Лирика 1817–1821 годов. Антологические стихотворения Последний период в творческой жизни Батюшкова отмечен значительными
лирическими произведениями. Среди них элегии («Умирающий Тасс», «Беседка муз», новая
редакция «Мечты», «Ты пробуждаешься, о Байя, из гробницы…», «Есть наслаждение и в
дикости лесов…»), послания («К Никите», «<К С.С. Уварову>», «<П.А.
Вяземскому>», «Послание к А.И. Тургеневу», «К творцу «Истории государства
Российского»», «<Князю П.И. Шаликову>», «Жуковский время все поглотит…»),
большие циклы «<Из греческой антологии>», «Подражания древним», лирические
миниатюры («Подражание Ариосту», «Изречение Мельхиседека»), надписи и др.
«Умирающий Тасс» В середине весны 1817 г. Батюшков закончил большую элегию «Умирающий Тасс».
Объясняя Вяземскому замысел стихотворения, он писал: «Кажется мне, лучшее мое
произведение… А вот что Тасс: он умирает в Риме. Кругом его друзья и монахи. Из окна
виден весь Рим, и Тибр, и Капитолий, куда папа и кардиналы несут венец стихотворцу. Но он
умирает и в последний миг желает еще раз взглянуть на Рим,
…на древнее Квиритов пепелище.
Солнце в сиянии потухает за Римом и жизнь поэта… Вот сюжет».
Хотя Батюшкову не удалось избежать в элегии декларативности и риторичности, за
что, вероятно, она не понравилась Пушкину, назвавшему ее «тощим произведением», тем не
менее известный шаг в расширении возможностей элегии был им все-таки сделан.
В стихотворении доминирует романтический мотив судьбы как проявления власти
роковых сил над личностью. Индивидуальная судьба героя рассматривается в контексте
общих проблем бытия, напряженный драматизм произведения является следствием
конфликта между героем и действительностью, что приводит к трагической развязке.
Традиционная романтическая тема совпадает с любимой темой Батюшкова: поэт получает
признание, и его ожидает торжество на излете жизни, когда путь страданий и скорбей
остался уже позади. Эту личную тему поэт решает, выражая психологические переживания
человека иной эпохи и иной культуры.
Торквато Тассо у Батюшкова – набожный христианин-католик и гражданин Рима,
благоговейно относящийся к его славе. Вместе с тем он поэт, предающийся разнообразным
впечатлениям. Он умел любить и не отрекался от земных наслаждений. Вся жизнь Тассо
изображена Батюшковым как цепь беспримерных страданий. Всюду он был изгнанником, но
«и в узах… душой не изменился». Религиозно-философское настроение Тассо близко самому
Батюшкову: ему, как и его герою, свойственны твердость, мужество и терпение,
позволившее вынести горести, посланные «злой судьбиной».
Как христианин, Тассо верит в загробный мир, во встречу с возлюбленной Элеонорой,
а земную жизнь представляет скорбным преддверием вечного блаженного бытия. Тем самым
переживания Тассо мотивированы воспитавшей его культурой, религиозными и
общественными понятиями средневековой эпохи. Он мысленно обращается к Италии, видит
ее «небо сладостное», ему дороги Капитолий, священные горы, Тибр, «поитель всех
племен». Поэзия Тассо вдохновлена подвигами рыцарей, несших христианство на Ближний
Восток. Воображение уносит итальянского поэта и в античные времена. Он жаждет триумфа,
он честолюбив и знает, что «ему венец бессмертья обречен, Рукою муз и славы
соплетенный». Наконец, он – пророк, потому что предсказывает себе печальную участь и
давно предузнал свой жизненный жребий. Вот это сплетение национально-исторических
примет, призванных придать образу Тассо индивидуально-человеческую характерность,
пожалуй, и было тем новым словом, которое сказал Батюшков в этой исторической
(эпической) элегии.