ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ЦАРСТВО НЕНАВИСТИ
В руках сумасшедшего бога Белый Клык превратился в дьявола. Устроив в дальнем конце
форта загородку, Красавчик Смит посадил Белого Клыка на цепь и принялся дразнить его и
доводить до бешенства мелкими, но мучительными нападками. Он очень скоро обнаружил,
что Белый Клык не выносит, когда над ним смеются, и обычно заканчивал свои пытки
взрывами оглушительного хохота. Издеваясь над Белым Клыком, бог показывал на него
пальцем. В эти минуты собака теряла всякую власть над собой и в припадках ярости,
обуревавшей ее, казалась более бешеной, чем Красавчик Смит.
До сих пор Белый Клык чувствовал вражду — правда, свирепую вражду — только к
существам одной с ним породы. Теперь он стал врагом всего, что видел вокруг себя.
Издевательства Красавчика Смита доводили его до такого озлобления, что он слепо и
безрассудно ненавидел всех и вся. Он возненавидел свою цепь, людей, глазевших на него
сквозь перекладины загородки, приходивших вместе с людьми собак, на злобное рычание
которых он ничем не мог ответить. Белый Клык ненавидел даже доски, из которых была
сделана его загородка. Но прежде всего и больше всего он ненавидел Красавчика Смита.
Обращаясь так с Белым Клыком, Красавчик Смит преследовал определенную цель. Однажды
около загородки собралось несколько человек. Красавчик Смит вошел к Белому Клыку,
держа в руке палку, и снял с него цепь. Как только хозяин вышел, Белый Клык заметался по
загородке из угла в угол, стараясь добраться до глазевших на него людей. Белый Клык был
великолепен в своей ярости. Полных пяти футов в длину и двух с половиной в вышину, он
весил девяносто фунтов — гораздо больше любого взрослого волка. Массивный корпус
собаки он унаследовал от матери, причем на теле его не было и следов жира. Мускулы,
Джек Лондон «Белый клык»
100 лучших книг всех времен:
http://www.100bestbooks.ru
кости, сухожилия — и ни унции лишнего веса, как и подобает бойцу, который находится в
прекрасной фррме.
Дверь в загородку снова приоткрылась. Белый Клык остановился. Происходило что-то
непонятное. Дверь открылась шире. И вдруг к нему втолкнули большую собаку. Дверь
тотчас же захлопнулась. Белый Клык никогда не видел такой породы (это был мастиф), но
размеры и свирепый вид незнакомца ничуть не смутили его. Он видел перед собой не дерево,
не железо, а живое существо, на котором можно было сорвать злобу. Сверкнув клыками, он
прыгнул на мастифа и располосо вал ему шею. Мастиф замотал головой и с хриплым
рычанием ринулся на Белого Клыка. Но Белый Клык скакал из стороны в сторону, ухитряясь
увертываться и ускользать от противника, и в то же время успевал рвать его клыками и снова
отпрыгивать назад.
Зрители кричали, аплодировали, а Красавчик Смит, дрожа от восторга, не отрывал жадного
взгляда от Белого Клыка, расправлявшегося с противником Грузный, неповоротливый
мастиф был обречен с самого начала, и схватка кончилась тем, что Красавчик Смит палкой
отогнал Белого Клыка, а мастифа, полумертвого, выволокли наружу. Затем проигравшие
уплатили пари, и в руке Красавчика Смита зазвенели деньги.
С этого дня Белый Клык уже с нетерпением ждал той минуты, когда вокруг его загородки
снова соберется толпа. Это предвещало драку, а драка стала теперь для него единственным
способом проявлять свою сущность. Сидя взаперти, затравленный, обезумевший от
ненависти, он находил исход для этой ненависти только тогда, когда хозяин впускал к нему
в загородку собаку. Красавчик Смит, видимо, умел рассчитывать силы Белого Клыка,
потому что Белый Клык всегда выходил победителем из таких сражений. Однажды к нему
впустили одну за другой трех собак. Потом, через несколько дней, — только что пойманного
взрослого волка. А в третий раз ему пришлось драться с двумя собаками сразу. Из всех его
драк это была самая отчаянная, и хотя он уложил обоих своих противников, но к концу
побоища и сам еле дышал.
Осенью, когда выпал первый снег и по реке потянулось сало, Красавчик Смит взял место
для себя и для Белого Клыка на пароходе, отправлявшемся вверх по Юкону в Доусон. Слава
о Белом Клыке прокатилась повсюду. Он был известен под кличкой «бойцового волка», и
поэтому около его клетки на палубе всегда толпились любопытные. Он рычал и кидался на
зрителей или же лежал неподвижно и с холодной ненавистью смотрел на них. Разве эти
люди не заслуживали его ненависти? Белый Клык никогда не задавал себе такого вопроса.
Он знал только одно это чувство и весь отдавался ему. Жизнь стала для него адом. Как и
всякий дикий зверь, попавший в руки к человеку, он не мог сидеть взаперти. А ему
приходилось терпеть неволю.
Зеваки глазели на Белого Клыка, совали палки сквозь решетку; он рычал, а они смеялись над
ним. Эти люди будили в нем такую ярость, какой не предполагала наделить его и сама
природа. Однако природа дала ему способность приспосабливаться. Там, где другое
животное погибло бы или смирилось, Белый Клык применялся к обстоятельствам и
продолжал жить, не ломая своего упорства. Возможно, что дьяволу в образе Красавчика
Смита в конце концов и удалось бы сломить Белого Клыка, но пока что все его старания
были тщетны.
Если в Красавчике Смите сидел дьявол, то и Белый Клык не уступал ему в этом, и оба
дьявола вели нескончаемую войну друг против друга. Прежде у Белого Клыка хватало
благоразумия на то, чтобы покориться человеку, который держит палку в руке; теперь же
это благоразумие его оставило. Ему достаточно было увидеть Красавчика Смита, чтобы
прийти в бешенство. И когда они сталкивались и палка загоняла Белого Клыка в угол клетки,
он и тогда не переставал рычать и скалить зубы. Унять его было невозможно. Красавчик
Смит мог бить Белого Клыка как угодно и сколько угодно — тот не сдавался. Лишь только
|