Глава I. Современные теории хронотопа. I. 1 Из истории формирования понятия «хронотоп»
жүктеу/скачать 0,91 Mb. Pdf көрінісі
|
| Дом, дача, сад/пляж. Интересно, что понимания дома как родового
гнезда, где происходит взросление и мужание, у Кристиана нет. В его отношениях с родителями отсутствует доверительность, тепло, воспоминания раннего детства у Кристиана тоже отсутствуют – вероятно, о той же причине. Пожалуй, это единственный герой Водолазкина, у которого, по сути, нет детства. Для героев последующих романов дом – это в первую очередь счастливое детство, как правило, связанное со старшими членами семьи: дед Арсения в «Лавре», бабушка в «Соловьёве и Ларионове» и «Брисбене», родители Иннокентия и отец Анастасии в «Авиаторе». С уходом старшего поколения и вылетом из семейного гнезда дом как место счастья, с которым «связывала пуповина», для героев перестаёт существовать: домов в их жизни будет много, но все они утрачивают своё «домовое качество» и становятся «местом жительства» [20, с. 33]
У Кристиана изначально нет места, с которым он «связан пуповиной». Любое жильё воспринимается им не более чем место жительства, как и квартира, снятая для него родителями. Она находится на тихой мюнхенской улице Зондремайерштрассе, являющейся продолжением Английского сада, который был заложен в конце 18 века и, что важно отметить в контексте исследования, является местом культурной и исторической памяти Мюнхена и его жителей. Итак, новая квартира – просторная, расположенная на двух этажах изящного коттеджа – казалось бы, должна подтвердить статус Кристиана как взрослого самостоятельного человека, но истинное взросление героя произойдет не здесь, хотя в квартире протекает некоторая часть его биографического времени. Именно здесь он знакомится с той сферой, которая для него прежде не существовала, – последними новостями. Новости, пожалуй, единственная нить, соединяющая его на тот момент с современностью. Всё остальное – это прошлое, начиная с места, где он обитает, и заканчивая его окружением. Люди, окружающие Кристина в начале романа, – пожилые, вокруг него нет ни одного молодого лица, ни одного сверстника. Даже человек, который «открывает» мир новостей для Шмидта, его сосед Кранц, – старик, а место альтернативной службы – дом престарелых. Переступая его порог, герой испытывает чувство, похожее на страх молодости перед старостью: «Мне почему-то подумалось, что … все престарелые этого дома … бросятся меня тискать и потащат по муравьиному в самые свои глухие закоулки». [22, с. 22] Интересно, что в романе дом назван Домом – так же, как Пушкинский Дом в книге воспоминаний «Дом и Остров, или Инструмент языка» [20]. Дом стал прощанием с детством и «положил начало моему знакомству с жизнью, о которой я знал очень мало. Он познакомил меня со смертью, о которой я знал ещё меньше». [22, с. 17] Для Кристиана Дом становится материализованной историей каждого отдельно взятого человека, поэтому, вероятно, отмечается предельный лаконизм автора в описании помещений: они безлики, похожи на больничные палаты. Дом в данном случае – просто серое панельное здание, собравшее под одной крышей живую историю, воплощённую не в деталях интерьера, не в изысках внешнего вида и внутреннего убранства, а в людях. Подопечные (как живущие в нём, так и находящиеся на попечении персонала и проживающие в собственных квартирах) – олицетворение прошлого, символ «старой Европы», прошедшей через Вторую мировую войну, пережившей ужасы Холокоста и постепенно умирающей, уходящей в небытие. Болезнь, дряхление, смерть – вот маркеры Дома, а значит, и уходящей Европы. Время в Доме как бы остановилось, оно подчинено привычному распорядку: приём пищи, разговоры за столом – в основном воспоминания, занятия по интересам, процедуры… «Единственным событием, случавшимся там время от времени, была смерть его престарелых обитателей. Это были не смерти, а именно смерть как постоянный признак этого заведения, как единый и непрерывный, ему свойственный процесс. Поэтому, строго говоря, даже смерть не являлась там событием, и время, лишённое для обителей Дома всяких примет, незаметно переходило в вечность». [22, с. 109] Здесь же вместе с Кристианом трудятся и люди среднего и зрелого возраста. Самые яркие и «знаковые» герои – это фрау Хоффман, бывшая модель, живущая для себя женщина лет пятидесяти, которая занимается с жильцами рисованием; и Шульц, массажист, оказывающий старикам (обоего пола) также и интимные услуги за определённую плату. Они, можно сказать, олицетворяют ценности современной Европы и в прямом смысле пытаются соблазнить Кристиана, который этому не чтобы не противится – он как будто безучастно наблюдает со стороны за своим красивым двойником и ждёт, чем всё закончится, однако ряд случайностей не даёт этому произойти. За встречами и разговорами Кристиана с жильцами Дома явственно слышен голос автора и его позиция по отношению к историческим событиям как прошлого, так и настоящего.
Старики – это живая история, которая проходит через отдельно взятую жизнь. Фиксируя их воспоминания, молодой Кристиан практически сливается с ними, смотрит на прошлое их глазами.
Фрау Вольф и Сара – две ипостаси войны, две её жертвы. Хотя для фрау Вольф жизнь и история никак не связаны (история, по её словам, «существует только для того, кто хочет обращать на неё внимание» [с. 61]), и все её воспоминания – это воспоминании о счастливой любви, о жизни с мужем, а для Сары всё пережитое напрямую связано с историческими событиями, обоих война отправила в вынужденное изгнание, лишила родных и, по сути, настоящего и будущего. И обе, потеряв смысл существования, возвращаются в Мюнхен. Обращает на себя внимание сходство в описании этих моментов на уровне даже образного ряда: для каждой из них символ счастливого детства – это Английский сад, и даже конкретно обозначенное место – старый бук, под которым они обе, не зная друг о друге, играли в детстве. Сара Фрау Вольф «Я вернулась не потому, что кого-то здесь простила, но и не затем, чтобы ежедневного стыдить немцев, как это делают некоторые люди моей крови. Я вернулась и не потому, что эта страна чем-то меня особенно привлекает; я не могу так сказать. Я вернулась, как птицы возвращаются в свои
убогие скалы,
как возвращается бумеранг, понимаете? Мне хотелось гулять по тем же дорожкам Английского сада, по которым до войны мы гуляли с родителями, видеть здешнюю
мутную речку, которой так же, как мне, безразлично, кто сейчас в этом городе живёт». [22, с. 32] «Сейчас я вернулась – непонятно зачем, но вернулась. Вернулась из какого-то упорства, словно хотела кого-то переспорить. А спорить не с кем. Я ждала возвращения пятьдесят лет и не заметила, как оно потеряло смысл. Иногда мне кажется, что я осталась там». [22, с. 61] «Фрау Вольф … окажется в жүктеу/скачать 0,91 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|