Безлюдное место
Глава 19. За доблесть в службе
жүктеу/скачать 2,85 Mb.
|
Sulim Bezlyudnoe-mesto-Kak-lovyat-manyakov-v-Rossii.r6LxXQ.606460
| Глава 19. За доблесть в службе
В сентябре 2018 года — за четыре месяца до задержания Шувалова — Эдуард Панов покинул «маньячную группу». По его словам, потому что поступила команда вернуть всех прикомандированных следователей на прежнее место работы; по словам другого моего собеседника, по распоряжению Евгению Карчевского, который считал, что молодой следователь нарушает субординацию. (Сам Карчевский говорит, что Панов «не справился с нагрузкой».) Так или иначе, работать с бумагами в районном управлении СК Панов уже не мог и снова стал корпоративным юристом. Он продолжал общаться с бывшими коллегами в общем чате — и страшно обрадовался, когда узнал, что преступник пойман. «Я написал им тогда: „Красавцы!“ Смайлики всякие поставил, — рассказывает Панов. — У меня было состояние, как будто наша сборная на чемпионате мира выиграла». Примерно тогда же уйти на пенсию пришлось и Виктору Маслакову, который приехал в Тулун в командировку к бывшим товарищам, — вообще-то, к тому времени он уже ушел из группы на повышение в управление по незаконному обороту наркотиков. По всей видимости, новому начальству такой ход оперативника не понравился — во всяком случае в какой-то момент он узнал, что его должность сократили, а работать ему теперь предлагается участковым или дежурным. Маслаков решил уволиться. Еще через несколько месяцев, в декабре 2018 года, вышел на пенсию Артем Дубынин — история Маслакова стала последней каплей, да и вообще ему «надоело смотреть на безразличие руководства и обычных людей». Начальство, как вспоминает теперь уже бывший оперативник, продолжало саботировать его карьерный рост — должность старшего опера он получил только после того, как арестовал Попкова; в 2017 году он должен был стать подполковником, но так и остался майором. О состоянии дел в российских следственных органах Дубынин говорит с горечью и раздражением — он уверен, что, появись сейчас в Иркутской области новый маньяк, на его поиски тоже уйдут годы. «Хорошо если после пятого эпизода они поймут, что у них „серия“, и организуют какую-то группу. Но бить тревогу и начинать искать преступника нужно уже после второго схожего случая, чтоб он знал, что его ищут, чтобы он хотя бы начал бояться, — объясняет Дубынин. — Тогда есть надежда на то, что он затихнет на какое-то время или вообще прекратит этим заниматься — хоть чью-то жизнь или судьбу можно спасти. А у нас насобирают гору трупов — а ты ковыряйся, ищи маньяка». С годами Дубынин полностью разочаровался в полицейском начальстве — и сейчас говорит о нем исключительно с раздражением и возмущением. Один из характерных эпизодов, который он часто вспоминает, случился, когда руководитель областного ГУВД попросил своего оперуполномоченного выстирать и погладить ему рубашку. «Сказал: „Чтобы через 15 минут она была чистая и сухая, я опаздываю на совещание“. Другой бы ответил: „Да иди ты в задницу, я тебе жена, что ли?“ А этот схватил и побежал стирать, — негодует Артем. — Такие у нас руководители. Возомнили себя царями, богами, потому что нет никакой управы на них». По его словам, никто не стал уточнять, в чем причина его ухода, и уж тем более уговаривать остаться — молча подписали рапорт. Единственным исключением был Евгений Карчевский — узнав, что документы об уходе уже оформлены, он даже просил начальника полиции, чтобы Артема восстановили в должности. Через месяц ему предложили поработать в Ангарске простым опером. Дубынин отказался. Еще один мой собеседник из числа бывших оперативников — Сергей Романов — вышел на пенсию в 2013 году, когда группу сократили после передачи первого дела Попкова в суд; сейчас ему 46, и он, как и многие жители Ангарска и Тулуна, зарабатывает на жизнь тем, что ездит «на вахты»: сезонные работы в других регионах, где люди, как правило, живут прямо на объекте. Когда Артем Дубынин пришел забирать документы, выяснилось, что за последние 10 лет он ни разу не был в отпуске: «И меня после этого называют лодырем и тунеядцем». После его ухода «маньячная группа» прекратила свое существование. В 2015 году Дубынина наградили медалью «За отличие в охране общественного порядка». Виктору Маслакову вручили медаль «За доблесть в службе», Сергею Романову — 10 тысяч рублей; остальные сотрудники «маньячной группы» получили такие же незначительные награды или вовсе остались без них. Через несколько лет, уже после второго процесса над Попковым, родственники жертв маньяка написали письмо на имя Владимира Путина, спикера Госдумы Вячеслава Володина и глав силовых ведомств с просьбой «поощрить» работу следственной группы. В свою очередь из Госдумы запрос о таком поощрении пришел в Главное управление МВД по Иркутской области — и там решили, что, поскольку оперативников уже поощряли, можно ограничиться общей фотографией. В назначенный день все сотрудники пришли в следственное управление, но, когда их увидел начальник пресс-службы, то спросил, знает ли о съемке руководство ведомства и Евгений Карчевский. «Так это же ваша инициатива была!» — ответил Артем и предложил чиновнику договориться с Карчевским самому. Фотосессия так и не состоялась. «Их вклад в современную российскую криминалистику мало с чем сравним по значимости», — говорит о деятельности «маньячной группы» Евгений Карчевский, который в октябре 2019 года получил от Владимира Путина медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» 2-й степени, а через несколько месяцев отправил в суд больше 100 томов материалов дела тулунского маньяка. Другие мои собеседники, которые по-прежнему работают в структурах следствия, называют их работу уникальной. «Людей с таким опытом должны держать руками и ногами, — считает один из них. — Нет у нас серийного преступника, переключите их на организованную преступность. Отправьте их в командировку в другой регион — пусть поделятся своим опытом». «Как сказал однажды Валерий Костарев, „после того, как вы уйдете, синдром группы будет преследовать вас всю жизнь“, — вспоминает Артем. — Теперь я хорошо понимаю, о чем он говорил». Предварительное следствие по делу ангарского маньяка длилось почти 200 месяцев — больше 16 лет. За это время «маньячная группа» допросила 700 свидетелей, проверила более 100 показаний на месте, эксгумировала 16 трупов, назначила 150 судебных экспертиз. Уголовное дело заняло 300 томов. Все это, разумеется, не могло не отражаться на домашних делах оперативников: у многих семьи распались, Дубыниным тоже приходилось тяжело. «Дело Попкова было для Артема делом жизни, — говорит Наталья Дубынина. — Его годами не было дома: ночью, днем, в выходные — он всегда работал». Муж отсутствовал так часто, что их старшая дочь Алиса даже перестала воспринимать его как папу — при этом, как рассказывает Наталья, дети обожали смотреть телевизионные сюжеты про Попкова, «потому что в них папу показывали». Когда маньяка наконец поймали, Артем, как ребенок, радовался, когда оперативники находили останки жертв с помощью составленных преступником схем — и делился своей радостью с семьей. «Он звонил мне и говорил: „Ты представляешь, мы сейчас панцирной кроватью [с пружинной сеткой] просеиваем кости“. Я думала: „Господи! Шизик! Как не набухаться после этого ужаса?“ А он был счастлив до безумия». О своих проблемах на работе муж дома никогда не рассказывал, но Наталья видела, что у него в голове что-то «творится», — и переживала за него. Алкоголь в служебной жизни Артема действительно был — нередко они с коллегами «расслаблялись пивопитием», выпивая несколько бутылок. Наталью это бесило, они часто ссорились — но пережили и это. Дубынин и сейчас не считает, что их полицейский досуг превращался в проблему: «Не было такого, что мы забухивались конкретно, но раз в неделю была традиция попить пива с рыбой. Или на праздники. Дни рождения все вместе отмечали с выездом на природу. Брали мясо, жарили шашлыки, готовили плов, коптили рыбку, ели арбузы. Это же расслабление, отдых — у нас ведь не просто рабочая команда была, а дружеский коллектив». Случались у семьи и финансовые трудности — особенно тяжело пришлось в 2009 году, когда Дубынина второй раз ушла в декрет, а зарплата Артема составляла 20 тысяч рублей в месяц; при этом они жили в съемной квартире, да еще и надо было выплачивать алименты первой жене Дубынина. Тогда Наталья научилась делать «букеты из игрушек» — красивые композиции из небольших плюшевых зверят, конфет, лент и других декоративных элементов. Муж помогал — покупал материалы на китайском рынке в Иркутске, когда ездил туда по делам, а иногда и сам делал букеты. На прибыль от продаж букетов удалось купить мебель в детскую. Когда в 2011 году у них родился второй ребенок, Дубынины на деньги из материнского капитала купили собственный дом в деревне Большежилкина в Усольском районе. «Мне всегда нравилась деревенская жизнь, — рассказывает Артем. — В детстве я любил проводить лето у бабушки в деревне Биликтуй — мы там и коров пасли, и сено косили. Вот я и предложил Наталье рассмотреть вариант частного дома». Родственники семьи помогли сделать ремонт и соорудить пристройку — а уже выйдя на пенсию, Артем серьезно занялся домашним хозяйством. Год назад у Дубыниных было 10 свиней, но недавно их решили продать и взять корову, также на участке живут козы, которыми почти целиком занимается старшая дочь Дубыниных Алиса: она мечтает быть ветеринаром и с двух лет не ест мяса. «Однажды папа ее козлу „навешал“ — тот бодался, — с улыбкой вспоминает Наталья. — Алиса прибежала ко мне вся в слезах, стала кричать, что не разрешит больше папе кормить ее козла, потому что животных бить нельзя». Каждое утро бывший оперативник встает около шести утра, кормит животных, а по вечерам включает прожектор, чистит их загоны и ставит вариться корм на следующий день. Жену до хозяйства он допускает по минимуму — и готовит иногда тоже сам. «Я могу и плов в казане приготовить, и шашлык, и борщ могу сварить, и картошку с грибами пожарить, мясо потушить. Как-то получается это у меня, — рассказывает Дубынин. — Для плова я обычно покупаю свининку не сильно жирную, режу ее кусочками, наливаю масло в казан, чтобы оно закипело, бросаю туда лук, обжариваю его с морковкой, потом добавляю мясо, солю, приправу специальную на рынке покупаю, потом горкой насыпаю рис пропаренный длинный — и аккуратненько, через поварешку заливаю водой, плотно закрываю — и на медленный огонь. Когда вода уже выкипает, в плове появляются дырочки, я втыкаю туда чеснок — и все, можно кушать». В рецепте Артема нет ничего нестандартного, но обычно неразговорчивый бывший оперативник рассказывает его увлеченно и с каким-то особенным удовольствием. «Единственное, к чему я никак не могу привыкнуть, что он стал днем спать. У него появилась эта ужасная привычка, что даже дети уже мне говорят: „Не корми папу, а то он ляжет спать“, — говорит Дубынина и смеется. — Он как на пенсию вышел, так хоть детей увидел. Алисе уже 10 лет, она сейчас очень тянется к нему, постоянно задает ему вопросы, постоянно хочет что-то с ним вместе делать». В собственном доме Дубыниным так хорошо, что они даже почти не ездят отдыхать — разве что в деревню к бабушке Натальи, которая живет одна. «Я по лесу люблю гулять, грибы собирать, на рыбалку ездить — так, чтобы тишина, походил, воздухом подышал, и нормально, — объясняет Артем. — Палаточку поставить, костер развести, какие-нибудь бутербродики с чаем… А на море ведь не расслабишься — там постоянное движение. Не любитель я всех этих дальних поездок». За пределы Иркутской области бывший оперативник выезжал всего несколько раз в жизни и только по работе, никогда не бывал за границей, да и в Москве ночевал только однажды — в 2011 году, когда вместе с коллегами сопровождал арестованного педофила Кутенкова на экспертизу. «На месте уже встретились с Сергеем Державиным и с Валерием Костаревым, а вечером приятель из МВД пригласил нас в кафе, — вспоминает о той поездке Артем. — Сам я не стал злоупотреблять, выпил немного пива, зато мои коллеги выпили каждый по две бутылки водки. И вот я тащил их сначала до метро, а потом до гостиницы „Комета“. На этом мои приключения в столице закончились». Главная страсть Дубыниных — собаки. Больше всего в семье любят самоедов. Первого, Байкала, купили около семи лет назад — Артем поначалу был против, но потом втянулся и сейчас уже сам с удовольствием ездит с собакой (уже другим самоедом) на выставки, а однажды даже принял у нее роды. «Я тогда попала в больницу, — говорит Наталья. — И по телефону диктовала ему, что нужно было делать. Он вообще не растерялся, уколол стимуляцию — я сама испугалась бы такое делать — и всех семерых щенков принял». Сейчас ее телефон у многих записан как «Наташа самоед» — Дубынина ведет тематические группы про эту породу в Telegram и «Одноклассниках». «Нам с Артемом регулярно звонят и говорят: „Приезжайте, у нас возле дома бегает самоед со щенками“ — и мы едем за 50 километров, в 40-градусный мороз, ловим этих собачек и потом выхаживаем», — рассказывает она. Кроме пяти самоедов у Дубыниных живут еще 16 собак: две кавказские овчарки, шпиц, мальтийская болонка, ши-тцу и дворняжки. Деревенская жизнь нравится не только родителям, но и дочерям — Алисе с Василисой. «Мы шутим с Артемом: „Вот вырастите, замуж выскочите и в город уедете“, — рассказывает Дубынина. — А они отвечают: „Нет, мам, мы тебе женихов из города сюда привезем, вы нам только дом постройте“». Сам Артем говорит об этих планах — построить детям отдельный «домишко» — вполне всерьез. А еще — хочет, чтобы в семье появился мальчик: причем не свой, а из детского дома, где Наталья когда-то помогала как волонтер. Гости у Дубыниных бывают редко. «Мы с ним привыкли вдвоем везде. Я могу поболтать со знакомыми или соседками, но я ни с кем из них не дружу, — объясняет Наталья. — Нам комфортно проводить время всей семьей. Сейчас вот еще одну дочку родили — чтобы нас побольше было». С другими своими родственниками Артем недавно сильно поругался — из-за того, что они не ухаживали за могилой его дяди Гены, который последние пять лет перед смертью жил у Дубыниных. «Он был инвалидом детства — с тросточкой ходил, заикался сильно, любил со мной рыбачить. Я его на руках на озеро носил, он бананы любил, мороженое, стихи читал, песни пел, — рассказывает Дубынин. — Когда он умер, после него осталась квартира, которая досталась его сестрам — моей матери и тетке. Я на нее не претендовал, но сказал, чтобы они поставили Генке памятник. Прошло три года, деньги за его квартиру уже все поделили, а он все еще под железным памятником лежит. Вот я и перестал со всей своей семьей из-за этого общаться. Человек заслуживает ухода и после того, как умер». Близких друзей у бывшего оперативника тоже почти нет — в этом смысле он продолжает придерживаться стратегии, принятой еще с юности. Редкое исключение — бывший следователь, а ныне адвокат Денис Капустянский, вместе с которым Дубынин когда-то расследовал убийство, совершенное бандой «Казино». Мужчины почти ежедневно перезваниваются, вместе ездят за грибами и регулярно ходят пить пиво в ангарский бар «Пифкофф»: обсуждают политику, урожай, текущие дела и хоккей, любовь к которому Артему потихоньку привил Денис. «С умным человеком мне всегда приятно пообщаться», — говорит Капустянский. Он считает друга крайне талантливым оперативником, преданным работе: например, Дубынин точно помнит даты совершения убийств, а вот о дне рождении Капустянского может забыть. «Артем любого может вывести на чистую воду, — продолжает Денис. — Задержанный может вилять, юлить, а Артем умеет четко поставить точку, после которой человек начинает давать показания». Поэтому поначалу Капустянский не поддержал решение друга уволиться, но в итоге признал, что Дубынин поступил правильно, потому что действия руководства «задолбали уже». «Знакомые иногда спрашивают у меня: „Как ты с ним живешь? Артем же вообще не улыбается“, — рассказывает Наталья. — А я им отвечаю: „Это вам кажется!“ Многие думают, что Артем всегда очень серьезный, а он и поржать любит с детьми. Девочки часто на него нападают, чтобы развеселить, и он смеется — ему просто некуда деваться». Спустя 13 лет после их знакомства муж по-прежнему часто дарит жене открытки и пишет сообщения с признаниями: «Люблю тебя, моя пупуська». Претензий к Дубынину у Натальи немного. Во-первых, он не любит «объясняться». «Я могу ему мозг выносить по какому-нибудь поводу, а он мне скажет: „Я не собираюсь оправдываться за то, чего вообще не было“, — рассказывает Наталья. — Вот так у него все коротко и ясно, и потом он может молчать часами, надуется и молчит, и пока дети с двух сторон не начнут над ним прикалываться: „Папа, что ты надулся“, — он не сдастся!» А во-вторых, жену страшно бесит, когда Артем Дубынин читает за едой. Решение Артема об увольнении его семья поддержала, но выход на пенсию стал для них очередным испытанием. Дубынин почти сразу устроился в охрану на ангарский нефтекомбинат, но скучная работа и маленькая зарплата стали быстро его угнетать. Спустя несколько месяцев Дубынин устроился в охрану одного из ангарских предприятий. «Он поначалу все пугал меня восстановлением, да и коллеги его часто обратно зовут, — рассказывает Наталья. — С одной стороны, я понимаю, что этого допустить нельзя, с другой, у него часто проскальзывает фраза: „Я привык приносить пользу“. Работая в охране, он себя полезным не чувствует». Жена Артема надеется, что муж все-таки найдет себе применение — возможно, в какой-нибудь службе безопасности: «Ему ведь нужно постоянно кого-то ловить, за кем-то следить». Уволившись из полиции, Артем приносил пользу, помогая заключенным, которых он когда-то опрашивал по делу ангарского маньяка, освободиться условно-досрочно. За последние два года он объездил несколько десятков потерпевших по делу ангарского маньяка и вместе с ними составил письма благодарности за помощь в поиске опасного преступника. В итоге трое мужчин освободились условно-досрочно: «20 из 23 лет заключения человек уже отсидел, взысканий тоже не имеет, работает, по всем своим обязательствам расплачивается». Всех троих когда-то посадили за убийства — но Дубынин считает, что они уже заслужили свободу. «Они хулиганить уже не будут. Знаю много примеров, когда бывшие опэгэшники досрочно освобождались и больше в неприятные истории не попадали, — объясняет он. — Многие из них завели семьи, стали нормальными людьми, хотя до этого были бандитами и убийцами — на каждом минимум по три трупа было. Но как-то так получилось, что исправились». Дубынин скучает по службе — и говорит, что «мог бы еще раскрыть большое количество преступлений», но не при нынешнем полицейском руководстве. На пенсии он стал больше читать книг об оперативниках и смотреть полицейские сериалы — американское и французское гангстерское кино ему нравится больше российского, но один здешний сериал, «Ментовские войны», он оценил высоко: «Процентов на 80 там все показано правдиво — про коррупцию, про продажных ментов, про отношение руководства». Некоторых вещей, однако, не компенсировать никакими сериалами. Больше всего бывший опер тоскует по чувству «морального удовлетворения», которое он испытывал, когда ловил виновного в убийстве или изнасиловании. «Это как адреналина хапнуть: вот ты идешь, идешь по следу, что-то получается, что-то нет, а потом вдруг раз — и оно стреляет, и ты раскрываешь преступление, — говорит Артем Дубынин. — Это состояние, которое невозможно описать словами». жүктеу/скачать 2,85 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|