Тяжкие времена

27
оренбургскому обер-коменданту... Поэтому мы, оренбургская экспедиция по 
пограничным делам, и осмелились выразить своё мнение по поводу секретного 
письма киргиз-кайсацкого хана Нуралы абилкаирова сына...
– Надворный советник! – выходя из себя, прикрикнул барон. – Подобные дела 
по Указу её величества действительно относятся к ведомству оренбургского 
обер-коменданта. однако, почему же вы никогда не читаете царских указов до 
конца!? а коли читаете, то почему молчите про примечание, где ясно говорится: 
«все дела эти должны реализовываться лишь под непосредственным руковод-
ством человека, исполняющего генерал-губернаторскую должность»? такую 
забывчивость необходимо лечить... Завтра же вышлю вам это распоряжение в 
письменном виде! – рявкнул барон и, взяв себя в руки, закончил: 
– И повторяю вам, о таких мерах, как репрессалии, до определённого срока 
забудьте! вместо этого ставьте жёсткие требования к предводителям родов, 
которые присягали нам с Кораном в руках, и прилагайте все возможные усилия, 
дабы быстрее воротить назад наших пленных!
Лишь недавно от имени её величества Государыни я отправил «открытое 
письмо» ко всем предводителям родов и всему киргиз-кайсацкому народу... Ста-
рейшины и знатные бии младшей орды держали совет, а затем послали сюда 
депутацию из пяти человек, через которую выразили полное согласие со всеми 
предложениями, которые содержатся в письме. они готовы и к обмену пленны-
ми, требуя лишь сместить того самого Нуралы-хана, который потоками своих 
доносов и наветов в ваше учреждение в оренбурге и войсковую канцелярию 
Уральского казачества довёл ситуацию до опасной черты. 
Сейчас с этими посланцами ведутся переговоры. И я лично с ними побесе-
довал. Их мнения и предложения кажутся не лишёнными основания... однако я 
намерен ещё поговорить с ними. в связи с этим даже написал письмо её вели-
честву государыне. от её ответа и будет зависеть, как именно нам, её покорным 
слугам, следует поступать. Пока же требую от вас со всею добросовестностью 
искать общий язык с киргиз-кайсаками! 
– ещё имеете, что сказать? – осведомился барон.
Но и обер-комендант, и надворный советник не смогли справиться со своим 
разочарованием и промолчали с обиженным видом. 
– Ну-с, в таком случае разговор исчерпан! Ступайте, господа! – сухо про-
говорил генерал-губернатор и завершил аудиенцию.
* * *
обер-комендант и надворный советник, добираясь до службы, не обменялись 
ни словом и шли, прямо-таки задыхаясь от злости. они полагали, что барон уже 
не первый раз был к ним несправедлив.
едва зайдя в кабинет, генерал-майор Зенбулатов взорвался, выходя из себя:
– И кого это он из себя корчит, не пойму? а?! Чего он, скажи мне, нос задирает?! 
– вот, и я говорю... откуда он взялся этакий попечитель киргиз-кайсаков?! 
вдруг, откуда ни возмись, появился сам Иблис... а?! – подхватил тут же и Чучалов.
они уселись за стол друг против друга и давай изливать так долго копившуюся 
горечь!..
– только явился и тут же неизвестно что наговорил... Помнишь, Пётр микифо-
рович? – возмущался Зенбулатов. – Из военного контингента, что должен был на 
тЯжКИе времеНа

28
линию ехать, говорит, и треть не поехала, а те, кто поехал, мол, вместо службы, 
сажают картошку для комендантов... Ну и что?! Придирается ведь почем зря!.. 
Что же комендантам молиться на казаков, что ли?! Или он полагает, что, не са-
жая картошку, народ в форпосте шесть месяцев зимы будет воздухом питаться?! 
Странный, я тебе скажу, человек!..
– Не странный он человек, яков михайлович, а злодей настоящий! – заныл 
Чучалов. – Помните, как он накинулся на вас, что, мол, городской караул не сме-
няется своевременно. «Несмотря на то, что в городе стоят в полном составе четыре 
гарнизонных батальона...», – гнусаво передразнил барона надворный советник.
– Да-да! он просто метит поставить кого-то на моё место! Иначе зачем бы ему 
с первого же дня набрасываться на меня: «все недостатки на линии исправьте 
в течение одной недели!», говорит, – Как будто всю грязь, копившуюся ещё со 
времен Неплюева, должен я выгребать! Ишь придумал! Пусть сам гребет, коли 
сноровист! а я нарочно сказался больным и не поехал на линию! Пусть, думаю, 
делает, что захочет! 
– И правильно поступили, яков михайлович! Правильно! такие начальнички 
уж коли усядутся на шею однажды, то уж до конца жизни не слезут!
– Ну да! я, понимая это, и не поехал. ему самому пришлось на линию тащиться. 
во второй раз уже послал генерал-майора Пеутлинга, того самого, уфимского. а 
со мной ничего не смог поделать!
– а что он способен поделать-то, господи? Шумит, да и только! И вообще, 
какой-то он не от мира сего – то ли глупый, то ли наивный, яков михайлович, 
заметили? И при этом мечтает облагодетельствовать этих перекати-поле, кочевых 
киргиз-кайсаков, ветром гонимых, ложбинами ловимых! Забыл, что ли, что мед-
ведя молиться научила палка? вместо того, чтобы давить каждого, кто бунтовать 
осмелится, он дурью страдает, мол, нужно добиваться мира и спокойствия по обе 
стороны линии! он или не в себе или... Как бы тут не крылись чуждые нашей 
империи интересы, яков михайлович...
– возможно, возможно!.. Помнишь, Пётр микифорович, что он нам плёл на 
прошлом собрании? «Как бы свысока вы ни относились к киргиз-кайсакам, они, 
в первую очередь, наши подданные! Поэтому имеют полное право трепетать, 
коли её величество разгневается, и быть обласканными, коли она проявит свою 
милость». вот же околесица-то! Думаю, нам следует неусыпно следить за всеми 
его делишками. может, когда-нибудь мы его и ухватим! 
– вот-вот, – надворный советник чуть не свалился со стула, всем телом пода-
вшись к обер-коменданту, – истину глаголете, ваше превосходительство! – про-
шептал он чуть слышно. – Коли он следит за всем, чем мы занимаемся, почему 
бы и нам не делать того же? Думается мне, что о каждом его подозрительном 
поступке мы должны докладывать наверх... – Чучалов, подняв вверх указательный 
палец, глазами показал на потолок, – Пусть и в Санкт-Петербурге знают, каков 
их герой-то! Для этого... – Чучалов ещё более, чем прежде, пригнулся к столу, – 
Для этого... – сказал он, снова переходя на шёпот, – нам следует привлечь к себе 
его нового адъютанта, оренбургского офицера из наших, полковника Дмитрия 
андреевича Гранкина. Через него и будем знать обо всём, что творит этот вы-
скочка, чего думает, говорит и что на обед съел!
– а что он за человек, этот Гранкин? Достоин доверия? вы его давно знаете, 
Пётр микифорович?

жүктеу/скачать 0,77 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: