А.В. Чех (Новосибирск) ФЕНОМЕН СИМВОЛИСТСКОЙ ЦИКЛИЗАЦИИ

19
Бальмонт в зеркале филологии
валось, отбор стихотворений в отделы, несущие 
общее заглавие, нумерацию и предусматриваю-
щие  именно  целостное  восприятие,  для  книж-
ных публикаций стал нормой.   
Всё  же  цикловедение  ХХ  века  при  мно-
гих выдающихся достижениях ориентировалось 
преимущественно на эпос и спорадические по-
явления  циклических  форм  в  литературе  пред-
символистских эпох. Едва ли можно усомниться 
в том, что лирическая циклизация иных течений 
имеет немало общего с символистской, — рав-
но  как  и  в  существовании  специфически  сим-
волистских  'подводных  ключей',  питавших  это 
явление  более,  чем  когда-либо  до  или  после. 
Однако стремиться одновременно и к понятий-
ной чёткости, и к высокой степени общности, и 
к  тесной  связи  с  художественным  материалом, 
по-видимому, не стоит. Трудности и неоднознач-
ности  в  теоретическом  оформлении  понятия 
свободного лирического цикла вполне сопоста-
вимы  с  разноречивыми  аспектами  осмысления 
литературного  символа  [6],  достаточно  полно 
проявленными в историческом наследии симво-
листской критики [7], равно как и в позднейшей 
аналитической  работе  нескольких  поколений. 
Весь  комплекс  взаимосвязанных  проблем  под-
талкивает к выводу, что символизация и цикли-
зация представляют собой такие же характерные 
и многообразные составляющие индивидуации 
каждого автора, как развитие идиостиля или ис-
пользование  автобиографического  материала, 
редко допускающие универсальную категориза-
цию и исчерпывающие описания [8].
Некоторые  возможности  символопорож-
дения,  возникающие  именно  в  лирическом  ци-
кле,  разбирались  автором  на  примере  цикла 
Максимилиана  Волошина  «Облики»  [9].  Здесь 
мы  рассмотрим  вступительный  раздел  книги 
«Злые Чары» [10] Константина Бальмонта, уде-
ляя  основное  внимание  организации  цикличе-
ских структур в символистской поэзии. Как убе-
дительно  показала  в  своей  основополагающей 
статье  Л.  Е.  Ляпина  [11],  именно  в  творчестве 
Бальмонта циклические структуры представле-
ны особенно широко и многообразно. 
«Книга заклятий» замечательна во многих 
отношениях, изложенных в её подробных харак-
теристиках  [12,  13].  В  ней  постоянно  напоми-
нает о себе прежний, ничуть не потускневший, 
любимый друзьями и читателями Бальмонт «Ти-
шины» и «Горящих Зданий». На многих страни-
цах даёт о себе знать и другой, кого-то насторо-
живший и оттолкнувший поэт «страшного рубе-
жа меж дыма и огня», проявивший себя в эти же 
годы в «Стихотворениях» и «Песнях Мстителя» 
[14]. Вдобавок, и тут и там угадывается новый 
Бальмонт грядущих книг конца 1900-х – начала 
1910-х годов, в которых будет развиваться и ва-
рьироваться всё многообразие народной поэзии. 
Сумрачный,  драматичный,  часто  доходя-
щий до трагизма колорит книги воспринимался 
бы как вполне естественный для художника-из-
гнанника  с  острым  чувством  современности 
[12].  Но  внимательного  читателя  должно  было 
обескуражить другое: возникающее снова и сно-
ва ощущение исчерпанности столь заманчивых 
ещё  недавно  путей,  закрывшихся  перспектив, 
тягостного оцепенения... 
Судьба  книги  сложилась  в  унисон  её  ос-
новному  тону:  бóльшую  часть  тиража  уничто-
жили  из-за  цензурного  запрета  трёх  стихотво-
рений; возможно, поэтому Бальмонт постарался 
проложить  ей  ещё  один  выход  к  читателю:  он 
написал большую прозаическую импровизацию 
«Флейты из человеческих костей», где в сновид-
чески-мистериальный сюжет вплелось несколь-
ко стихотворений из «Злых Чар», что до некото-
рой степени стало их авторской интерпретацией 
[15].  Но  открывающий  книгу  раздел  «Отсветы 
раковин»  представлен  во  «Флейтах...»  только 
двумя  стихотворениями  и  оказался  вне  сюжет-
но-тематического круга. А ведь эта часть, как и в 
предыдущих бальмонтовских книгах, несёт осо-
бую  нагрузку  и  значительный  художественный 
заряд.

жүктеу/скачать 6,3 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: