В конце они оба умрут

Играть в дартс с самим собой — занятие не то чтобы
захватывающее.
Разговаривать с Пеком по телефону — тем более.
— Звонят копам только трусливые сучки, — говорит Дэмьен
громко, чтобы Пеку было слышно его по громкой связи. — А звонить
за кого-то еще вообще было против всех моих правил.
— Знаю. Ты любишь, только когда копов вызывают из-за тебя, —
отвечает Пек.
Дэмьен кивает, как будто Пек его видит.
— Нужно было самим с ним разобраться.
— Ты прав, — соглашается Пек. — Копы так этого Руфуса и не
поймали. Наверное, забили на него, потому что он Обреченный.
— Давай-ка свершим правосудие сами, — предлагает Дэмьен. По
его венам разливаются возбуждение и решительность. Все лето он
прожил далеко от опасного края и вот теперь становится все ближе и
ближе к нему, своему самому любимому месту на земле.
Вместо мишени он представляет лицо Руфуса. Он бросает дротик
и попадает в яблочко: острие вонзается Руфусу ровно между глаз.
МАТЕО
14:34
Снова идет дождь, теперь еще сильнее, чем тогда, на кладбище. Я
чувствую себя птичкой, найденной в детстве, той, по которой
барабанил дождь. Птичкой, покинувшей гнездо, когда она еще не была
к этому готова.
— Нужно куда-нибудь зайти, — говорю я.
— Боишься простудиться?
— Боюсь попасть в ряды тех статистических единиц, кого убивает
молнией. — Мы прячемся под навесом зоомагазина, и щеночки на
витрине отвлекают нас от размышлений о дальнейших планах. — У
меня идея. Тебе как исследователю окружающего мира может
понравиться. Как насчет покататься на поезде туда-сюда? Я так много
чего не успел посмотреть в собственном городе… Вдруг нам
попадется что-то прикольное? Впрочем, забудь, это тупость.
— Ничего не тупость. Я прекрасно понимаю, о чем ты! — Руфус
направляется к ближайшей станции метро. — И вообще у нас

огромный город. Можно прожить в нем всю жизнь и ни разу не пройти
по некоторым улицам или районам. Мне однажды приснилось, как я
отправился в какое-то жесткое велопутешествие и шины моего велика
были выкрашены светящейся в темноте краской, так что я решил
раскрасить город так, чтобы к полуночи все его улицы засветились.
Я улыбаюсь.
— И как, получилось? — В этом сне выражение «гонка со
временем» приобретает буквальное значение.
— Не-а, кажется, в тот сон вклинился какой-то эротический
сюжет или типа того, и я проснулся, — говорит Руфус. Наверное, он
уже не девственник, но я не спрашиваю, не мое это дело.
Мы снова едем в южную часть Манхэттена. Кто знает, как далеко
нам удастся заехать. Может быть, мы доедем поездом метро до
конечной, пересядем на автобус и на нем доберемся до какой-нибудь
еще более дальней остановки. А может быть, вообще очутимся в
другом штате, скажем в Нью-Джерси.
Вот и поезд, двери открываются, мы запрыгиваем в него с
платформы и находим пустую скамейку в углу.
— Давай сыграем в игру, — говорит Руфус.
— Только не в «Гладиатора».
Руфус мотает головой.
— Нет. Это игра под названием «Попутчик», мы играли в нее с
Оливией. Нужно придумывать истории о соседе-пассажире, кто он
такой и куда едет. — Он пододвигается ближе и прижимается ко мне,
после чего незаметно указывает на женщину в голубой униформе
медсестры под курткой и с пакетом в руках. — Она едет домой поспать
пару часов, а потом врубить погромче какую-нибудь попсу и начать
готовиться к первому выходному за девять дней. Она еще не знает, что
ее любимый бар закрыли на ремонт.
— Фигово, — говорю я. Руфус поворачивается ко мне и жестом
меня подгоняет, мол, продолжай, твоя очередь. — Ой. Тогда она
вернется домой и на каком-нибудь кабельном канале наткнется на свой
любимый фильм, а во время рекламы будет отвечать на электронные
письма от друзей. — Он улыбается. — Что?
— Вообще-то все начиналось довольно авантюрно.
— Вообще-то она легла спать.
— Чтобы запастись энергией и тусить всю ночь!

— Я подумал, ей захочется узнать, как там ее друзья. Наверное,
она не успевает отвечать на эсэмэски и телефонные звонки, потому что
обычно слишком занята, спасая жизни и принимая роды. Поверь мне,
это ей тоже нужно. — Я киваю в сторону девушки с огромными, как
кулаки, наушниками, крашеной платиновой блондинки. Она рисует
что-то разноцветное голубым стилусом на экране планшета. — Она
получила планшет на день рождения неделю назад и на самом деле
изначально хотела играть на нем в игры и болтать с друзьями по
видеосвязи, но потом обнаружила приложение для дизайнеров и стала
от скуки с ним экспериментировать. А теперь на него подсела.
— Мне нравится, — говорит Руфус. Поезд останавливается, и
девушка принимается засовывать все свои пожитки в яркую сумку-
шопер. Она выбегает из вагона ровно за мгновение до того, как
закрывается дверь, точно в каком-нибудь экшене. — А сейчас она
пойдет домой, где опоздает на видеочат с друзьями, потому что
слишком увлечена своим новым рисунком.
Мы продолжаем играть в «Попутчика». Руфус указывает на
девушку с чемоданом. Ему кажется, что она сбежала из дома, но я его
поправляю: на самом деле она как раз возвращается домой после
серьезной ссоры с сестрой, чтобы наладить с ней отношения. Ну, то
есть любому человеку с глазами понятно, что именно так все и есть.
Еще один пассажир, мокрый насквозь мужчина, не смог починить
машину и был вынужден оставить на обочине свой пикап — нет,
погоди, свой «мерседес», поправляет меня Руфус, потому что поездка
на метро для такого богача — дело весьма унизительное. Несколько
студентов Нью-Йоркского университета запрыгивают в вагон с
зонтами в руках — наверное, сегодня началась ориентационная
неделя. У них впереди вся жизнь, и мы в скоростном режиме
предсказываем, кем они станут в будущем: вот судья по семейным
делам, в роду у которой сплошь художники; вот комик, которая будет
выступать в Лос-Анджелесе, где все полюбят ее шутки про пробки на
дорогах; вот импресарио, которая в первые несколько лет не будет
особенно успешна, но все-таки дождется своего звездного часа; вот
сценарист детского ТВ-шоу о монстрах-спортсменах; вот инструктор
по скайдайвингу, и это забавно, потому что усы у него подкручены
вверх, так что при каждом прыжке они, наверное, улыбаются против
ветра.

Интересно, если бы еще кто-нибудь в вагоне играл в
«Попутчика», что бы они предсказали нам с Руфусом?
Руфус хлопает меня по плечу и, когда двери открываются,
указывает на выход.
— Слушай, а это разве не та станция, на которой мы спонтанно
купили абонементы в зал?
— М?
— Да, точно! Ты тогда хотел накачаться после того, как какой-то
придурок толкнул тебя на концерте Bleachers, помнишь? — говорит
Руфус, когда двери закрываются.
Я никогда не был на концерте Bleachers, но сразу понял правила
игры.
— Ты перепутал, Руфус. Тот чувак толкнул меня на концерте
группы Fun. А это станция, где мы с тобой набили тату.
— Точно. И татуировщик, Баркли…
— Бейкер, — исправляю я. — Помнишь? Татуировщик Бейкер,
который бросил учебу в меде.
— Точня-ак. Мы застали его в хорошем настроении, и он
предложил нам акцию «1+1». Я набил на предплечье велосипедную
шину, — он хлопает себя по руке, — а ты?..
— А я — самца морского конька.
Руфус так растерян, что кажется, будто он сейчас попросит тайм-
аут, чтобы понять, в одну и ту же игру мы играем или нет.
— Э-э… Напомни-ка мне, почему ты выбрал именно его?
— Мой папа очень любит самцов морских коньков. Он вырастил
меня один, ты же помнишь? Поверить не могу, что ты забыл значение
татуировки у меня на плече. Нет, на запястье. На запястье, точно. Так
круче.
— Поверить не могу, что ты забыл, где у тебя татуировка.
Когда мы подъезжаем к следующей станции, Руфус перебрасывает
нас в будущее:
— А вот здесь я обычно выхожу, когда иду на работу. По крайней
мере, если я в офисе, а не где-нибудь на курорте, куда меня то и дело
отправляют за репортажем. Самое удивительное, что я работаю в
здании, которое спроектировал и построил ты.
— Да, Руфус, какое удивление!

Я опускаю взгляд на то место, где должна быть набита моя
татуировка с морским коньком.
В будущем Руфус — тревел-блогер, а я архитектор. У нас есть
татуировки, которые мы набили вместе. Мы ходим на такое количество
концертов, что Руфус не может удержать их все в голове. Я почти
жалею, что у нас так разыгралась фантазия, потому что поддельные
воспоминания о нашей дружбе восхитительны. Только представьте,
каково это: пережить то, чего с вами никогда не происходило.
— Мы должны оставить тут свой след, — говорю я и встаю.
— Идем мочиться на пожарные гидранты?
Я кладу на сиденье купленную вслепую книжку.
— Не знаю, кто ее найдет. Но разве не прикольно знать, что она
точно кому-то достанется, если мы ее здесь оставим?
— Еще как. Это место настоящего счастливчика, — говорит Руфус
и встает.
Поезд останавливается и открывает двери. Должно быть в жизни
что-то еще кроме будущего, которое мы рисуем в своем воображении.
Не могу я просто мечтать о будущем. Я должен рискнуть и создать его.
— Я очень хочу кое-что сделать, — говорю я.
— Выходим, — отвечает Руфус с улыбкой.
Мы покидаем вагон, проскочив в закрывающиеся двери и едва не
столкнувшись с двумя девушками, и идем прочь из метро.

жүктеу/скачать 1,4 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: