Синдром этнической солидарности (%)

317
болгар (из 6 предложенных вариантов). Доля ответов «жители 
Молдавии» оказалась выше доли ответов «люди моей нацио-
нальности» примерно вдвое у украинцев, русских и гагаузов, в 
полтора раза – у болгар и в 6 раз – у молдаван.
Если молдаване в большей мере симпатизировали жителям 
Молдавии, чем лицам своей национальности, в силу того, что 
для них территориальная и этническая идентичности во мно-
гом совпадали («Молдавия – для молдаван»), то для русских, 
украинцев,  гагаузов,  болгар  «перевод  стрелок»  с  этнической 
идентичности на территориальную во многом свидетельство-
вал о существенных переменах в условиях их жизни и ее вос-
приятии, о том, что этническое единение перестало отвечать 
вызовам  новой  реальности,  способствовать  достижению  ка-
ких-либо позитивных результатов, росту жизненного благопо-
лучия и т.п. Чувство общности с людьми своей национально-
сти во многом утратило свою силу, уступив место ориентации 
на  солидарность  с  представителями  других  социально-демо-
графических групп. 
Об этом говорят и ответы респондентов по поводу того, кто 
им  помогает  переносить  жизненные  трудности,  на  кого  они 
могут рассчитывать при отстаивании своих прав и интересов 
(табл. 4). Выбор в этом случае «людей своей национальности» 
оказался крайне редким (менее 10%). Даже среди людей с ак-
туализированной  этничностью  (этническая  принадлежность 
значима и очень значима) далеко не все были готовы видеть в 
представителях  своей  национальности  наиболее  близкую  со-
циальную общность, тот контингент, на который можно было 
бы опереться в трудную минуту, совместно с которым можно 
было бы успешно отстаивать свои права, делить невзгоды, не-
сти коллективную ответственность и т.п. 
Согласно  результатам  социологических  опросов  в  Молда-
вии  2006–2010  гг.  по  теме  «Российские  соотечественники  в 
странах ближнего зарубежья», проводимых Центром Serviciul 
independent de sociologie si informatii и аналитической группой 
ассоциации «Соотечественники, на вопрос анкеты: «Какой ме-

318
тод защиты Ваших прав как русскоязычных граждан Вы счита-
ете самым эффективным?» только 12,4% опрошенных назвали 
обращение к местным общественным организациям, объеди-
няющим  русское  население  [Остапенко,  Субботина,  Несте-
рова, 2012: 76]. 
Русские,  в  силу  сложившейся  в  Молдавии  этнополитиче-
ской  ситуации  и  особенностей  расселения  (проживание  пре-
имущественно в крупных городах, где этнический состав раз-
нообразнее, а этнические противоречия острее) ощущали свою 
этническую  ущемленность  болезненнее,  нежели  представи-
тели других этнических меньшинств. Казалось бы, необходи-
мость  бороться  за  свои  права,  за  социальный  статус  должна 
была поддерживать этническую солидарность русского насе-
ления, служить стимулом для объединения, заставляя их волей 
или неволей «держаться вместе». 
Однако  условия  жизни  в  современной  Молдавии  способ-
ствовали скорее не консолидации русских, а их разобщению. 
Об этом свидетельствовали и многочисленные высказывания 
русских пользователей Интернета на форумах. Вот некоторые 
из них: «Русскоязычные в общем и русские в отдельности не 
ощущают  себя  единым  целым»,  «Русское  население  пассив-
но, люди рады, что их не бьют на улице, как это было в 90-х. 
Пусть  лучше  они  будут  молдаванами,  румынами,  цыганами, 
чем русскими, на улице они будут лучше говорить на румын-
ском или молчать, чем говорить на русском» [Проблемы рус-
ского языка…, 2009]. 
Наименее склонными опираться на свою этническую общ-
ность выглядели русские с высоким уровнем достатка и моло-
дежь, наиболее – представители старшего возраста и рабочие. 
У молдаван в отличие от русских особо настроенными на со-
лидарность со своим этносом оказались представители интел-
лигенции и более обеспеченных слоев.
Результаты этносоциологических опросов показали также, 
что ориентации на контакты с людьми только своей этнической 
принадлежности даже на пике межэтнической напряженности 

319
в республике (начало 1990-х годов) не являлись доминирующи-
ми. Так, в 1993 г. около 70% опрошенных граждан Кишинева 
(в основном молдаван и русских) считали, что национальный 
состав трудового коллектива не имеет значения, а по мнению 
более чем половины респондентов, не имеет значения и нацио-
нальность супруга (супруги) [Арутюнян, 1994: 262, 268].
Среди русских отмечался устойчивый рост доли людей, ра-
ботающих (учащихся) в полиэтнической среде: в 1993 г. – 72%, 
в 2003 – 80%. Сравнительно небольшой оказалась относитель-
ная численность русских горожан, имевших в качестве друзей 
и соседей преимущественно людей своей национальности: по 
данным исследования 2003 г. соответственно 36 и 20%. Вполне 
понятно,  что  в  условиях  массового  отъезда  русских  из  Мол-
давии  у  оставшегося  в  республике  русского  населения  резко 
сузились  возможности  контактов  только  с  представителями 
своей этнической группы. Однако нельзя не отметить тот факт, 
что  при  явном  численном  доминировании  молдаване  также 
предпочитали видеть в своем микроокружении не только лиц 
своей  национальности.  Полиэтничные  коллективы  друзей, 
коллег, соседей встречались более чем у половины городских 
молдаван. 
По сравнению с концом советского периода практически у 
всех этнических меньшинств выросла доля национально-сме-
шанных браков. В 2000 г. среди всех заключенных браков доля 
браков с представителям иной национальности составляла по 
городскому  населению  примерно  70%  у  русских,  украинцев, 
болгар и около 40% у гагаузов. Среди молдаван этот показа-
тель был, естественно, ниже – 21%, однако и у них отношение 
к этнически смешанным бракам в целом было достаточно по-
зитивным.
О расширении межэтнических контактов при определенной 
ограниченности внутриэтнических свидетельствуют и данные 
о позитивной оценке людьми своих отношений с представите-
лями других этносов. Согласно опросу 2007 г., почти 80% мол-
даван, украинцев, болгар, более 80% русских и 90% гагаузов 

320
были в той или иной мере удовлетворены теми отношениями, 
которые складывались у них с людьми иной этнической при-
надлежности.
Этнические  лидеры,  в  особенности  из  среды  этнических 
меньшинств, пытаются объединить представителей своей на-
циональности, формируя различные этнокультурные организа-
ции и общества. По данным 2011 г., при бюро межэтнических 
отношений Республики Молдова было аккредитовано 87 этно-
культурных организаций [Остапенко, Субботина, Нестерова, 
2012: 65]. Общественные объединения республиканского зна-
чения имеют украинцы, русские, поляки, болгары, белорусы, 
греки, немцы и др. Главный вектор мероприятий, которые про-
водят общественные этнокультурные организации, направлен 
на возрождение, сохранение и развитие национальных тради-
ций,  обычаев,  родного  языка,  ремесел  и  в  целом  сохранение 
культурного  наследия  диаспор,  проживающих  на  территории 
Молдавии в условиях иноязычного и инокультурного окруже-
ния. Эти общества не только стали инициаторами возрождения 
родных языков, но и пытаются добиться активного их функ-
ционирования. В Молдавии существуют детские сады, школы, 
классы, вузы с обучением на национальных языках: польские 
и немецкие воскресные школы, еврейская гимназия, Комрат-
ский университет в АТО Гагаузии, Тараклийский университет 
для учащихся болгарской национальности. Русскоязычная мо-
лодежь имеет возможность обучаться в Славянском универси-
тете, Современном гуманитарном университете. В Молдавии 
имеется возможность вести радио- и телепередачи на родных 
языках; к примеру, на телевидении работает редакция «Содру-
жество»,  на  радио  –  радиоканал  «Антенна+».  Однако  за  по-
следние четыре года частота и время вещания этих передач за-
метно сократились. В большинстве школ с молдавским языком 
обучения русский язык преподается как иностранный, причем 
количество его часов уменьшилось до двух в неделю. 
Молдавия, находясь в соседстве с развитыми европейскими 
странами, стремится подняться до их уровня и войти в Евросо-

321
юз. Ее руководство пытается привести свое законодательство, в 
том числе касающееся этнических меньшинств, в соответствие 
с европейскими нормами. Но, несмотря на демократичные за-
коны, положение этнических меньшинств в республике оста-
ется  сложным.  Многие  пункты  Закона  о  функционировании 
языков, Конституции Республики Молдова, Концепции нацио-
нальной политики и других документов в практической жизни 
не соблюдаются как центральными и местными органами пу-
бличного управления, так и правоохранительными органами, 
в судопроизводстве, образовании, медицинских учреждениях, 
социальной сфере. А основная деятельность этнокультурных 
организаций нередко сводится к организации праздников, ме-
роприятий по случаю памятных дат и т.п. К тому же эти обще-
ства охватывают лишь очень малую долю нетитульного насе-
ления.  Значительная  часть  жителей  Молдавии  даже  не  знает 
об их существовании, а многие считают, что их деятельность 
никак не влияет на политические процессы в республике. Тем 
не менее, такие мероприятия, как проведение Дней русской ли-
тературы и духовности, Дней славянской письменности и куль-
туры,  устройство  выставок  предметов  изобразительного  ис-
кусства, народного творчества, концертов с участием деятелей 
культуры  разной  этнической  принадлежности,  организация 
этнических праздников и многое другое не дают людям забыть 
о  своих  этнических  корнях,  помогают  сохранить  этническое 
самосознание, дают импульс задуматься о смысле этнической 
солидарности. 
В целом можно сказать, что в период кардинальных транс-
формаций  одновременно  с  меняющимися  условиями  проис-
ходили  значимые  перемены  в  сознании  людей,  в  их  системе 
ценностей, в ориентациях на контакты с теми или иными груп-
пами  людей,  представлениях  о  своем  месте  в  новой  системе 
общественных связей и т.п. Пример Молдавии показал, что при 
сохранении этнического самосознания у большинства жителей 
республики значимость этнического статуса как ценности по-
сле заметного взлета в начале 1990-х годов стала снижаться. 

322
Молдавия  попала  в  число  тех  бывших  союзных  республик, 
где  значительный  подъем  этнического  самосознания  титуль-
ного народа (молдаван) в конце 1980-х – начале 1990-х годов 
сменился  за  довольно  короткий  срок  столь  же  заметным  его 
спадом, а массовый настрой в начале и середине 1990-х годов 
на внутриэтническую консолидацию у представителей этниче-
ских меньшинств довольно быстро угас.
Гипотеза о том, что находящиеся в наиболее сложном по-
ложении русские и украинцы должны были бы особенно ак-
тивно  консолидироваться  для  отстаивания  своих  интересов, 
не оправдалась. Внешние факторы оказались сильнее – резкое 
социальное  и  имущественное  расслоение  внутри  этих  этни-
ческих  групп,  новые  жизненные  ценности  («каждый  сам  за 
себя», «деньги решают все»), статус этнического меньшинства, 
которому  приходилось  мимикрировать,  чтобы  выжить  в  сло-
жившихся условиях, изменили вектор их ориентаций.
Тем не менее, для половины опрошенных горожан независи-
мо от национальности их этническая принадлежность остается 
в той или иной мере актуальной. Но при этом ощущение общ-
ности  с  людьми  своей  национальности,  уровень  этнической 
солидарности  явно  слабеют.  Оставаясь  в  своем  «этническом 
поле», люди готовы консолидироваться для защиты своих прав 
и интересов, для достижения лучших условий жизни не столь-
ко с представителями своих этнических общностей, сколько с 
теми, контакт с которыми в данной ситуации может стать более 
выгодным и полезным. 
По материалам исследования в Молдавии видно, что отно-
шение людей к своей этнической принадлежности, к единению 
со  своей  этнической  группой  носит  все  более  прагматичный 
характер и нередко рассматривается через призму жизненного 
опыта, с точки зрения получаемых и возможных в перспективе 
благ, облегчения повседневных проблем и т.п. 
Этническая идентичность и этническая солидарность ста-
новятся важны не столько сами по себе, как жизненная цен-
ность,  сколько  как  механизмы  для  достижения  жизненного 

323
благополучия, носящие ситуативный характер. По словам В.А. 
Тишкова, «в многонациональном обществе существует факти-
ческое  неравенство  национальностей,  а  этническая  солидар-
ность используется для достижения социальных и политиче-
ских преимуществ» [Тишков, 1993: 272] . 
Попытки этнических лидеров консолидировать представи-
телей своих этнических общностей вряд ли могут привести к 
успеху, если не окажется какого-то мощного внешнего факто-
ра, который бы подтолкнул людей к объединению именно по 
этническому признаку. 
Библиография
Аргументы и факты, 2012: Аргументы и факты. № 14, август 2012. 
Губогло, 2003: Губогло М.Н. Идентификация идентичности. Этносо-
циологические очерки. М., 2003. 
Малькова, 2011: Малькова В.К. Мобилизация этнических сообществ 
в современной России. М., 2011.
Остапенко, 2008: Остапенко Л.В. Этнокультурные компоненты адап-
тационного потенциала населения постсоветских стран // Этноре-
гиональные модели адаптации (постсоветские практики). М., 2008.
Остапенко, Субботина, 1998: Остапенко Л.В., Субботина И.А. Рус-
ские в Молдавии: миграция или адаптация? М., 1998.
Остапенко, Субботина, Нестерова, 2012: Остапенко Л.В., Субботи-
на И.А., Нестерова С.Л. Русские в Молдавии (двадцать лет спу-
стя). М., 2012.
Проблемы русского языка, электронный ресурс: Проблемы русского 
языка в Молдове. http:/www. russkiymir.ru/forum/posts/list/9203.
Савоскул,  2001:  Савоскул  С.С.  Русские  нового  зарубежья.  Выбор 
судьбы. М,. 2001.
Социальное неравенство, 2002: Социальное неравенство этнических 
групп. М., 2002.
Стати, 2003: Стати В. История Молдовы. Кишинев, 2003.
Степанов, 2010: Степанов В.П. Грани идентичностей. Этнограждан-
ские  процессы  в  среде  национальных  меньшинств  Республики 
Молдова на примере украинского населения (1989–2009 гг.). Ти-
располь, 2010.

Субботина,  2007:  Субботина  И.А.  Гагаузы:  расселение,  миграция, 
адаптация. М., 2007.
Тишков, 1993: Тишков В.А. Этничность, национализм и государство 
в посткоммунистическом обществе // Вопросы социологии. 1993. 
№ 1.
Третий Всемирный Конгресс, электронный ресурс: Третий Всемир-
ный Конгресс гагаузов. http://www/ regnum.ru/news/polit1589437.
html.
Ушаков, 2007: Ушаков Д.Н. Большой толковый словарть современно-
го русского языка. М., 2007.
Червенков, 1999: Червенков Н.Н. Изучение проблем болгарского на-
селения  Молдовы  как  фактор  их  национального  возрождения  // 
Этническая мобилизация и межэтническая интеграция. М., 1999.
Этническая мобилизация…, 1999: Этническая мобилизация и межэт-
ническая интеграция. М., 1999.

325
Р.А. Старченко
Этнодемографические сдвиги в Крыму
Социально-политические  и  демографические  процессы  в 
период с конца XVIII по начало XXI в. сформировали совре-
менную этнодемографическую структуру и географию рассе-
ления народов Крыма. Однако вопросы динамики численности 
и изменения систем расселения основных народов Крымского 
полуострова не получили должного освещения в литературе. 
В современных исследованиях вопросы географии населения 
полуострова рассматриваются в работе Я.Е. Водарского, В.М. 
Кабузана [Водарский, Елисеева, Кабузан, 2003] и В.В. Степа-
нова  [Степанов,  2003:  330–357].  Что  же  касается  отдельных 
народов Крыма, то к данной проблематике можно отнести, в 
частности,  недавно  опубликованное  монографическое  иссле-
дование  И.Г.  Беднарского,  посвященное  крымским  армянам 
[Беднарский, 2008].
Основными источниками информации о демографии и гео-
графии населения являются данные переписи и текущий учет 
демографических  событий.  Перепись  позволяет  представить 
своеобразный  срез  демографических  и  социальных  характе-
ристик населения на определенный момент времени. Она ха-
рактеризует каждого человека по ряду показателей – возраст, 
пол, национальность, родной язык, состояние в браке, уровень 
образования, профессия и др. 
Впервые всеобщая перепись населения в Крыму была про-
ведена в 1897 г., когда территория полуострова входила в со-
став  Таврической  губернии  Российской  империи.  В  ХХ  веке 
всеобщие переписи в Крыму проводились в 1926, 1937, 1939, 
1959, 1970, 1979 и в 1989 гг. В 2001 г. была проведена Первая 
украинская перепись населения.
Анализ данных переписей разных лет позволяет проследить 
как более чем за столетний период изменилось население по-
луострова. Для многонационального Крыма, как и для других 
регионов, очень актуально изучение динамики численности и 

326
этнического состава населения, изменение расселения различ-
ных народов. Однако сравнение результатов различных пере-
писей не всегда можно  проводить корректно.  Так, например, 
расселение  по  административно-территориальным  единицам 
полуострова сравнивать затруднительно из-за того, что адми-
нистративно-территориальное устройство Крыма от переписи 
к  переписи  кардинально  менялось.  Сопоставить  этнический 
состав населения Крыма по данным первых всеобщих перепи-
сей и современных, также вызывает затруднения из-за отдель-
ных  несоответствий  в  методиках  определения  национальной 
принадлежности. Например, в 1897 г. прямой вопрос о нацио-
нальности в переписном бланке не ставился, она определялась 
косвенно, на основе данных о родном языке. Предполагалось, 
что человек относится к той национальности, на языке кото-
рой он говорит. Поэтому в категорию «татары» попадали пред-
ставители  разных  народов,  говорившие  на  татарском  языке 
(крымские, казанские, сибирские татары, а также тюркоязыч-
ные греки, караимы, крымчаки), а грекоязычных евреев, соот-
ветственно, относили к категории «греки».
Опыт  показал,  что  родной  язык  и  этническая  принадлеж-
ность жителей Крыма не всегда совпадают, поэтому в переписи 
1926 г. и во всех последующих национальный состав изучался 
уже на основе самоопределения людей. 
Проследить динамику изменения численности представите-
лей разных этнических групп Крыма в историческом плане до 
первых переписей довольно непросто, потому как определение 
идентичности  заселяющих,  осваивающих  эту  территорию  в 
XVIII–XIX вв. представляется весьма трудной задачей по ряду 
объективных причин. Основным источником исследований эт-
нического расселения, динамики численности того времени яв-
ляются «Ревизские сказки». Они представляют собой именные 
списки  населения  Российской  империи  XVIII–XIX  вв.,  охва-
ченного ревизиями (переписями). «Составлялись помещиками 
или их управляющими, в селениях государственных крестьян 
– старостами, в городах – представителями городского управ-

327
ления. В “Ревизские сказки” включались все жители селений 
с указанием возраста и семейного положения, а также содер-
жали сведения не только о численности населения, но и о его 
географическом  размещении,  сословном  и  национальном  со-
ставе» [Подъяпольская, 1952: 34]. В XVIII–XIX вв. основными 
критериями  определения  этнической  принадлежности  были 
вероисповедание и язык, что не может быть, по нашему мне-
нию, исчерпывающим в объективной оценке этнической при-
надлежности. Современные подходы во главу угла определе-
ния этничности ставят, в первую очередь, самоидентификацию 
индивидов. Этот метод сформировался относительно недавно 
и в известной мере связан с отечественной научной традицией. 
За истекшие годы в нашей стране, особенно учеными Институ-
та этнологии и антропологии РАН, проделана большая работа 
по исследованию этничности. Однако, несмотря на появление 
оригинальных исследований по названной теме (В.А. Тишков 
[Тишков,  1997:  3],  М.Н.  Губогло  [Губогло,  2003],  С.В.  Чешко 
[Чешко,  1994:  35–49],  С.Е.  Рыбаков  [Рыбаков,  2003:  3–34]  и 
др.), по-прежнему существует большая потребность в дальней-
шей монографической разработке данной проблемы с учетом 
всего комплекса понятий и проблем, связанных с этничностью, 
с этнической самоидентификацией. Но, тем не менее, значи-
тельная часть современных отечественных ученых-этнологов 
сходятся во мнении, что определение этнической принадлеж-
ности – сложный процесс, основанный, в первую очередь, на 
выявлении самоидентификации самого индивида. 
В 2003 г. вышла в свет монография о развитии населения 
Крыма  за  два  последних  столетия.  Коллектив  авторов  –  Я.Е. 
Водарский, О.И. Елисеева, В.М. Кабузан провели исследова-
ние этнической и демографической истории населения полу-
острова, опираясь, главным образом, на материалы имперских 
ревизий  («Ревизские  сказки»)  и  церковной  статистики.  В.М. 
Кабузан оценивал источники своего исследования так: «Перво-
начально, за XVII – середину XIX в., они [источники] еще не 
являются  абсолютно  достоверными  и  могут  рассматриваться 

328
как приблизительные, особенно для православного населения 
(русские,  украинцы,  греки)»  [Водарский,  Елисеева,  Кабузан, 
2003: 85].
 
Но вместе с тем в книге исследователь, ссылаясь на 
материалы церковного учета 1780-х годов численности и вос-
производства православного населения, а с 1830-х годов и всех 
прочих конфессий, определил конкретно, в процентном выра-
жении  численность  и  территориальное  размещение  русских, 
украинцев, татар, немцев, евреев, караимов, армян [Там же: 75]. 
Примечателен тот факт, что особую сложность для исследова-
теля, представляет определение украинского и русского насе-
ления Крыма до середины XIX в., потому как оно обозначалось 
как православное население или русское. В 1857–1858 гг. духо-
венством в Крыму были составлены церковно-приходские спи-
ски, в них приводятся данные о численности, сословно-клас-
совом и этническом составе жителей, включая разграничения 
русских и украинцев (великороссов и малороссов), что было 
нововведением  в  системе  учета  населения  на  то  время  и  до 
этого момента различий между этими народами практически 
не делалось. В.М. Кабузан же проводил разграничения между 
русским и украинцами опираясь на данные, фиксирующие ме-
ста, с которых проводилось переселение в Крым. Решение про-
блемы определения этничности прибывших в Крым с террито-
рий украинских губерний, где смешанно проживало русское и 
украинское население, Кабузан находит, определяя тот факт, что 
в конце XVIII – начале XIX в. «русское население на территории 
украинских губерний состояло из однодворцев и крестьян (го-
сударственных,  экономических,  помещичьих)»  а  «украинское 
сельское  население  в  документации  того  периода  нигде  и  ни-
когда не называлось крестьянами» [Кабузан, 1992: 57]. Но обо-
снование своему утверждению Кабузан не приводит. То есть 
достоверно узнать, что только русское население в украинских 
губерниях именовалось крестьянами, крайне трудно. Поэтому 
правильнее расценивать данные таблицы с указанием измене-
ния  численности  народов  Крыма  в  процентном  выражении, 
представленные в монографии, приблизительными.

329
Коллективом авторов был проанализирован огромный мас-
сив информации, определена динамика численности не только 
русского населения, но и других народов, проживающих на по-
луострове в XVIII–XX вв., также аргументировано были выяв-
лены и объяснены причины изменения динамики численности 
этнических групп, заселявших Крым, проведена титаническая 
работа в обработке данных ревизий Российских Империи. Хотя 
ждут решения вопросы объективности и актуальности источ-
ников, в данной главе кратко освещается этническая история 
Крыма  до  первой  всеобщей  переписи  1897  г.,  основанная  на 
уточненных расчетах по данным, обработанным этими иссле-
дователями, постольку поскольку других более серьезных ис-
следований, охватывающий этот период, нет.
«Приобретение Крыма ни усилить, ни обогатить Вас не мо-
жет, а только покой доставить, – писал в 1782 г. императрице 
Екатерине II князь Г.А. Потемкин, – с Крымом достанете и го-
сподство в Черном море» [Лопатин, 1992: 41]. В этих словах 
крупного государственного деятеля коротко выражены основ-
ные цели восточного направления российской внешней поли-
тики второй половины XVIII в.: спокойствие границ от набегов 
крымских и ногайских орд и обладание северными берегами 
Черного моря. После длительной подготовки, выжидания удоб-
ного момента в международных отношениях, многочисленных 
промежуточных этапов на пути вхождения полуострова в со-
став империи, 8 апреля (21 по «новому стилю») 1783 г. Екате-
рина II издает Манифест о присоединении Крыма к России. С 
этого момента полуостров стал частью Российской империи. 
К концу XVIII в. абсолютное большинство в этническом со-
ставе населения Крыма составляли крымские татары – более 
90%. Также на полуострове проживали греки, армяне и евреи 
[Кабузан, 1976: 71–72]. Но статистика того времени не учиты-
вала невольников и рабов, проживавших в регионе. О прожи-
вании на полуострове русского и украинского населения пишет 
М.Н. Бережков. Он приводит данные о масштабах многочис-
ленных набегах крымских татар на территорию Южной Рос-

330
сии XVIII в. и о примерном количестве плененного «русского 
украинского» населения во время последнего набега крымских 
татар в 1769 г. – 25 тысяч человек [Бережков, 1888: 10]. Если 
учесть, что разорительные походы крымских ханов на Южную 
Россию  были  постоянными  до  1769  г.,  то  можно  предполо-
жить, что на полуострове проживало значительное количество 
невольников  из  России.  Надо,  конечно,  отметить,  что  значи-
тельная  часть  угнанного  в  рабство  населения  в  Крыму  не 
задерживалась, а продавалась, главным образом, в Турцию 
[Там же: 9]. Но, тем не менее, какими-либо подтвержденными 
данными, которые бы отображали хотя бы примерную числен-
ность проживающих в Крыму русских и украинских неволь-
ников, мы не располагаем. Примечательны слова императрицы 
Екатерины II в частном разговоре с французский посланником 
Сегюромо  уроне  российскому  государству  от  набегов  крым-
ских татар, поддерживаемых Турцией: «Да, вы не хотите, что-
бы я выгнала из моего соседства ваших детей Турок. Нечего 
сказать,  хороши  ваши  питомцы,  они  делают  вам  честь.  Что 
если бы вы имели в Пьемонте или в Испании таких соседей, 
которые заносили бы к вам чуму и голод, истребляли и заби-
рали бы двадцать тысяч людей ежегодно, а я бы взяла их под 
свое покровительство, что бы вы сказали? О, как бы вы стали 
меня упрекать в варварстве!» [Записки графа Сегюра..., 1865: 
144–145].  Эти  слова  одного  из  самых  успешных  правителей 
России как нельзя лучше обосновывают необходимость прове-
дения наступательной политики России в южном направлении 
для защиты государственной безопасности империи.
После неудачной для Турции и Крымского ханства войны с 
Россией 1768–1774 гг. численность населения заметно сокра-
тилась. Война привела к массовым эмиграциям, в том числе та-
тарского населения в Турцию. Точное число эмигрантов сегод-
ня установить невозможно. В 1774 г. Российская Империя по 
Кучук-Кайнарджийскому договору приобрела Керчь и на полу-
остров были введены войска, с этого момента в Крыму появи-
лись первые русские поселения. В период между 1778–1783 гг. 

331
из Крымского ханства выехали все христиане в связи с угрозой 
расправы враждебно настроенного татарского населения. Не-
гативное  отношение  к  христианскому  населению  сложилось 
из-за того, что христиане в год восстания (1777), поддержан-
ного Турцией, выступили в защиту пророссийски ориентиро-
ванного хана Шагин-Гирея. В 1778 г. российское государство 
инициировало массовое переселение христиан в Азовскую гу-
бернию, которое продолжалась вплоть до 1783 г. В итоге под 
руководством А.В. Суворова было вывезено более 30 000 чело-
век [Ведомость о выведенных из Крыма в Приазовье христиа-
нах от 18 сентября 1778 года. За подписью генерал-поручика 
А. В. Суворова]. 
После 1783 г. продолжилось переселение крымских татар в 
Турцию. В конце 1783 г. в Крыму по ревизии было учтено 56,8 
тыс. чел. мужского пола, а в 1785 г. – 46,5 тыс. [Водарский, Ели-
сеева, Кабузан, 2003: 88]. Такое значительное уменьшение чис-
ленности населения произошло, несмотря на то, что освоение 
Крыма  переселенцами  из  внутренних  губерний  Российской 
империи продолжалось после присоединения ханства к России 
[Там же: 89]. Осваивались только Симферопольский и Феодо-
сийский уезды. В Симферопольском уезде было образовано 8 
новых селений. Осваивали эти территории преимущественно 
русские [Герман, 1806: 189].
Заселение полуострова всячески поощрялось российскими 
властями. Так, указом императрицы от 6 июля 1783 г. пересе-
ленцы получали на новых местах «льготу от податей на пол-
тора года» для помещичьих крестьян 2 рубля налога с семьи в 
год, а с государственных 25 копеек. Помещики же могли пере-
водить своих крестьян «по собственной их воле» [Полное со-
брание законов..., СЗ-I, Т. XXI: 969]. 
В 1787 г. началась новая русско-турецкая война. В течение 
второй половины 1787 г. перевод крестьян все еще продолжал-
ся, но 24 февраля 1788 г. был опубликован именной указ о при-
остановлении переселения крестьян «казенного ведомства» в 
южные  пограничные  губернии  «до  будущего  повеления...  по 

332
настоящим  военным  обстоятельствам»  [Там  же,  XXII:  1035]. 
Война прервала мирную жизнь Крыма. Лишь 29 декабря 1791 г. 
был подписан «Трактат вечного мира и дружбы между империей 
Всероссийской  и  Оттоманскою  Портою».  Однако  возобновле-
ние переселения крестьян в Крым был разрешен гораздо позже 
по именному указу от 11 октября 1795 г. [Там же, XXIII: 807].
Приток переселенцев на полуостров в 1780-е годы был не-
велик,  и  население  его  увеличивалось,  в  основном,  за  счет 
естественного прироста у татар. В 1793 г. в Крыму проживало 
112,2 тыс. татар, 2,5 тыс. греков, 3,3 тыс. цыган. 1,6 тыс. евреев 
и 0,6 тыс. армян. При этом на долю татар приходилось 87,8%, 
греков – 2%, цыган – 2,6 %, армян – 0,6% и евреев – 1,2%. Появи-
лись русские (6,4 тыс. чел. или 5%) и украинцы (0,9 тыс. чел. или 
0,7%).  Самый  высокий  процент  русских  был  в  Симферополь-
ском (6,6% или 2,6 тыс. чел.) и в Евпаторийском уездах (7,0% 
или 1,8 тыс. чел.) [Водарский, Елисеева, Кабузан, 2003: 90].
Между V и VI ревизиями (конец XVIII – первое десятилетие 
XIX  в.)  заселение  материковой  части  Таврической  губернии 
было минимальным. Только 22 марта 1824 г. было опублико-
вано  положение  Комитета  министров  о  порядке  переселения 
казенных крестьян и наделения их землей, разрешавшее пере-
селение государственных крестьян во все губернии, с отводом 
им от 8 до 15 десятин на каждую ревизскую душу [Полное со-
брание законов, СЗ. I, Т. XXXVI, № 29.848. от 22 марта 1824 г.].
В  1843  г.  были  утверждены  новые  «Правила  переселения 
малоземельных  государственных  крестьян  в  многоземельные 
места» [Там же, СЗ II, T. XVIII: 235–240]. Они существенно до-
полняли закон 1824 г. На новых местах для переселенцев заго-
товлялись «на первое время» продовольствие, заселялась часть 
полей, накашивалось сено, заготовлялись орудия труда и при-
обретался рабочий скот. На все это разрешалось тратить «до 
20 рублей на семейство». Местному начальству приказывалось 
отпускать их в удобное время года, но возвращаться назад им 
не разрешалось. Новоселам предоставлялась также шестилет-
няя льгота от воинского постоя и 8-летняя – от уплаты податей 

333
Таблица 1

жүктеу/скачать 3,48 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: