В конце они оба умрут

кулаки и ни разу не проявлял жестокости, даже в детском возрасте,
когда нам прощают и списывают со счетов много всякой фигни, мы же
еще такие маленькие…
Рассказать ему о Пеке точно не получится. Эту историю я сегодня
унесу с собой в могилу.
— К кому пойдем сначала?
— К папе. Можем сесть на метро. — Матео машет рукой в
сторону соседней станции. — Всего две остановки в сторону центра,
но так куда безопаснее, чем пешком.
Это расстояние я преодолел бы на велике за пять минут, и меня
подмывает так и сделать и просто подождать Матео у выхода из метро,
но интуиция подсказывает, что он меня кинет и я буду там шататься в
одиночестве. Я поднимаю велик за раму и сиденье и несу его вниз к
платформе. Я уже завожу его за угол, когда замечаю, что Матео с
опаской мешкает позади, вместо того чтобы идти за мной. Помнится, я
вел себя примерно так же, когда вместе с Оливией много лет назад
ходил в дом с привидениями в Бруклине. Только я тогда был совсем
ребенком. Уж не знаю, чего так боится Матео, но решаю не
спрашивать его об этом.
— Все хорошо, — говорю я. — Горизонт чист.
Матео плетется сзади, все еще недоверчиво оглядывая пустой
коридор, который ведет к турникетам.
— Интересно, сколько еще Обреченных сейчас тусуются с
незнакомцами. Многих наверняка уже нет в живых. Авария на дороге,
пожар, бандитская пуля, падение в канализационный люк или… — Он
останавливается. Этот парень определенно умеет нарисовать
трагичную картину. — Что, если они уже были на пути к кому-то
близкому, а потом раз… — Матео хлопает в ладоши. — И их не стало.
Ужасно несправедливо… Надеюсь, умерли они не в одиночестве.
Мы подходим к автомату по продаже проездных.
— Ага. Несправедливо. Мне кажется, без разницы, кто с тобой
рядом, когда ты умираешь. Спутник все равно не поможет тебе
остаться в живых, если ты под прицелом у Отдела Смерти. —
Наверное, нельзя говорить такое Последнему другу, но это ведь
правда. И все же я чувствую себя немного виноватым, потому что
Матео замолкает.

Обреченным 
положены 
некоторые 
бонусы, 
например
неограниченный бесплатный проезд в метро. Нужно только
озаботиться 
и 
показать 
кассиру 
какую-то 
форму. 
Но
«неограниченность» поездок — это полное дерьмо, потому что срок
действия карточки все равно иссякает в конце Последнего дня.
Несколько недель назад мы с плутонцами сказали кассиру, что
умираем, чтобы бесплатно доехать до парка аттракционов на Кони-
Айленде, надеясь, что он сделает поблажку и пропустит нас. Но нет,
пришлось ждать, пока он получит подтверждение с сервера Отдела
Смерти, а это, как выяснилось, отнимает больше времени, чем
ожидание поезда. И мы просто сбежали. Я покупаю безлимитный
проездной, обычный, не для Обреченных, как будто у меня еще есть
завтра. Матео следует моему примеру.
Мы выходим на платформу. Почем знать, может, это наша
последняя в жизни поездка в метро.
Матео показывает на аппарат для продажи билетов, который
остался позади.
— Мозг ломается, когда я думаю, что метрополитен через пару
лет вообще перестанет нанимать персонал, потому что всю работу
возьмут на себя аппараты, а может, даже роботы. И вообще, если
задуматься, это происходит уже…
Грохот 
приближающегося 
поезда 
заглушает 
концовку
предложения, но я и так понял, что он имеет в виду. Сразу сесть в
поезд — настоящая победа. Теперь исключена возможность падения
на рельсы и застревания между шпалами, где сначала нас облюбуют
крысы, а потом порежет и раздавит поезд. Черт, кажется, мрачный
настрой Матео перекинулся и на меня.
Двери еще не открылись, но я уже вижу, что этот вагон захватили
студенты. Теперь такая мода: устраивать вечеринки в поезде, чтобы
отпраздновать, что сегодня вам не позвонили с предупреждением, как
нам с Матео. Вечеринки в общаге, кажется, устарели, и теперь
молодежь уходит в отрыв прямо в подземке. И вот мы вынуждены к
ним присоединиться, черт бы их побрал.
— Заходим, — говорю я Матео, когда открываются двери. —
Быстрее. — Я запрыгиваю в вагон и вкатываю за собой велик. Потом
прошу кого-то подвинуться, но, обернувшись, чтобы проверить, не

мешает ли заднее колесо зайти Матео в вагон, вижу, что его позади
меня нет.
Матео стоит на платформе, качая головой, и в последнюю секунду
бросается в соседний полупустой вагон. Там спят пассажиры, а не
грохочет ремикс песни «Celebration»
[5]
(это, конечно, классический
гимн и все такое, но пора бы уже отправить его на покой).
Слушайте, я не знаю, почему Матео слился, но не собираюсь
портить настрой себе. Это просто вагон для вечеринок. Я же не
предлагал ему прыгнуть с парашютом или с моста на тарзанке. Не
такой уж это экстрим.
Начинает играть «We Built This City»
[6]
, и девушка с двумя
стереомагнитофонами в обеих руках вскакивает на сиденье и начинает
танцевать. Ее клеит какой-то тип, но девушка закрыла глаза и явно
ушла в себя. В углу чувак в надвинутом на лицо капюшоне опускает
голову и вырубается. Либо он шикарно проводит время, либо в этом
вагоне стало одним Обреченным мертвецом больше.
Не смешно.
Я прислоняю велик к свободной скамейке — да, да, я тот самый
парень, чей велосипед вечно всем мешает, но вообще-то сегодня я
умру, так что не судите строго — и перешагиваю через ноги спящего
парня, чтобы заглянуть в соседний вагон. Матео смотрит в мой вагон
взглядом посаженного под домашний арест ребенка, который
вынужден наблюдать, как за окном играют его друзья. Я жестом
показываю ему, мол, иди сюда, но он мотает головой, опускает взгляд и
пялится в пол, больше не поднимая на меня глаз.
Кто-то хлопает меня по плечу. Я поворачиваюсь и вижу
потрясающую чернокожую девушку с глазами цвета лесного ореха и
банкой пива в руке.
— Хочешь?
— Нет, спасибо. — Мне нельзя напиваться.
— Мне больше достанется. Я Калли.
Я боюсь, что неправильно ее расслышал.
— Келли?
Она наклоняется, прижимаясь грудью к моей груди и губами к
моему уху.
— Калли!

— Привет, Калли. Я Руфус, — отвечаю я прямо ей в ухо, раз уж
она так близко. — Что ты…
— Я на следующей выхожу, — прерывает меня Калли. — Хочешь,
выйдем вместе? Ты симпатичный и, кажется, хороший парень.
Она точно в моем вкусе, а значит, понравилась бы и Тэго.
(Малкольму же тупо нравятся все, кому нравится он.) Но поскольку
кроме того, на что она явно намекает, предложить мне нечего —
придется ей отказать. Секс с красивой студенткой — наверняка один из
пунктов в списке предсмертных дел у кучи людей: у молодежи,
женатиков, мальчиков, девочек, да кого угодно.
— Я не могу, — говорю я. Мне нужно поддержать Матео, и к тому
же я еще не выбросил из головы Эйми. Не хочу предавать себя и
размениваться на нечто одноразовое.
— Да ну, конечно можешь!
— Правда не могу, и это отстойно, — говорю я. — Я везу друга в
больницу повидать отца.
— Ну и хрен с тобой. — Калли поворачивается ко мне спиной и
уже минуту спустя разговаривает с другим парнем. На этот раз ей
везет, потому что он и впрямь выходит из вагона вслед за ней, когда
поезд прибывает на ее станцию. Может быть, Калли и этот парень
состарятся вместе и будут рассказывать своим детям, что
познакомились на вечеринке в метро. Но я готов поспорить, что
сегодня они просто займутся сексом, а наутро он назовет ее Келли.
Я делаю несколько фоток движухи в вагоне: парня, которому все-
таки удалось привлечь внимание красотки; двух близняшек,
танцующих рядом; смятых жестяных банок и бутылок из-под воды.
Сколько в этом всем жизни, пипец. Я убираю телефон в карман,
хватаю велик и тащу его через тамбур в соседний вагон, хотя над
головой у меня настойчиво объявляют, что по правилам им можно
пользоваться только в экстренных случаях. Да плевать я хотел на
правила, в Последний день или в самый обычный. В туннеле дует
холодный ветер; колеса лязгают и скрежещут по рельсам — эти звуки,
мне вряд ли будет не хватать их на том свете. Я захожу в соседний
вагон, но Матео, не поднимая головы, по-прежнему изучает пол.
Я сажусь рядом, готовый вот-вот спустить на него собак, сказав,
что не принял приглашение девушки постарше заняться с ней сексом в
свой Последний день на свете, потому что я хороший Последний друг,

однако совершенно очевидно, что не стоит ему сейчас добавлять еще и
чувство вины.
— Эй, расскажи мне еще что-нибудь о роботах. Которые отнимут
у людей работу.
Матео на секунду отрывает взгляд от пола и поворачивается
проверить, не подкалываю ли я его. А я, конечно, не подкалываю, мне
это все и правда дико интересно. Он улыбается и начинает тараторить,
перескакивая с одной мысли на другую:
— Этот процесс займет какое-то время, эволюция вообще не
спешит, но роботы уже здесь, среди нас. Ты же в курсе, да? Есть
роботы, которые готовят людям еду или разгружают посудомойку. Их
можно обучить тайным рукопожатиям, и лично меня это ошеломляет.
А еще они могут собирать кубик Рубика. Кстати, пару месяцев назад я
видел ролик, в котором робот танцевал брейк. Но вот тебе не кажется,
что все эти новинки просто отвлекают нас, пока других роботов
обучают самым разным профессиям в секретных подземных
лабораториях? Ну то есть зачем платить человеку по двадцать
долларов в час за то, что он консультирует горожан о проведении
досуга, если это уже под силу нашим смартфонам, а еще лучше —
роботам? Так что мы в полной заднице.
Матео замолкает и больше не улыбается.
— Обломно, да?
— Ага, — отвечает Матео.
— Ну, по крайней мере тебе не придется беспокоиться, что босс
тебя уволит и возьмет на твое место робота, — хмыкаю я.
— Довольно мрачное преимущество, — говорит Матео.
— Чувак, сегодня у нас все преимущества не из веселых. Ты
почему не пошел в вагон для вечеринок?
— А нам там нечего делать, — замечает Матео. — Что нам
праздновать? Свою смерть? Я не собираюсь танцевать с незнакомыми
мне людьми, пока еду прощаться с папой и лучшей подругой,
прекрасно понимая, как велики шансы, что я вообще до них сегодня не
доберусь. Это не мое место и не мои люди.
— Это просто вечеринка. — Поезд останавливается. Матео не
отвечает. Возможно, его осторожность и позволит нам прожить чуть
дольше, но я сомневаюсь, что в этом случае Последний день станет
для нас ярким и запоминающимся.

жүктеу/скачать 1,4 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: