133
трансформируется последовательно: «быть может, – гений?»,
«конечно – гений!» и в финале «живи и здравствуй, друг мой,
ГЕНИЙ!».
Дальнейшие строки
Перенеся, как мудрый стоик, всю тя-
жесть обвинений, измен, душевных перестроек, трудов, откры-
тий, столкновений… сын Солнца, ты – мое прозренье, тебе нет
места в лоне смерти… – напрямую соотнесены с последую-
щими стихами о деревьях. «Ода Карагачу» и «Я – саксаул, гор-
дость пустыни» – олицетворение людей, стойко противостоя-
щих трудностям и невзгодам, подлости и лжи.
Карагача нет в песнях, он не так красив, он часто растет в
степи
одиноко, но он жизнестоек и становится символом несги-
баемости и твердости.
Много разных деревьев на свете / Поэтами
разными были воспеты / Пора и в честь «кара агаша» наполнить
бокалы или же чаши, Выпить вино, как дерево воду, Стихи сочи-
нить. Желательно, ОДУ!
Б. Карашин, занимающийся
проблемами философии,
поэзии, экологии, истории, тюркологии, лингвистики, пере-
водческой деятельностью, не случайно обращается к образу
«кара агаша». Влияние О. Сулейменова, о котором автор гово-
рит прямо, сказалось и на интертекстуальной перекличке по-
этических образов, и на выборе ключевых концептов. Концепт
«кара агаш» из образа-архетипа перерастает в аксиологему.
Автор последовательно развивает этот образ, чтобы наделить
его человеческими свойствами:
Жаль, не избрал предшественник
наш тотемом тебя, кара агаш. Ты – очаг, шанырак и крепость,
Оды мало, тебе нужен Эпос.
Образ «черного дерева» у О. Сулейменова был выведен в
сборнике «Доброе время восходов», изданном в 1964 году, где
поэтический цикл под названием «Черное дерево» начинает-
ся со стихотворения, посвященного А. Пушкину, и заканчива-
ется «Хлебной ночью».
В книге
Избранное стихотворению «Карагач», написанно-
му в 1961 году, автор отвел место в цикле «Госпожа пустыня».
134
Интересно, что этого стихотворения не было в книге «Доброе
время восхода» в части под названием «
Черное дерево».
В поэтическом контексте Сулейменова эпитет
черный игра-
ет ключевую роль в создании национальной картины мира. В
книге «Доброе время восхода» в стихотворении «На площади
Пушкина» нет этого эпитета: «Поэт красивым должен быть,
как бог. // Кто видел бога? Тот, кто видел Пушкина. // Бог низ-
коросл, и всякий видеть мог // его с тяжелыми арапскими гу-
бами». В
Избранном читаем: «Бог низкоросл,
черен, как сапог, с
тяжелыми арапскими губами».
Поэт перевел казахский орнитоним
караторгай и создал
стихотворение «
Черный жаворонок», в
котором ключевыми
словами являются «
гений жизнелюбый». Эпитет
черный у Су-
лейменова здесь поэтически и последовательно вырастает до
значений «крепкий духом» – жаворонок, «могучий телом» –
карагач, «великий или гений» – Пушкин.
Эпитет
черный в роли текстемы присутствует в контексте
заголовков: «Красный гонец и
черный гонец», «
Черный жаворо-
нок», «
Черный лебедь в белой стае», «
Черное дерево». Как кон-
текстема, выражает ключевую мысль текста или частей текста.
«
Черный и белый конь – бросают черные тени» (Земля, покло-
нись человеку). «
Черный вожак, сохранивший стадо в джут»
(Хромой кулан). «
Каракум… созвучья белое и
черное встреча-
ются на дальнем берегу» (Три поклона). «Кочует с
черных гор
весной аул…» (Концерт на фабрике им. Ю.Гагарина). «
Чер-
Достарыңызбен бөлісу: