О дивный новый мир [Прекрасный новый мир]
Олдос Хаксли «О дивный новый мир (Прекрасный новый мир)»
жүктеу/скачать 1,18 Mb. Pdf көрінісі
|
| Олдос Хаксли «О дивный новый мир (Прекрасный новый мир)»
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru — Скверная шуточка, скверная, — поддакнул архипеснослову Генри Фостер. — Вам небезын- тересно будет узнать, что бывший наш Директор, если бы не ушел, то перевел бы его в Исландию. Пронзаемый каждым новым словом, тугой воздушный шар Бернардова самодовольства съежи- вался на глазах, соча газ из тысячи проколов. Смятенный, потерянный, бледный и жалкий, Бернард метался среди гостей, бормотал бессвязные извинения, заверял, что в следующий раз Дикарь непре- менно будет, усаживал и упрашивал угоститься каротинным сандвичем, отведать пирога с витами- ном А, выпить искусственного шампанского. Гости ели, но Бернарда уже знать не хотели; пили и ли- бо ему грубили, либо же переговаривались о нем громко и оскорбительно, точно его не было с ними рядом. — А теперь, друзья мои, — плотно подзакусив, промолвил архипеснослов Кентерберийский этим своим великолепным медным голосом, что вершит и правит празднованиями Дня Форда, — те- перь, друзья мои, пора уже, я думаю… — Он встал с кресла, поставил бокал, стряхнул с пурпурного вискозного жилета крошки и направил стопы свои к выходу. Бернард ринулся на перехват: — Неужели?.. Ведь так еще рано… Я питал надежду, что ваше… Да, каких только надежд он не питал, после того как Ленайна сообщила ему по секрету, что ар- хипеснослов примет приглашение, если таковое будет послано. «А знаешь, он очень милый». И пока- зала Бернарду золотую Т-образную застежечку, которую архипеснослов подарил ей в память уикен- да, проведенного Ленайной в его резиденции. «Званый вечер с участием архипеснослова Кентерберийского и м-ра Дикаря» — эти триумфальные слова красовались на всех пригласительных билетах. Но именно этот-то вечер избрал Дикарь, чтобы запереться у себя и отвечать на уговоры ру- гательствами «Хани!» и даже «Соне эсо це-на!» (счастье Бернарда, что он не знает языка зуньи). То, что должно было стать вершинным мигом всей жизни Бернарда, стало мигом его глубочайшего уни- жения. — Я так надеялся… — лепетал он, глядя на верховного фордослужителя молящими и горест- ными глазами. — Молодой мой друг, — изрек архипеснослов торжественно-сурово; все кругом смолкло. — Позвольте преподать вам совет. Добрый совет. — Он погрозил Бернарду пальцем. — Исправьтесь, пока еще не поздно. — В голосе его зазвучали гробовые ноты. — Прямыми сделайте стези наши, мо- лодой мой друг. — Он осенил Бернарда знаком Т и отворотился от него. — Ленайна, радость моя, — произнес он, меняя тон. — Прошу со мной. Послушно, однако без улыбки и без восторга, совершенно не сознавая, какая оказана ей честь, Ленайна пошла следом. Переждав минуту из почтения к архипеснослову, двинулись к выходу и остальные гости. Последний хлопнул, уходя, дверью. Бернард остался один. Совершенно убитый, он опустился на стул, закрыл лицо руками и заплакал. Поплакав несколь- ко минут, он прибегнул затем к средству действеннее слез —принял четыре таблетки сомы. Наверху, в комнате у себя, Дикарь был занят чтением «Ромео и Джульетты». Вертоплан доставил архипеснослова и Ленайну на крышу Собора песнословия. — Поторопитесь, молодой мой… то есть Ленайна, — позвал нетерпеливо архипеснослов, стоя у дверей лифта. Ленайна, замешкавшаяся на минуту —глядевшая на луну, — опустила глаза и по- спешила к лифту. «Новая биологическая теория» — так называлась научная работа, которую кончил в эту минуту читать Мустафа Монд. Он посидел, глубокомысленно хмурясь, затем взял перо и поперек заглавного листа начертал: «Предлагаемая автором математическая трактовка концепции жизненазначения яв- ляется новой и весьма остроумной, но еретической и по отношению к общественному порядку опас- ной и потенциально разрушительной. Публикации не подлежит (эту фразу он подчеркнул). Автора держать под надзором. Потребуется, возможно, перевод его на морскую биостанцию на острове Свя- той Елены». А жаль, подумал он, ставя свою подпись. Работа сделана мастерски. Но только позволь им начать рассуждать о назначении жизни — и Форд знает, до чего дорассуждаются. Подобными идеями легко сбить с толку тех высшекастовиков, чьи умы менее устойчивы, разрушить их веру в счастье как Высшее Благо и убедить в том, что жизненная цель находится где то дальше, где-то вне нынешней сферы людской деятельности; что назначение жизни состоит не в поддержании благоден- |