Географические условия и историко-культурный процесс


Идейно-политическая ситуация Японии в 60-е годы



бет587/627
Дата18.10.2023
өлшемі7,14 Mb.
#117770
1   ...   583   584   585   586   587   588   589   590   ...   627
Байланысты:
Учебник. Жуков ист.1-2 т.

Идейно-политическая ситуация Японии в 60-е годы
В 60-е годы продолжилось идейное про­тивостояние между оппозиционными социальными и политическими силами и правящей политической элитой во­круг основ политического устройства страны и государственной политики.
В идеологическом плане правящая ЛДП включала в себя весьма неоднородные силы от либералов до националистов. Тем не менее, правительство стремилось ввести в практику некоторые идеологические элементы, связанные с укреплением авторитета государства, начать некое патриотическое воспитание масс. Было введено празднование «дня основания государства» (кигэнсэцу) 11 февраля каждого года и пышно отмечено 100-летие Мэйдзи исин.
В партии по-прежнему большим влиянием пользовались те, кто выступал за пересмотр «мирной» конституции. Однако об­щественное мнение страны продолжало болезненно относиться к этой идее. Поэтому политическая элита, приходившая к власти через прямые и демократические выборы, не только не могла иг­норировать такие настроения, но и должна была время от време­ни демонстрировать собственные мирные устремления.
Характерна в этом смысле позиция японских консерваторов в отношении ядерной проблемы. 60-е годы — начало бурного анти­ядерного движения, массовых протестов против ядерных испыта­ний. Правительство Икэда вело явно двойственную политику. С одной стороны, верное союзническим отношениям, оно полностью поддерживало американскую позицию в этом вопросе, с другой, учитывая царившие в обществе настроения, пыталось играть роль миротворца и борца против ядерного оружия. Поэтому правитель­ство Икэда неоднократно выступало с призывами к Москве и Ва­шингтону прекратить ядерные испытания.
Оппозиционный лагерь был идеологически расколот. Его пе­страя политическая палитра включала в себя два полюса — ПДС и КПЯ, находившиеся, соответственно, на правом и левом флангах. Совместить две эти партии в едином оппозиционном движении было невозможно. Их враждебность на идейно-политической ос­нове превосходила даже враждебность между КПЯ и ЛДП. Когда осенью 1967 г. состоялась встреча генеральных секретарей четы­рех оппозиционных партий (ПДС, СПЯ, Кōмэйтō и КПЯ) по пово­ду проведения совместных действий за скорейшее возвращение Окинавы и о-вов Огасавара, то даже по этому «общенационально­му» вопросу ПДС и КПЯ не смогли прийти к компромиссу, в ре­зультате чего совместные действия, в конечном счете, не состоя­лись.
Сложными были отношения и между СПЯ и ПДС. Что касает­ся Партии демократического социализма, то она все более откро­венно переходила на сторону консерваторов. Председатель СПЯ Сасаки Кōдзō даже публично заявил, что ПДС стала второй кон­сервативной партией. Это вызвало обиду у лидера ПДС Нисио Суэхиро. В прессе началась публичная полемика между предста­вителями двух течений японской социал-демократии.
Несмотря на сходство идейных платформ отношения между Социалистической и Коммунистической партиями были далеко не
партнерскими. В определенной мере это было связано с полити­ческим соперничеством, поскольку обе они «разрабатывали» одну и ту же социальную нишу.
В этот же период произошло сближение КПСС с японскими социалистами и охлаждение отношений с коммунистами. Ратифи­кация договора о частичном запрещении испытаний ядерного ору­жия в японском парламенте в мае 1964 г. вызвала кризисную си­туацию в единственной партии проголосовавшей против — в ком­партии Японии, занимавшей в ту пору прокитайские позиции. КПЯ поддержала позицию Китая по договору и единственная из политических партий Японии приветствовала первое испытание ядерного устройства, проведенное в Китае в середине октября 1964 г.
Из рядов КПЯ были исключены Сига Ёсио и Судзуки Итидзō — депутаты-коммунисты, осмелившиеся пойти против линии пар­тии и проголосовать за ратификацию договора. В июле этого же года ими была создана альтернативная компартии политическая группа под названием «Голос Японии». Вначале она была поддер­жана КПСС, развернувшей кампанию критики КПЯ. Но впослед­ствии, когда стало ясно, что эта группа не имеет шансов на успех, советские коммунисты от нее отмежевались и вернулись к со­трудничеству с КПЯ.
В 1968 г. произошло формальное примирение КПЯ с КПСС. В конце января Токио посетила делегация КПСС во главе с М.А. Сусловым. И уровень делегации, и переговоры сами по себе были беспрецедентными. Тем не менее, отношения между двумя ком­партиями оставались достаточно холодными, а после вступления советских войск в Прагу в августе того же года вновь испорти­лись.
Во второй половине 60-х годов КПЯ разошлась во взглядах и с китайскими коммунистами, пытавшимися ее жестко опекать, на­вязывая активную антисоветскую линию. Разрыв произошел по­сле встречи в конце марта 1966 г. в Пекине Мао Цзэдуна с пред­седателем КПЯ Миямото Кэндзи. Впоследствии компартия Япо­нии заняла подчеркнуто независимую позицию, резко критикуя как Москву, так и Пекин.
Несмотря на разногласия и соперничество СПЯ, КПЯ и Кōмэйтō эпизодически предпринимали солидарные акции. В январе 1968 г. они совместно обратились к правительству с протестом против захода американского авианосца в порт Сасэбо. Те же пар­тии выступили в парламенте с совместным проектом резолюции об объявлении Японии безъядерной страной, свободной от ядерного оружия. Все левые и центристские партии Японии выступи­ли с протестом против введения войск Варшавского договора в Чехословакию. Однако такое сотрудничество не стало системати­ческим.
Война во Вьетнаме вдохнула новую жизнь в пацифизм, одно из наиболее сильных идейно-политических течений послевоенной Японии. СПЯ выдвинула внешнеполитическую концепцию, пред­полагавшую аннулирование «договора безопасности» и провозгла­шение Японией постоянного невооруженного нейтралитета. Япон­ские социалисты утверждали, что эта идея вытекала из японской конституции, которая как раз и определяла невооруженный ней­тралитет в качестве основы внешней политики. Они считали, что безопасность страны должна обеспечиваться исключительно ди­пломатическими средствами. Соответствующие положения были включены в официальные программные документы СПЯ («Путь Японии к социализму», 1965 и др.).
К этой концепции присоединилась и Кōмэйтō. В апреле 1968 г. состоялся ее VI съезд, утвердивший внешнеполитический курс, главным звеном которого была идея о необходимости для Японии достижения полного нейтралитета.
Не все оппозиционные партии придерживались того же мне­ния. Против идеи невооруженного нейтралитета выступила ком­партия Япония. В заявлении КПЯ по проблемам национальной безопасности, опубликованном 7 января 1968 г., подчеркивалось, что для защиты суверенитета и независимости Япония имеет право на самооборону.
Особой была и позиция Партии демократического социализма. ПДС с самого начала строила свой подход к анализу международ­ной обстановки и военной политики на основе необходимости поддержания баланса сил между Востоком и Западом и считала японские «силы самообороны» элементом такого баланса. Это оз­начало, что она придерживалась в отношении международных и военных проблем принципиально иных взглядов, чем другие оп­позиционные партии. Последние рассматривали их, в первую оче­редь, с точки зрения краеугольных вопросов внутриполитического характера (конституционность тех или иных шагов правительства в области обороны и т.п.). ПДС же, по возможности обходя эти принципиальные вопросы, вела полемику по конкретным вопро­сам осуществления оборонной политики. В этом смысле ПДС с самого начала говорила на одном языке с ЛДП.
Во второй половине 60-х годов произошел новый взрыв актив­ности студенческого движения. Причем это было связано не только с движением протеста против войны во Вьетнаме. Духов­ный кризис того периода был связан с радикальными переменами в социальной структуре, формировании среднего класса, «обще­ства потребления», разрушением старых идеалов и рождением но­вой системы ценностей, обострением проблемы «отцов и детей». Все это неизбежно сказывалось на резких колебаниях в умона­строении интеллигенции и, особенно, молодежи. Часть ее примк­нула к формирующемуся «истеблишменту», приветствуя переме­ны, другая наоборот стала в оппозицию ему.
Это не было чисто японским явлением. Аналогичные процессы происходили и в Европе. Нигилизм, отрицание старых ценностей, поиск новой духовности стали типичными для молодежи на Запа­де. И там, и в Японии, студенчество в значительной мере оказа­лось под влиянием экстремистских групп. Это была своего рода социальная болезнь, которой следовало переболеть, чтобы впи­саться в новую цивилизацию, рождавшуюся на волне научно-тех­нического прогресса.
В студенческом движении от Всеяпонского союза студентов (Дзэнгакурэн), отпочковались три группы: «какумаруха» («группа революционных марксистов»), «тюкакуха» («группа китайских ре­волюционеров») и «кайхōха» («группа борьбы за освобождение»). Все они, в конечном счете, подпали под влияние бывших членов КПЯ, некогда исключенных из партии, и поэтому в фокусе их крайне бурных и нередко экстремистских выступлений оказалась не только правящая политическая элита, но и японская компартия.
Вторая половина 60-х годов характеризуется повышенным ин­тересом в мире к маоизму. В отличие от других азиатских стран маоизм не только не прижился на японской почве, но и не имел сколько-нибудь ярких сторонников, за исключением ультралевых студенческих групп. Компартия Японии, поначалу испытывавшая определенный интерес к нему, в конечном счете от него отошла. Левая интеллигенция, симпатизировавшая идеям Мао, отшатнулась от них, напуганная эксцессами «культурной революции». Лишь горстка японских ученых в Институте развивающихся эко­номик выступила в защиту ее «достижений». Тем не менее, на страницах крупнейших изданий страны развернулась горячая по­лемика вокруг идей Мао, был издан японский перевод цитат «ве­ликого кормчего».


Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   583   584   585   586   587   588   589   590   ...   627




©emirsaba.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет