Мэг Джей Важные годы. Почему не стоит откладывать жизнь на потом Meg Jay the defining decade
жүктеу/скачать 1,04 Mb.
|
| Глава 3
Неосознанное известное Неопределенность всегда будет неотъемлемой частью процесса принятия ответственности на себя. Гарольд Дженин54, бизнесмен Молодежь стремится не к полной вседозволенности, а скорее к тому, чтобы по-новому, прямо и смело взглянуть на реальные факты. Эрик Эриксон, психоаналитик Иэн посетовал, что в свои двадцать с лишним лет чувствует себя как будто потерявшимся в огромном океане возможностей. Он нигде не видел землю, поэтому не знал, куда плыть. Он был совершенно подавлен перспективой того, что может либо отправиться в любом из направлений, либо вообще ничего не делать. Не в меньшей степени угнетало Иэна и то, что он не знал, какая из имеющихся возможностей позволит ему добиться успеха. В двадцать пять лет, уставший и потерявший надежду, он признался мне, что просто пытается удержаться на плаву, чтобы выжить. Слушая Иэна, я и сама начала впадать в отчаяние. Я пытаюсь, как говорят психологи, «работать с клиентами в том состоянии, в котором они находятся», но метафора Иэна с океаном была настоящей проблемой. Когда я представила себя вместе с ним посреди океана, в котором так много разных направлений, я тоже не смогла найти правильного решения. – А как другие люди выбираются из океана? – спросила я, пытаясь понять, имеет ли он хоть какое-то представление о том, как перестать топтаться на месте. – Я не знаю, – произнес Иэн, взглянув на меня, как ему казалось, с пристальным вниманием. – Я сказал бы, что нужно выбрать направление и начинать плыть. Но если ты не умеешь отличить одно направление от другого, то не сможешь сделать выбор. Ты даже не сможешь сказать, плывешь ли по направлению к чему-то. Так зачем же расходовать всю свою энергию на то, чтобы плыть не туда? Думаю, единственное, что остается, – надеяться на то, что кто-то приплывет за вами на лодке или произойдет что-то в этом роде. Есть что-то внушающее страх в утверждении «Моя жизнь в моих руках». Страшно осознавать, что чудес не бывает, что нельзя просто сидеть и ждать, что на самом деле никто не сможет спасти вас и вы должны что-то со всем этим делать. Незнание того, что вы хотите сделать со своей жизнью (или отсутствие хотя бы каких-то идей по поводу того, что делать дальше), – это защитный механизм против такого страха. Это отказ признать, что возможности небезграничны, и способ сделать вид, будто настоящее не имеет значения. Нежелание делать выбор – это не что иное, как надежда на существование какого-то способа прожить жизнь, не возлагая на себя никакой ответственности. Вместо того чтобы взять ответственность на себя, Иэн рассчитывал на то, что рядом появится кто-то, кто подберет его и уведет в определенном направлении. Такое происходит постоянно. Возможно, Иэн прыгнул бы на борт корабля своих друзей или какой-либо девушки и прошел бы какую-то часть пути вместе с ними, оказавшись в итоге еще дальше от собственной жизни. Но я знала, чем все это закончится. Однажды он проснется где-то в далеких краях, занимаясь делом и обитая в месте, не имеющими никакого отношения к истинному Иэну. Он окажется бесконечно далеко от той жизни, которая, как он внезапно осознает, ему нужна. Метафора с океаном позволяла Иэну делал вид, что жизни, которую ему хотелось бы прожить, просто не существует. Создавалось впечатление, что у него нет ни прошлого, ни будущего и нет причин идти либо в одном, либо в другом направлении. Иэн не анализировал прожитые годы и не думал о том, что ждет его впереди. По его словам, это не позволяло ему действовать. Поскольку Иэн не знал, что молодые люди двадцати с лишним лет, сделавшие свой выбор, живут счастливее тех, кто топчется на месте, он и дальше пребывал в заблуждении. Тем более что это не вызывало особых трудностей. Иэн общался с такими же еще не определившимися в жизни парнями и девушками. В магазине по продаже велосипедов, в котором он работал, коллеги уверяли его в том, что ему не нужно принимать никаких решений. «Мы же не делаем этого!» – подбадривали они его. Друзья Иэна много рассуждали о том, что не станут чем-то довольствоваться и что-то продавать – довольствоваться низкоквалифицированной работой и продавать свое будущее. Я подозревала, что Иэн пришел ко мне на сеанс именно потому, что чувствовал: во всех этих разговорах много невольной лжи. Когда Иэн пожаловался родителям по поводу своего бесцельного блуждания в океане возможностей, он услышал очередную ложь. Его отец и мать сказали: «Ты самый лучший! Весь мир у твоих ног!» Они уверили его в том, что он может заняться чем только пожелает. Они не понимали, что такая неопределенная поддержка не приносит сыну никакой пользы. Вместо того чтобы придать Иэну смелость, это только вводило его в заблуждение. Иэн и подобные ему молодые люди, воспитывавшиеся на абстрактных призывах – «Следуй за своими мечтами!», «Ставь перед собой высокие цели!» – часто не знают, как именно сделать это. Они не знают, как добиться желаемого, а иногда даже чего они, собственно говоря, хотят. Иэн почти с отчаянием сказал мне об этом так: «Моя мама постоянно твердит, какой я замечательный и как она мной гордится, а мне хочется спросить: за что? Чем я отличаюсь от других?» Иэн не был склонен самовлюбленно упиваться похвалами матери и уже давно начал понимать, что ее слова носят слишком общий характер, чтобы что-то значить. Он чувствовал себя обманутым, – и у него были на то веские основания. Жизнь не безгранична, так же как и возможности Иэна. Молодые люди в возрасте от двадцати до тридцати лет часто говорят, что хотели бы иметь меньше вариантов выбора, но у Иэна в тот момент их было немного. И чем дольше он откладывал свою жизнь на потом, тем меньше их оставалось. – Я хочу, чтобы ты пришел ко мне на следующей неделе, – сказала я. – Когда ты придешь, мы с тобой выберемся из этого океана. Это не совсем подходящая метафора. Вместо океана мы пойдем покупать джем. В психологии есть классическое исследование, известное как «эксперимент с джемом»55. Его провела Шина Айенгар в тот период, когда работала в Стэнфордском университете. По ее мнению, местный супермаркет – вполне подходящее место для того, чтобы понять, как люди делают выбор. Ассистенты Айенгар взяли на себя роль поставщиков джема и выставили на столах в супермаркете образцы для дегустации. По условиям эксперимента в одни дни для дегустации предлагалось шесть сортов джема: из персика, черешни, красной смородины, апельсина, киви и лимона. В другие на дегустационных столиках выставляли двадцать четыре сорта джема: шесть перечисленных выше и еще восемнадцать. В обоих случаях покупателям выдавался купон на приобретение только одной банки джема со скидкой. В результате к столику с двадцатью четырьмя сортами джема подходило больше покупателей, но они делали меньше покупок. Людей привлекал широкий ассортимент джемов, но разнообразие было настолько большим, что они терялись и вообще отказывались что-либо покупать. Из тех, кто подходил к столику с двадцатью четырьмя сортами джема, только 3 процента делали покупку. Напротив, люди, подходившие к столику с шестью сортами джема, могли определить, какой джем нравится им больше всего, поэтому около 30 процентов из них уходили из магазина с покупкой. На следующей неделе я рассказала Иэну об эксперименте с джемом и спросила, как он считает, не слишком ли в жизни много возможностей, для того чтобы выбрать что-то одно? – Меня действительно тревожит мысль о том, что я могу сделать со своей жизнью все что угодно, – сказал Иэн. – Тогда давай рассуждать более конкретно. Поговорим о выборе джема, – предложила я. – А у какого столика я нахожусь, – там где шесть или двадцать четыре сорта джема? – поинтересовался он. – Хороший вопрос! Думаю, что двадцатилетним прежде всего необходимо осознать то, что столика с двадцатью четырьмя сортами джема не существует. Это миф. – А почему миф? – Молодым людям постоянно твердят, что перед ними безграничное множество альтернатив. Когда им внушают, что они могут заняться чем угодно или отправиться в каком угодно направлении, – это все тот же океан, о котором ты говорил. Это все равно что стоять перед столиком с двадцатью четырьмя сортами джема. Но я еще не встречала ни одного человека старше двадцати, у кого было бы двадцать четыре реальных варианта выбора. Каждый имеет в лучшем случае шесть возможных вариантов. Иэн посмотрел на меня непонимающим взглядом, поэтому я продолжила: – Больше двух десятков лет ты превращался в того, кем стал сейчас. У тебя есть какой-то опыт, интересы, сильные и слабые качества, дипломы, комплексы и приоритеты. Ты не появился в этом мире внезапно и не окунулся, как ты говоришь, в океан. Первые двадцать пять лет твоей жизни имеют значение. Ты стоишь перед столиком с шестью сортами джема и знаешь кое-что о том, какой вкус тебе больше нравится – киви или черешни. – Я просто хочу, чтобы все было хорошо, – сказал Иэн. – Я хочу, чтобы все изменилось к лучшему. – Ты по-прежнему рассуждаешь абстрактно, – возразила я. – Ты уклоняешься от осознания того, что ты знаешь. – Так вы считаете, что я уже знаю, что должен делать? – Думаю, кое-что знаешь. Мне кажется, существуют определенные реальные факты. Давай с них и начнем. – Это напоминает мне вопрос о лотерее, – сказал он. – Что ты имеешь в виду? – спросила я. – Ну, понимаете, – продолжил Иэн, – это когда ты спрашиваешь себя, что бы ты сделал, если бы выиграл в лотерею. Тогда ты и будешь знать, чего на самом деле хочешь. – Это неправильный вопрос, – возразила я. – Он не имеет отношения к реальности. Отвечая на вопрос о лотерее, ты думаешь о том, что бы ты делал, если бы способности и деньги не имели значения. Но они значение имеют. Поэтому молодые люди двадцати с лишним лет должны ставить вопрос по-другому: что они будут делать со своей жизнью, если не выиграют в лотерею? Что ты умеешь делать достаточно хорошо, чтобы обеспечить ту жизнь, к которой стремишься? И какое занятие может оказаться для тебя настолько приятным, что ты будешь готов заниматься им в той или иной форме всю оставшуюся жизнь? – Я ничего об этом не знаю. – Этого не может быть. На протяжении следующих нескольких месяцев Иэн делился со мной впечатлениями от работы и учебы. Достаточно долго я просто слушала его. Иэн говорил, и мы оба слушали, что именно он сказал. Через какое-то время я смогла извлечь из всего этого конкретную информацию. Иэн очень рано стал интересоваться рисованием. В детстве он любил сооружать что-то из конструктора LEGO. В колледже Иэн начал изучать курс архитектуры, но так и не окончил его, потому что ему показалось устаревшим то, чему там учили. Иэн получил диплом по когнитивистике56, поскольку ему нравилось изучать технологии и процессы восприятия. Я видела, с каким удовольствием Иэн говорил о своем желании создавать определенные продукты. Со временем Иэн определил все имеющиеся у него альтернативы – то есть те шесть «сортов джема», или шесть вариантов того, чем бы он мог заняться. «Я мог бы работать в магазине по продаже велосипедов, но меня это угнетает. Я знаю, что это было бы неправильно. Моему менеджеру около сорока лет, и что-то вызывает у меня беспокойство в связи с этим…» «Я мог бы поступить на юридический факультет. Родители всегда убеждали меня сделать это. Но я не хочу сдавать вступительный тест для абитуриентов юридического факультета. Кроме того, я не люблю читать и терпеть не могу писать, а в юридическом колледже придется много заниматься и тем и другим». «Сейчас дизайном можно заниматься в сети, и это мне нравится. Меня интересует взаимосвязь между дизайном и технологиями». «Я мог бы изучать арабский язык и увлечься, скажем, международными отношениями или чем-то в этом роде; может, меня отправили бы куда-нибудь за границу. Но это всего лишь идея. Когда-то я записался на курсы арабского языка, но так на них и не пошел…» «Пару лет назад я попытался попасть в программу обучения цифровому дизайну. Ее внедряла компания, которая повышает квалификацию людей с высшим образованием и предоставляет им работу. Я тоже хотел участвовать, но мне так не повезло». «Я мог бы съездить к своему другу в Камбоджу, чтобы выиграть немного времени, но родители категорически против этого». «Я мог бы поехать в Сент-Луис и пожить там со своей давней подругой. Но это не очень хорошая идея, поскольку я просто не могу поддерживать с ней никаких отношений, пока не разберусь, что мне делать дальше. (Это звучало неплохо. Сначала работа, затем любовь. Я уже много раз слышала нечто подобное от двадцатилетних молодых людей, особенно от юношей.) Она все время смотрит “Анатомию страсти” и настаивает на том, что мы оба должны продолжать учебу после получения степени бакалавра. Но в колледже я изучал только два курса по естественным наукам и не особо в них преуспевал». Проанализировав все имеющиеся альтернативы, Иэн нашел то, что психоаналитик Кристофер Боллас обозначает термином «неосознанное известное»57. Неосознанное известное – это то, что мы знаем о себе, но почему-то забыли. Это те мечты, которые мы утратили, или истины, которые разделяем в глубине души, но избегаем поддерживать в открытую. Возможно, мы не хотим признавать неосознанное известное перед другими людьми, потому что боимся, что они о нас подумают как-то не так. А еще мы переживаем, как скажется это неосознанное известное на нас и нашей жизни. Иэн считал, что самое трудное в его ситуации то, что он находится на распутье и никак не решит, чем ему заняться. Но мне кажется, что в глубине души он понимал: настоящая неопределенность начинается именно в момент выбора. Самая ужасная неопределенность – стремиться к чему-то, не зная, как этого достичь. Это все равно что работать над чем-то, хотя это что-то носит довольно расплывчатый характер. Когда мы делаем выбор, мы обрекаем себя на тяжкий труд, возможность неудачи и разочарования, поэтому иногда проще ничего не знать, ничего не выбирать и ничего не делать. Но в действительности все обстоит иначе. – Иэн, в день нашей первой встречи ты сказал, что чувствуешь себя так, как будто находишься посреди океана. У меня создалось впечатление, что нет ничего, чем ты хотел бы заняться, и что ты представления не имеешь, чего хочешь. Но ты просто не позволял себе прислушаться к собственным мыслям. У тебя есть нечто, к чему ты стремишься. Ты хочешь попробовать свои силы в цифровом дизайне. – Ну, не знаю… – неуверенно произнес он. А затем начал задавать вопросы, которые говорили о том, что его незнание – не более чем самозащита: – Но я понятия не имею, как получить работу в сфере цифрового дизайна… – Я знаю, – сказала я. – А что если я начну, а затем передумаю? – Тогда займешься чем-то другим. Это не единственная банка джема, которую ты купишь за свою жизнь. – Но если я займусь этим и у меня ничего не получится, у меня больше не будет выбора. – Выбор никуда не денется. Но у тебя будет больше информации. Тебе предстоит найти ответ на ряд важных вопросов: можешь ли ты сам зарабатывать на жизнь? Понравится ли тебе твоя работа? Это важные моменты, с которыми ты должен разобраться. – Но мне трудно представить, что будет, если я попытаюсь чем-то заняться. Как по мне, было бы безопаснее вообще не делать выбор. – Не делать выбор – такая позиция не защитит тебя от опасностей. Это обязательно повлечет за собой определенные последствия, но они заявят о себе немного позже – в тридцать-сорок лет. – Меня не покидает мысль, что мои родители скажут, чтобы я занялся чем-то более престижным, например юриспруденцией. Сам я тоже подумываю о том, а не ли выбрать ли мне что-то более интересное, вот хотя бы арабский язык. Я не хочу, чтобы моя жизнь сводилась только к одной банке джема. Это скучно. – Именно это и мешает тебе осознать то, что ты уже знаешь, и действовать соответственно, – возразила я. – Это называется «тирания долга». Мы еще поговорим об Иэне в следующих главах. жүктеу/скачать 1,04 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|