Большая книга психоанализа. Введение в психоанализ. Лекции. Три очерка по теории сексуальности. Я и Оно (сборник)

То, что и корабли в сновидении означают женщин, поясняют нам этимологи, которые 
утверждают, что первоначально кораблем (Schiff) назывался глиняный сосуд и это было то же 
слово, что овца (Schaff). Греческое сказание о Периандре из Коринфа и его жене Мелиссе 
подтверждает, что печь означает женщину и чрево матери. Когда, по Геродоту, тиран вызвал 
тень своей горячо любимой, но убитой из ревности супруги, чтобы получить от нее некоторые 
сведения, умершая вспомнила, что он, Периандр, поставил свой хлеб в холодную печь , 
намекая на событие, о котором никто другой не мог знать. В изданной Ф. С. Крауссом 
Anthropophyteia 
, незаменимом источнике всего, что касается половой жизни народов, мы 
читаем, что в одной немецкой местности о женщине, разрешившейся от бремени, говорят, что 
у нее обвалилась печь . Приготовление огня, все, что с ним связано, до глубины проникнуто 
сексуальной символикой. Пламя всегда является мужскими гениталиями, а место огня, очаг – 
женским лоном. 
Если, быть может, вы удивлялись тому, как часто ландшафты в сновидении 
используются для изображения женских гениталий, то от мифологов вы можете узнать, какую 
роль мать-земля играла в представлениях и культах древности и как понимание земледелия 
определялось этой символикой. То, что в сновидении комната (Zimmer) представляет 
женщину (Frauenzimmer), вы склонны будете объяснить употреблением в нашем языке слова 
Frauenzimmer [баба] вместо Frau, то есть заменой человеческой личности предназначенным 
для нее помещением. Подобным же образом мы говорим о Высокой Порте и подразумеваем 
под этим султана и его правительство; название древнеегипетского властителя – фараон –  
также означало не что иное, как «большой двор». (В Древнем Востоке дворы между двойными 
воротами города являются местом сборища, как рыночные площади в классическом мире.) Я, 
правда, думаю, что это объяснение слишком поверхностно. Мне кажется более вероятным, 
что комната как пространство, включающее в себя человека, стала символом женщины. Мы 
уже ведь знаем, что слово «дом» употребляется в этом значении; из мифологии и поэтических 
выражений мы можем добавить в качестве других символов женщины еще город, замок, 
дворец, крепость . Вопрос было бы легче решить, используя сновидения лиц, не знающих и не 
понимающих немецкого языка. В последние годы я лечил преимущественно иностранцев, и, 
насколько помню, в их языках не было аналогичного словоупотребления. Есть и другие 
доказательства тому, что символическое отношение может перейти языковые границы, что, 
впрочем, уже утверждал старый исследователь сновидений Шуберт (1814). Впрочем, ни один 
из моих пациентов не был абсолютно незнаком с немецким языком, так что я предоставляю 
решить этот вопрос тем психоаналитикам, которые могут собрать опыт в других странах, 
исследуя лиц, владеющих одним языком. 
Среди символов, изображающих мужские гениталии, едва ли найдется хоть один, 
который не употреблялся бы в шуточных, простонародных или поэтических выражениях, 
особенно у классических поэтов древности. К ним относятся не только символы, 
встречающиеся в сновидениях, но и новые, например различные инструменты, в первую 
очередь плуг. Впрочем, касаясь символического изображения мужского, мы затрагиваем 
очень широкую и горячо оспариваемую область, от углубления в которую из соображений 
экономии мы хотим воздержаться. Лишь по поводу одного, как бы выпадающего из ряда 
символа «три» мне хотелось бы сделать несколько замечаний. Еще неясно, не обусловлена ли 
отчасти святость этого числа данным символическим отношением. Но несомненным кажется 
то, что вследствие такого символического отношения некоторые встречающиеся в природе 
трехчастные предметы, например трилистник, используются в качестве гербов и эмблем. Так 
называемая французская лилия, тоже трехчастная, и странный герб двух так далеко 
расположенных друг от друга островов, как Сицилия и остров Мен, Triskeles (три 
полусогнутые ноги, исходящие из одного центра), по-видимому, только стилизация мужских 
гениталий. В древности подобия мужского члена считались самыми сильными защитными 
средствами (Apotropaea) против дурных влияний, и с этим связано то, что в приносящих 
счастье амулетах нашего времени всегда легко узнать генитальные или сексуальные символы. 
Рассмотрим такой набор, который носится в виде маленьких серебряных брелоков: 

четырехлистный клевер, свинья, гриб, подкова, лестница и трубочист. Четырехлистный 
клевер, собственно говоря, заменяет трехлистный; свинья – древний символ плодородия; гриб 
– 
несомненно, символ пениса, есть грибы, которые из-за своего несомненного сходства с 
мужским членом получили при классификации название Phallus impudicas ; подкова 
повторяет очертание женского полового отверстия, а трубочист, несущий лестницу, имеет 
отношение к этой компании потому, что делает такие движения, с которыми в простонародье 
сравнивается половой акт (см. Anthropophyteia ). С его лестницей как сексуальным символом 
мы познакомились в сновидении; нам на помощь приходит употребление в немецком языке 
слова «steigen» [подниматься], применяемого в специфически сексуальном смысле. Говорят: 
«Den Frauen nachsteigen 
» [приставать к женщинам] и «ein alter Steiger » [старый волокита]. 
По-французски ступенька называется la marche , мы находим совершенно аналогичное 
выражение для старого бонвивана un vieux marcheur . С этим, вероятно, связано то, что при 
половом акте многих крупных животных самец взбирается, поднимается (steigen, besteigen) 
на самку. 
Срывание ветки как символическое изображение онанизма не только совпадает с 
простонародным изображением онанистического акта, но имеет и далеко идущие 
мифологические параллели. Но особенно замечательно изображение онанизма или, лучше 
сказать, наказания за него, кастрации, посредством выпадения и вырывания зубов, потому что 
этому есть аналогия в фольклоре, которая, должно быть, известна очень немногим лицам, 
видящим их во сне. Мне кажется несомненным, что распространенное у столь многих народов 
обрезание является эквивалентом и заменой кастрации. И вот нам сообщают, что в Австралии 
известные примитивные племена вводят обрезание в качестве ритуала при наступлении 
половой зрелости (во время празднеств по случаю наступления совершеннолетия), в то время 
как другие, живущие совсем рядом, вместо этого акта вышибают один зуб. 
Этими примерами я закончу свое изложение. Это всего лишь примеры; мы больше знаем 
об этом, а вы можете себе представить, насколько содержательнее и интереснее получилось 
бы подобное собрание примеров, если бы оно было составлено не дилетантами, как мы, а 
настоящими специалистами в области мифологии, антропологии, языкознания, фольклора. 
Напрашиваются некоторые выводы, которые не могут быть исчерпывающими, но дают нам 
пищу для размышлений. 
Во-первых, мы поставлены перед фактом, что в распоряжении видящего сон находится 
символический способ выражения, которого он не знает и не узнает в состоянии 
бодрствования. Это настолько же поразительно, как если бы вы сделали открытие, что ваша 
прислуга понимает санскрит, хотя вы знаете, что она родилась в богемской деревне и никогда 
его не изучала. При наших психологических воззрениях нелегко объяснить этот факт. Мы 
можем только сказать, что знание символики не осознается видевшим сон, оно относится к его 
бессознательной духовной жизни. Но и этим предположением мы ничего не достигаем. До сих 
пор нам необходимо было предполагать только бессознательные стремления, такие, о которых 
нам временно или постоянно ничего не известно. Теперь же речь идет о бессознательных 
знаниях, о логических отношениях, отношениях сравнения между различными объектами, 
вследствие которых одно постоянно может замещаться другим. Эти сравнения не возникают 
каждый раз заново, они уже заложены готовыми, завершены раз и навсегда; это вытекает из их 
сходства у различных лиц, сходства даже, по-видимому, несмотря на различие языков. 
Откуда же берется знание этих символических отношений? Только небольшая их часть 
объясняется словоупотреблением. Разнообразные параллели из других областей по большей 
части неизвестны видевшему сон; да и мы лишь с трудом отыскивали их. 
Во-вторых, эти символические отношения не являются чем-то таким, что было бы 
характерно только для видевшего сон или для работы сновидения, благодаря которой они 
выражаются. Ведь мы узнали, что такая же символика используется в мифах и сказках, в 
народных поговорках и песнях, в общепринятом словоупотреблении и поэтической фантазии. 
Область символики чрезвычайно обширна, символика сновидений является ее малой частью, 
даже нецелесообразно приступать к рассмотрению всей этой проблемы, исходя из 

сновидения. Многие употребительные в других областях символы в сновидениях не 
встречаются или встречаются лишь очень редко, некоторые из символов сновидений 
встречаются не во всех других областях, а только в той или иной. Возникает впечатление, что 
перед нами какой-то древний, но утраченный способ выражения, от которого в разных 
областях сохранилось разное, одно только здесь, другое только там, третье в слегка 
измененной форме в нескольких областях. Я хочу вспомнить здесь фантазию одного 
интересного душевнобольного, воображавшего себе какой-то «основной язык », от которого 
во всех этих символических отношениях будто бы имелись остатки. 
В-третьих, вам должно было броситься в глаза, что символика в других указанных 
областях не только сексуальная, в то время как в сновидении символы используются почти 
исключительно для выражения сексуальных объектов и отношений. И это нелегко объяснить. 
Не нашли ли исходно сексуально значимые символы позднее другое применение и не связан 
ли с этим известный переход от символического изображения к другому его виду? На этот 
вопрос, очевидно, нельзя ответить, если иметь дело только с символикой сновидений. Можно 
лишь предположить, что существует особенно тесное отношение между истинными 
символами и сексуальностью. 
По этому поводу нам было дано в последние годы одно важное указание. Филолог Г. 
Шпербер (Упсала), работающий независимо от психоанализа, выдвинул (1912) утверждение, 
что сексуальные потребности принимали самое непосредственное участие в возникновении и 
дальнейшем развитии языка. Начальные звуки речи служили сообщению и подзывали 
сексуального партнера; дальнейшее развитие корней слов сопровождало трудовые операции 
первобытного человека. Эти работы были совместными и проходили в сопровождении 
ритмически повторяемых языковых выражений. При этом сексуальный интерес переносился 
на работу. Одновременно первобытный человек делал труд приятным для себя, принимая его 
за эквивалент и замену половой деятельности. Таким образом, произносимое при общей 
работе слово имело два значения, обозначая как половой акт, так и приравненную к нему 
трудовую деятельность. Со временем слово освободилось от сексуального значения и 
зафиксировалось на этой работе. Следующие поколения поступали точно так же с новым 
словом, которое имело сексуальное значение и применялось к новому виду труда. Таким 
образом возникало какое-то число корней слов, которые все были сексуального 
происхождения, а затем лишились своего сексуального значения. Если вышеизложенная 
точка зрения правильна, то перед нами, во всяком случае, открывается возможность 
понимания символики сновидений. Мы могли бы понять, почему в сновидении, сохраняющем 
кое-что из этих самых древних отношений, имеется такое огромное множество символов для 
сексуального, почему в общем оружие и орудия символизируют мужское, материалы и то, что 
обрабатывается, – женское. Символическое отношение было бы остатком древней 
принадлежности слова; вещи, которые когда-то назывались так же, как и гениталии, могли 
теперь в сновидении выступить для того же в качестве символов. 
Но благодаря этим параллелям к символике сновидений вы можете также оценить 
характерную особенность психоанализа, благодаря которой он становится предметом 
всеобщего интереса, чего не могут добиться ни психология, ни психиатрия. При 
психоаналитической работе завязываются отношения с очень многими другими 
гуманитарными науками, с мифологией, а также с языкознанием, фольклором, психологией 
народов и религиоведением, изучение которых обещает ценнейшие результаты. Вам будет 
понятно, почему на почве психоанализа вырос журнал Imago , основанный в 1912 г. под 
редакцией Ганса Сакса и Отто Ранка, поставивший себе исключительную задачу 
поддерживать эти отношения. Во всех этих отношениях психоанализ сначала больше давал, 
чем получал. Хотя и он извлекает выгоду из того, что его своеобразные результаты 
подтверждаются в других областях и тем самым становятся более достоверными, но в целом 
именно психоанализ предложил те технические приемы и подходы, применение которых 
оказалось плодотворным в этих других областях. Душевная жизнь отдельного человеческого 
существа дает при психоаналитическом исследовании сведения, с помощью которых мы 

можем разрешить или по крайней мере правильно осветить некоторые тайны из жизни 
человеческих масс. 
Впрочем, я вам еще не сказал, при каких обстоятельствах мы можем глубже всего 
заглянуть в тот предполагаемый «основной язык», из какой области узнать о нем больше 
всего. Пока вы этого не знаете, вы не можете оценить все значение предмета. Областью этой 
является невротика, материалом – симптомы и другие невротические проявления, для 
объяснения и лечения которых и был создан психоанализ. 
Рассматривая вопрос с четвертой точки зрения, мы опять возвращаемся к началу и 
направляемся по намеченному пути. Мы сказали, что даже если бы цензуры сновидения не 
было, нам все равно было бы нелегко понять сновидение, потому что перед нами встала бы 
задача перевести язык символов на язык нашего мышления в состоянии бодрствования. Таким 
образом, символика является вторым и независимым фактором искажения сновидения наряду 
с цензурой. Напрашивается предположение, что цензуре удобно пользоваться символикой, 
так как она тоже стремится к той же цели – сделать сновидение странным и непонятным. 
Скоро станет ясно, не натолкнемся ли мы при дальнейшем изучении сновидения на 
новый фактор, способствующий искажению сновидения. Я не хотел бы оставлять тему 
символики сновидения, не коснувшись еще раз того загадочного обстоятельства, что она 
может встретить весьма энергичное сопротивление образованных людей, тогда как 
распространение символики в мифах, религии, искусстве и языке совершенно несомненно. 
Уж не определяется ли это вновь отношением к сексуальности? 

жүктеу/скачать 3,38 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: