 38]. 
Приветливость при встречах гостей у представителей низ-
ших сословий нередко проявлялась в поклонах, троекратных 
поцелуях и т.п. Вот как описывал И.С. Шмелев прием гостей на 
именинах одного из слуг своего отца. «На большом артельном 
столе, на его середке, накрытой холстинной скатертью в голу-
бых звездочках… кипит людской самовар. Марьюшка вносит 
с поклоном кулебяку и пирог изюмный» [Шмелев, 2011: 259]. 
Вежливость и приветливость требовалась и от слуг: «Стя-
гин позвонил. Ему отворила пожилая горничная… «Пожалуй-
те, батюшка. Дмитрий Семеныч сейчас вернулись. Тон горнич-
ной напомнил ему Левонтия Наумыча [старого слугу – Л.О.], 
которого он отблагодарил вчера [Боборыкин, 1988: 457]. 
Некоторые  представители  городских  низов,  особенно  мо-
лодежь,  подражая  господам,  нередко,  встречая  гостей,  пере-
межали свою речь вычурными выражениями, исковерканными 

162
иностранными  словами,  чтобы  придать  ей,  как  им  казалось, 
большую любезность и светскость. И.Т. Кокорев в очерке «Ку-
харка» приводил слова повара, приветствовавшего горничную, 
пришедшую в гости к кухарке: «Бонжур, гутморген, мамзель 
Лизет,  –  говорит  он,  обращаясь  к  смазливой  горничной…,  – 
Салфет вашей милости, красота вашей чести». «Мерси-с, – от-
вечает образованная горничная, улыбаясь не менее образован-
ному своему поклоннику» [Русский очерк, 1986: 521].
В такой же доброжелательной атмосфере проходили чаще 
всего и проводы гостей. И.С. Шмелев в рассказе «Росстани» 
описал проводы гостей с именин одного своего героя: «К ночи 
стала отъезжать окружная родня – не оставляли гостить. Бабы 
увозили несговорчивых. Уезжали довольные, благодарили. Все 
лезли  в  садик,  приставали  целоваться,  тянулись  пушистыми 
бородами и мокрыми усами, выговаривали: “Спасибо за уго-
щенье,  батюшка-братец…  Накормили,  напоили,  не  погнуша-
лись…”» [Шмелев, 2011. С. 355]. 
В романе Боборыкина «Китай-город» уважение к уходящей 
гостье подчеркивалось тем, что хозяин провожал ее до дверей: «в 
передней Ермил Фомич собственноручно отворил Анне Серафи-
мовне дверь в сени и крикнул камердинеру: “Проводи”» [Бобо-
рыкин, 1988: 85]. По наблюдениям И.Т. Кокорина, «просим быть 
завсегда знакомыми, – обыкновенный привет хозяев на расстава-
нье»; «премного благодарим за ласку и угощенье», – таковы про-
щальные слова гостей [Русский очерк, 1986: 451]. А П.Д. Бобо-
рыкин так описывал мысли одного из своих героев: «Он знал, 
что она ему скажет, входя: “Доброго здоровья, Вадим Петрович”, 
и, уходя: “всего хорошего” – чисто московскую поговорку, кото-
рую, еще в его студенческие годы, употребляли многие из това-
рищей» [Боборыкин, 1988: 421]. Обращает на себя внимание тот 
факт, что при встречах считалось обязательным осведомиться о 
здоровье друг друга, а при уходе гости должны были пожелать 
здоровья хозяевам и благополучия «этому дому». 
При проводах гостей хозяева обычно их чем-то одаривали. 
Е.П. Янькова, рассказывая о приеме новобрачных графиней Ор-

163
ловой-Чесменской, специально отметила, что «…по окончании 
стола графиня подарила молодым весь сервиз, который был в 
употреблении на пире, а за столом сидело человек сорок или 
более» [Рассказы бабушки, 1989: 220]. Она же, вспоминая об 
одной своей знакомой, писала, что та часто просила разреше-
ния у хозяев взять что-либо из понравившейся ей еды с собой 
и хозяева ей никогда не отказывали [Там же: 25]. В.А. Гиляров-
ский столкнулся с этой традицией в семье Чеховых. «Как-то раз 
в пасхальные дни подали у Чеховых огромную пасху, и жена моя 
удивилась красоте формы и рисунка. И вот, когда мы собирались 
уходить, вручили нам большой, тяжелый сверток, который веле-
ли развернуть только дома. Оказалось, в свертке – великолепная 
старинная дубовая пасочница» [Гиляровский, 1956: 378]. 
Многие литературные источники говорят о том, что и небо-
гатые люди старались что-то дать на прощание своим гостям – 
какое-либо угощение, или небольшие деньги – на дорогу. И.С. 
Шмелев, рассказывая о «приключениях» двух деревенских жи-
телей в Москве, о которых уже говорилось выше, писал: «Тол-
кнулись к сестрину крестнику, пивщику, напоила крестникова 
жена чаем с баранками и дала тридцать копеек…». Дома ста-
рички рассказывали: «Обласкали незнамо как. Уж так-то при-
глядно, так нарядно» [Шмелев, 2011: 616]. 
Молодоженам было принято одаривать чем-либо гостей на 
другой день после свадьбы. «Часа в четыре в дверь моей комна-
ты постучался “молодец из города”… и, подавая мне завернутую 
в салфетку корзиночку с фруктами, заявил, что молодые прика-
зали кланяться и объяснить, что они в добром здравии», – писал 
И.А. Слонов [Ушедшая Москва, 1964: 297].
По старому обычаю засидевшихся гостей оставляли ночевать. 
Весьма красочное описание этому находим у И.С. Шмелева. По-
сле обеда для «разных» гости стали расходиться, хотя всем пред-
лагали остаться ночевать в мастерской, т.к. на улице был мороз. 
«Барин не захотел остаться, увязался с Цыганом – куда-то покати-
ли… Солдат храпит в уголке на стружках. С ним и Пискун улегся: 
не пустили его, а то замерзнет» [Шмелев, 2011: 140]. 

164
В то же время литературные источники полны примеров и 
иных  встреч  хозяевами  гостей,  характер  которых  во  многом 
зависел от статуса гостя. Показателен эпизод из рассказа Л.Н. 
Андреев «В темную даль», демонстрирующий не только зна-
чимость для хозяина статусного положения гостя, но и явную 
наигранность,  искусственность  хозяйского  радушия.  «Зво-
нок его был резкий и властный, и сам Александр Антонович 
вздрогнул; он подумал, что явился кто-нибудь из важных посе-
тителей, и медленно пошел навстречу, сделав на своем полном 
и серьезном лице приветливо-ласковую улыбку. Но она тотчас 
исчезла, когда в полутьме прихожей он увидел бедно и грязно 
одетого человека» [Андреев, 1983: 154]. 
Среди  московской  знати  были  и  те,  кто,  принимая  людей 
даже своего круга, старался показать им собственное превос-
ходство. Так, князь М.И. Долгоруков, согласно воспоминани-
ям княгини Е.П. Яньковой, встречал гостей, сидя на золоченом 
кресле, стоящем на подмостках. «В глупой своей гордости он 
считал, что делает великую честь, когда сойдет со своих под-
мостей и встретит на половине комнаты или проводит до две-
ри: далее он никогда не ходил ни для кого» [Рассказы бабушки, 
1989: 53]. 
В литературе описываются и другие случаи, когда хозяева 
встречали своих гостей не слишком любезно. В романе П.Д. 
Боборыкина  «Китай-город»  рассказывается  о  приезде  одного 
из  героев  в  дом  богатого  родственника.  «Дверь  отворилась. 
Его  принимал  швейцар…».  Затем  гостя  провели  в  кабинет  к 
хозяину. «При входе Евлампия Григорьевича Кроснеперый не 
привстал и даже не обернулся к нему тотчас же, а продолжал 
говорить с приказчиком… Гость остановился и притаил дыха-
ние. Уже самый прием этот оскорблял его. Разве эта “образина” 
не могла попросить его в гостиную и извиниться, приказчика 
сначала отпустить, а не продолжать перед ним, Евлампием Гри-
горьевичем,  своих  домашних  распоряжений,  да  еще  в  ночной 
сорочке и котах» [Боборыкин, 1988: 116]. Пример неуважения 
к гостям приводил и Л.Н. Андреев. «За несколько дней до Рож-

165
дества у Барсуковых случайно собрались гости; Николай не вы-
шел к ним, как вообще не выходил ни к кому из посторонних» 
[Андреев, 1983: 163]. В повести «Губернатор» этот же автор пи-
сал об одном своем герое: «Когда являлись к завтраку гости… то 
он не поднимался им навстречу, не делал обрадованного лица, а 
спокойно продолжал есть» [Там же: 279]. 
Некоторые хозяева, не желая принимать гостей, но, опасаясь 
ухудшить с ними отношения или вызвать общественное осуж-
дение, прибегали к обману, требуя от слуг, чтобы те говорили 
пришедшим, что господа уехали. И.Т. Кокорев писал о кухарке, 
которой «выговаривают, величая деревенщиной глупой, зачем 
она сказала правду, когда приказано было объявлять всем по-
сетителям, что господ дома нет, а она в простоте душевной… 
радушно  отвечала: «Пожалуйте-с,  у  себя,  трубку  изволят  ку-
рить» [Русский очерк, 1986: 514]. Вышколенные слуги, чтобы не 
попасть впросак, иногда по собственной инициативе не пускали 
в дом гостей, которые казались им этого не заслуживающими. В 
одном из произведений И.Т. Кокорева рассказывается о челове-
ке, искавшем работу в Москве. «Ни родных, ни знакомых – нет 
у него в огромном городе; был, правда, один сослуживец-од-
нокашник, да он живет теперь в таких палатах, что и подойти 
страшно; верзила-швейцар стоит у дверей, докладывает по вы-
бору, а на пришельца и не взглянул» [Там же: 486].
Помимо встреч и проводов гостей одной из важных и ответ-
ственных обязанностей хозяев было рассаживание пришедших 
за столом. По тому, куда хозяин предложит сесть гостю, во мно-
гом  судили  об  уровне  уважения  к  нему,  характере  отношений 
между ними, перспективах продолжения знакомства и т.п. Наи-
более почетное, «видное» место находилось в середине стола, 
рядом с местом хозяина или виновника торжества. Вполне по-
нятно, что по правилам тех лет, сюда сажали наиболее знатных, 
известных, уважаемых особ. Определенную роль играли возраст 
гостя, степень родства с хозяином или хозяйкой. Если на свадь-
бы или иные торжества приглашался «свадебный генерал», ему, 
естественно, отводилось одно из самых почетных мест.

166
Далеко не все из гостей стремились быть в центре внима-
ния. Вот что писал Н.Д. Телешов о писателе Мамине-Сибиря-
ке, приехавшем в гости в Москву. «Во время ужина Мамин не 
садился обыкновенно в почетные углы, к знаменитостям, возле 
хозяина, а предпочитал быть среди простых смертных; хотя его 
всегда пытались перетащить на видное место, но он не шел» 
[Телешов, 1987: 172]. Но для многих других людей определя-
емое  для  них  хозяином  место  говорило  само  за  себя.  Важно 
было и то, с кем рядом хозяин сажал гостя. Иногда такое со-
седство  могло  и  оскорбить.  Перед  большими  праздниками  с 
многочисленными  гостями  хозяевам  приходилось  долго  ло-
мать голову, как рассадить гостей, чтобы никто не обиделся, и 
всем было весело и приятно. Когда в доме отца И.С. Шмелева 
устраивали обед для «разных», бывшего барина, рассердивше-
гося на то, что его не пустили с парадного входа, слуга пытался 
задобрить словами: «усажу, где желаете, только не скандальте 
для праздника» [Шмелев, 2011: 85]. В результате барина Эн-
тельцева посадили «…рядом с солдатом и Полугарихой, на по-
четном месте» [Т: 138].
После рассаживания гостей хозяева должны были в течение 
всего празднества оказывать им должное внимание, выражать 
почтение, постоянно следить за тем, чтобы гости не скучали, 
«вести  общую  беседу»,  контролировать  ситуацию,  пресекая 
возможные ссоры, сплетни, нападки друг на друга и т.п. Е.П. 
Янькова, вспоминая об одной своей знакомой, писала, что у нее 
в гостях все чувствовали себя очень комфортно и свободно, но 
при этом хозяйка резко пресекала любые сплетни и злословия. 
В.А.  Гиляровский  писал  о  приеме  гостей  у  Чехова:  «Он, 
обыкновенно, при  гостях работал урывками, но все-таки пи-
сал каждый день… Иногда во время обеда он внезапно вставал 
из-за стола, уходил в кабинет, набрасывал несколько строк и, 
вернувшись в столовую, продолжал застольную беседу. Удиви-
тельно легко у него гостилось. Всякий делал, что хотел, никто 
никому не мешал. И в то время, когда он писал, к нему мож-
но было входить в кабинет, не боясь помешать» [Гиляровский, 

167
1956: 384]. «И всегда – гости и гости. Когда последних съез-
жалось слишком много, а особенно “дамского сословия”, мы, 
своя компания, с Антоном Павловичем во главе, переселялись 
в  баню…  Славно  время  проводили  мы  там  –  и  наливочка,  и 
чаек, и разговоры, да чтения с вечера до утра» [Там же: 385]. 
За столом хозяева обязаны были «потчевать» гостей, следить 
за наполняемостью тарелок и рюмок, давать распоряжения слу-
гам. И.С. Шмелев писал, что на именинах его отца хозяину не 
удается  выполнять  эту  функцию:  «Отцу  некогда  угощать,  все 
поздравители  приходят…»  [Шмелев,  2011:  234].  Наиболее  же 
гостеприимные, радушные хозяйки вообще лишь изредка при-
саживались за стол. Е.П. Янькова, описывая прием новобрачных 
графиней  Орловой-Чесменской,  отмечала:  «Графиня  за  стол 
сама не садилась; на главное место посадила молодых, а сама 
во время стола все ходила и всех приветствовала…» [Рассказы 
бабушки, 1989: 220]. А И.Т. Кокорев, рассказывая об угощении 
жениха и его родителей в доме невесты накануне свадьбы, от-
мечал: «начинается угощение; все, что следует, жениху подает 
невеста, а если молодой человек церемонится, берет по кусочку 
или отказывается выпить три законные чашки чаю, ей вменя-
ется в обязанность потчевать, упрашивать его» [Русский очерк, 
1986: 451]. 
Поведение гостей. Подарки. Гостям, как и хозяевам, следо-
вало  придерживаться  определенных  правил  поведения.  Пре-
жде  всего,  они  не  должны  были  опаздывать  к  назначенному 
времени. П.Д. Боборыкин писал об одной своей героине, кото-
рая торопилась в гости к тетке и боялась не успеть во время. «К 
тетушке Марфе Николаевне езды было четверть часа. Минут 
пять она опоздает, не больше. Пока все идет хорошо» [

жүктеу/скачать 3,48 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: