Человек в поисках смысла: Сборник. С англ и нем

с тем субъект этой активности — духовная личность — 
объективируется, превращаясь в простую вещь. Таким 
образом, аналитический психологизм грешен перед ду­
ховным в человеке дважды: перед субъективным духов­
ным — духовной личностью — и перед объективным ду­
ховным — объективными ценностями. Одним словом, он 
виновен не только в деперсонализации, но и в дереализа­
ции, одновременно с искажением собственной человече­
ской сущности не признавая исконный мир человека. Од­
новременно с субъективизацией объекта происходит им-
манентизация совокупности объектов, мира. Одним 
словом, происходит то овнутрение души, которое крити­
ковал Ф. Лерш. 
Эту утрату ценностей по причине имманентизации 
предметного мира, являющейся естественным следствием 
психоаналитического подхода, следует пояснить с помо­
щью конкретного примера. К нам обратился один амери­
канский дипломат, который не менее пяти лет лечился 
в Нью-Йорке у психоаналитика. Им владело желание 
оставить свою дипломатическую карьеру и перейти рабо­
тать в промышленность. Лечивший его аналитик, однако, 
все время пытался, хоть и тщетно, побудить его поми­
риться наконец со своим отцом — ведь начальство пред­
ставляет собой «не более чем» образ отца и вся злость 
и негативные чувства по отношению к службе проистека­
ли у пациента, согласно психоаналитической трактовке, 
из его непримиримой борьбы с образом отца. Вопросы 
о том, есть ли реальные поводы для неприятия пациентом 
своего шефа и не стоит ли пациенту действительно оста­
вить свою дипломатическую карьеру, так ни разу и не 
всплывали за многие годы, которые длилась имитация ле­
чения — бой с образами, который вел аналитик плечо 
к плечу с пациентом. Как будто каждый должен ехать к се­
бе на службу на белом коне, и как будто не существует ни­
чего достойного осуществления не ради или же в пику ка­
ким-то воображаемым людям, а в связи с реальными об­
стоятельствами. Однако за сплошными образами дей­
ствительность была уже не видна, она уже давно скрылась 
из глаз аналитика и пациента; не было ни реального шефа, 
ни реальной службы, ни мира вне образов — мира, перед 
которым у каждого пациента были бы обязательства, ми­
ра, задачи и требования которого ждали бы своего разре­
шения... Анализ как бы затянул пациента на уводящий от 
мира путь самотолкования и самопонимания. На языке 
118 

психоанализа речь шла только лишь о непримиримости 
пациента к образу его отца, хотя нетрудно было выяс­
нить, что дипломатическое поприще и карьера нашего па­
циента фрустрировали, если можно так выразиться, его 
стремление к смыслу. 
Рука об руку с субъективизацией объекта и имманен-
тизацией объективного мира идет то, что особенно ка­
сается мира смыслов и ценностей, а именно релятивиза­
ция ценностей. Ведь мир в процессе деперсонализации, не­
отделимой от дереализации, не только утрачивает свою 
реальность, но он утрачивает и свою ценность: дереализа­
ция заключается, в частности, в обесценивании. Мир те­
ряет свою ценностную рельефность, поскольку все ценно­
сти нивелируются. 
Психодинамически и психогенетически ориентирован­
ный подход к рассмотрению проблемы ценности никогда 
не приведет к ее решению, а скорее к субъективизации 
и релятивизации самих ценностей. Под психодинамиче­
ским мы при этом понимаем такой подход, который все 
сводит к проявлениям влечений, а под психогенетиче­
ским — такой, который все выводит из истории влечений. 
Ценности субъективизируются постольку, поскольку они 
уже не могут существовать независимо от субъекта, и ре-
лятивизируются постольку, поскольку они уже не могут 
обладать безусловной значимостью. 
С точки зрения психологизаторского подхода предмет 
интенционального акта является не более чем средством 
удовлетворения потребностей. В действительности же де­
ло обстоит скорее наоборот, а именно потребности слу­
жат тому, чтобы сориентировать человека на определен­
ную предметную область — область объектов. Если бы 
дело обстояло иначе, то любой человеческий поступок 
был бы в конечном счете по своей сути актом удовлетво­
рения потребностей, удовлетворения самого субъекта, то 
есть любой поступок сводился бы к акту «самоудовлетво­
рения». Это, однако, не так. Насколько соблазнительны 
популярные разговоры о самоосуществлении и самореа­
лизации человека! Как будто человек предназначен лишь 
для того, чтобы удовлетворять свои собственные потреб­
ности или же себя самого. Поскольку самоосуществление 
и самореализация вообще важны для человеческого бы­
тия, они достижимы лишь как результат, но не как интен­
ция. Лишь в той мере, в какой мы забываем себя, отдаем 
119 

себя, жертвуем себя миру, тем его задачам и требова­
ниям, которыми пронизана наша жизнь, лишь в той мере, 
в какой нам есть дело до мира и предметов вне нас, а не 
только до нас самих и наших собственных потребностей, 
лишь в той мере, в какой мы выполняем задачи и требова­
ния, осуществляем смысл и реализуем ценности, мы осу­
ществляем и реализуем также самих себя. 
Если я хочу стать тем, чем я могу, мне надо делать то, 
что я должен. Если я хочу стать самим собой, я должен 
выполнять личные и конкретные задачи и требования. 
Если человек хочет прийти к самому себе, его путь лежит 
через мир. 
Другими словами: существование, которое имеет це­
лью не логос, а самое себя, не попадает в цель. Но так же 
не попадает оно в цель, если, имея своей целью логос, оно 
не трансцендирует самое себя. Одним словом, интенцио­
нальность относится к сущности человеческого бытия, а 
трансцендентальность — к сущности смысла и ценностей. 
Самоосуществление, реализацию возможностей нель­
зя представлять себе как самоцель, и только человеку, 
утратившему действительный смысл своей жизни, осу­
ществление себя видится не эффектом, а целью. Обраще­
ние же человека на самого себя, его рефлексия, является не 
только лишенной перспективы, но и просто неадекватной 
формой интенции. Лишь бумеранг, не попавший в цель, 
возвращается туда, откуда он был брошен, поскольку его 
изначальное предназначение — поразить добычу, а от­
нюдь не вернуться в руки бросившего его охотника. 
Итак, мы констатируем, что лишь тогда, когда утра­
чивается и разрушается первичная предметная направлен­
ность, возникает та специфическая пристрастность, кото­
рая присуща невротическому состоянию. Психологиза-
торский же подход представляет дело так, как будто пси­
хика человека является закрытой системой и как будто 
сам человек стремится к установлению или восстановле­
нию определенных интрапсихических состояний, напри­
мер, посредством примирения и удовлетворения требова­
ний влечений, «Оно» и «сверх-Я». Тем самым, однако, ан­

жүктеу/скачать 3,33 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: