Человек в поисках смысла: Сборник. С англ и нем

Что эта транссубъективность переживается человеком 
в действительности, видно из того, как он говорит о своем 
опыте. Если его понимание себя не искажено предвзяты­
ми стереотипами интерпретации, чтобы не сказать — 
индоктринации, человек говорит о смысле как о том, что 
нужно найти, а не создать. Феноменологический анализ, 
который попытается описать такой опыт неискаженным 
эмпирическим образом, покажет, что действительно смы­
слы скорее обнаруживаются, чем создаются. Если же они 
и создаются, то не произвольно, а так, как даются ответы. 
На каждый вопрос существует лишь один ответ — 
правильный. У каждой ситуации есть только один 
смысл — ее истинный смысл. 
Во время одного из моих лекционных турне по Соеди­
ненным Штатам аудитории было предложено оформлять 
вопросы печатными буквами и подавать их теологу, кото­
рый передавал их мне. Передавая мне вопросы, теолог 
предложил пропустить один из них, так как это совершен­
ная чепуха. «Кто-то хочет у з н а т ь , — сказал о н , — как вы 
в своей теории экзистенции определяете шесть сотен». 
Когда я посмотрел на записку, я увидел в ней нечто иное: 
«Как Вы определяете бога в Вашей теории экзистенции?» 
Написание печатными буквами «GOD» трудно отли­
чить от 600. Не был ли это ненамеренный проективный 
тест? И в конце концов теолог прочел «600», а невролог — 
«бог» *. Но только один способ прочтения вопроса был 
правильным. Только один способ прочтения был таким, 
который имелся в виду тем, кто задавал вопрос. Так мы 
пришли к определению того, что такое смысл. Смысл — 
это то, что имеется в виду: человеком, который задает 
вопрос, или ситуацией, которая тоже подразумевает во­
прос, требующий ответа. Я не могу сказать: «Вот мой от­
вет — правильный он или неправильный». Как говорят 
американцы: «Права она или не права — это моя страна». 
Я должен приложить все силы, чтобы найти истинный 
смысл вопроса, который мне задан. 
Конечно, человек свободен в ответе на вопросы, кото­
рые задает ему жизнь. Но эту свободу не следует смеши­
вать с произвольностью. Ее нужно понимать с точки зре­
ния ответственности. Человек отвечает за правильность 
* Позже я намеренно использовал это как тест, сделав слайд и показы­
вая его своим американским студентам в Венском университете. Хотите 
верьте, хотите нет, 9 студентов прочли «600», другие 9 прочли «GOD», 
еще четыре колебались между этими прочтениями. 
293 

ответа на вопрос, за нахождение истинного смысла ситуа­
ции. А смысл — это нечто, что нужно скорее найти, чем 
придать, скорее обнаружить, чем придумать. Крамбо 
и Махолик [15] указывают, что нахождение смысла в си­
туации имеет нечто общее с восприятием гештальта. Это 
предположение подтверждается гештальтпсихологом 
Вертгеймером, который пишет: «Ситуация „семь плюс 
семь равно..." — это система с лакуной, пробелом. Про­
бел можно заполнить по-разному. Одно заполнение — 
„четырнадцать" — соответствует ситуации, заполняет 
пробел и является тем, что структурно требуется систе­
мой на этом месте, со своей функцией в контексте целого. 
Это правильно входит в ситуацию. Другие заполнения, 
такие, как „пятнадцать", не подходят. Они неправильны. 
Здесь мы сталкиваемся с представлением о нужном в си­
туации: о „требуемости". „Требуемость" такого рода — 
это объективное качество» [16]. 
Я сказал, что смыслы не могут даваться произвольно, 
а должны находиться ответственно. Я мог бы также ска­
зать, что смысл следует искать при помощи совести. 
И действительно, совесть руководит человеком в его пои­
ске смысла. Совесть может быть определена как интуи­
тивная способность человека находить смысл ситуации. 
Поскольку смысл — это нечто уникальное, он не подпа­
дает под общий закон, и такая интуитивная способность, 
как совесть, является единственным средством схваты­
вать смысловые гештальты. 
Кроме того что совесть интуитивна, она является 
творческой способностью. Вновь и вновь совесть человека 
приказывает ему сделать нечто, противоречащее тому, 
что проповедуется обществом, к которому он принад­
лежит, например его племенем. Предположите, напри­
мер, что это племя каннибалов; творческая совесть инди­
видуума может решить, что в определенной ситуации бо­
лее осмысленно сохранить жизнь врагу, чем убить его. 
Таким образом, его совесть может начать революцию, 
и то, что поначалу было уникальным смыслом, может 
стать универсальной ценностью — «не убий». Уникаль­
ный смысл сегодня — это универсальная ценность завт­
ра. Таким способом творятся религии и создаются цен­
ности. 
Совесть также обладает способностью обнаруживать 
уникальные смыслы, противоречащие принятым ценно­
стям. За только что упомянутой заповедью следует дру-
294 

гая — «не прелюбодействуй». В этой связи мне приходит 
в голову история человека, который попал в Освенцим вме­
сте со своей молодой женой. Когда они оказались там, 
рассказывал он мне после освобождения, их разделили, и 
в этот момент он вдруг почувствовал сильное стремление 
умолять ее выжить «любой ценой — вы понимаете? — 
любой ценой...». Она поняла, что он имел в виду: она бы­
ла красива, и в недалеком будущем для нее мог возни­
кнуть шанс сохранить жизнь, согласившись на проститу­
цию среди СС. И поскольку такая ситуация могла возни­
кнуть, муж хотел заранее, так сказать, отпустить ей грех. 
В последний момент совесть заставила его, приказала ему 
освободить жену от заповеди «не прелюбодействуй». 
В уникальной — поистине уникальной — ситуации уника­
льный смысл состоял в том, чтобы отказаться от универ­
сальной ценности супружеской верности, нарушить одну 
из заповедей. Разумеется, это была единственная возмо­
жность исполнить другую из десяти заповедей — «не 
убий». Если бы он не дал ей этого разрешения, он принял 
бы на себя долю ответственности за ее смерть. 
Ныне мы живем в эру разрушающихся и исчезающих 
традиций. Поэтому, вместо того чтобы новые ценности 
создавались посредством обнаружения уникальных смы­
слов, происходит обратное. Универсальные ценности при­
ходят в упадок. Поэтому все большее число людей охва­
тывается чувством бесцельности и пустоты, или, как я это 
называю, экзистенциальным вакуумом. Тем не менее, да­
же если все универсальные ценности исчезнут, жизнь оста­
нется осмысленной, поскольку уникальные смыслы оста­
нутся не затронутыми потерей традиций. Конечно, чтобы 
человек мог найти смыслы даже в эру отсутствия ценно­
стей, он должен быть наделен в полной мере способно­
стью совести. Можно, следовательно, утверждать, что 
в такие времена, как наши, во времена, так сказать, экзи­
стенциального вакуума, основная задача образования со­
стоит не в том, чтобы довольствоваться передачей тради­
ций и знаний, а в том, чтобы совершенствовать способ­
ность, которая дает человеку возможность находить уни­
кальные смыслы. Сегодня образование не может остава­
ться в русле традиции, оно должно развивать способность 
принимать независимые аутентичные решения. Во време­
на, когда десять заповедей теряют, по-видимому, свою 
безусловную значимость, человек более чем когда-либо 
должен учиться прислушиваться к десяти тысячам запове-
295 

дей, возникающих в десяти тысячах уникальных ситуаций, 
из которых состоит его жизнь. И в том, что касается этих 
заповедей, он может опираться и полагаться только на со­
весть. Живая, ясная и точная совесть — единственное, что 
дает человеку возможность сопротивляться эффектам 
экзистенциального вакуума — конформизму и тоталита­
ризму. 
Мы живем во времена изобилия во многих отноше­
ниях. Средства массовой информации бомбардируют нас 
стимулами до такой степени, что мы должны защищаться 
от них посредством, так сказать, фильтрации. Нам пред­
лагается множество возможностей, и мы должны выби­
рать среди них. Короче говоря, мы должны принимать 
решения относительно того, что существенно, а что нет. 
Истинная совесть не имеет ничего общего с тем, что 
я бы назвал «псевдоморалью суперэго». Ее нельзя также 
смешивать с процессом обусловливания. Совесть — это 
определенно человеческий феномен. Но мы должны доба­
вить, что это также «всего лишь» человеческий феномен. 
Она подвержена общим условиям человеческого суще­
ствования в том отношении, что несет на себе отпечаток 
конечности человека. Он не только руководствуется со­
вестью в поиске смысла, но иногда и вводится ею в заб­
луждение. Если он не перфекционист, то согласится с тем, 
что и совесть может ошибаться. 
Действительно, человек свободен и ответствен. Но его 
свобода конечна. Человеческая свобода — это не всемогу­
щество. И человеческая мудрость — это также не всезна­
ние. Человек никогда не знает, истинен ли смысл, который 
он принял для себя. И он не узнает этого даже на смерт­
ном одре. Ignoramus et ignorabimus — мы не знаем и никог­
да не узнаем, как сформулировал это однажды Эмиль 
Дюбуа-Реймон, хотя и в совершенно ином контексте, в 
контексте психофизической проблемы. 
Но чтобы не противоречить своей человечности, чело­
век должен безусловно подчиняться своей совести, хотя 
он и сознает возможность ошибки. Я бы сказал, что воз­

жүктеу/скачать 3,33 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: