Поэзия беспризорной весны

Мне триста лет, я выполз из тьмы
Они торчат под рейв и чем-то пудрят носы
Они не такие, как мы»
У Феликса на запястьях широкие браслеты из тонкой кожи, с заклёпками и 
толстыми оранжевыми нитками в швах. Он засунул себя в широкие джинсы на 
пару размеров больше, с подвёрнутыми штанинами, и в футболку с логотипом 
Green Day, которой сам ножницами срезал рукава, чтобы хвастаться особенно 
веснушчатыми по весне плечами. Чем больше солнца – тем больше его на 
Феликсе. Он как раскраска, краснощёкая, с царапиной на брови и янтарными как 
заря глазами. 
Сынмин качает головой в такт музыке, будто тонометр. 
А у Джисона болят пальцы. Он все их исколол острыми бумажными уголками и 
Феликсовыми шутками, которые приходилось ловить между делом. Лучше всех 
приходится Чанбину – его медицинская выправка помогает складывать бумагу 
так, будто она состоит из воздуха. Кто бы мог подумать вообще. 
— Предлагаю посадить голову на клей, — озвучивает Феликс, вертя в руках кое-
как склеенные рога. Сынмин хмыкает:
— А чего сразу не на шест?
— Только если твою, — с нежностью склабятся в ответ. 
Непонятно, как Чан вообще разрешил им орудовать в его комнате – они 
забрызгали ему весь пол, и теперь не факт, что отмоют. Если только соскребут, 
но тогда, возможно, краска отойдёт вместе с половицами. 
Просто у Чана у единственного нормально открывается рама, чтобы 
проветривать. И розетка достаточно близко к окну, чтобы до неё дотянулся 
провод от радио. 
— Давайте я на Чонинов день рождения аудиокассеты принесу? — предлагает 
Джисон. В его руках у бабочки неожиданно случается две головы, и лишнюю 
приходится отрезать; жестоко, но зато справедливо. 
Чанбин даже на секунду отвлекается от драконьей лапы. 
— У тебя есть?
— Полно, — Джисон пожимает плечами. — Их никто не слушает, они от папы 
остались. 
Джисон не особо распространяется насчёт семьи, но в доме все уже давно в 
курсе, что почва там топкая. И не лезут лишний раз – чтобы не провалиться куда-
нибудь ненароком. 
— Наши все в марте сломались, — вздыхает Феликс, распластываясь животом по 
полу. — Мы их на кухне на подоконнике оставили и забыли закрыть окно на ночь. 
82/192

А ночью их кошки растаскали и сгрызли. Ни ленточки не собрать было...
— Так, а кто оставил-то, — подмечает Сынмин. Феликс стреляет в него взглядом 
– прямо в лоб, насмерть. 
Странное Сынмин создание – он почему-то не умирает. А может, взгляд просто 
вышел недостаточно ядовитый. Или Сынмин успел заработать иммунитет.
Один мой друг, он стоил двух, он ждать не привык
Был каждый день последним из дней
Он пробовал на прочность этот мир каждый миг
Мир оказался прочней
Кое-как склеенную голову передают Джисону – у него краска. Она у него в 
открытых баночках, которые спешат заветриться, на вороте футболки, на щеках 
и в волосах; они с Феликсом на пару проглотили палитру. Кошки, которые в 
марте распустили кассеты на полоски, истошно вопят откуда-то с железной 
дороги. Автомобильный мост гудит тише шмелей. Мимо проносится редкий 
скоростной, от которого вибрирует фундамент и трясутся стёкла в рамах. Чанбин 
вздыхает над четырёхпалой лапой. 
— Мы точно это соберём?
— Склеим, — воодушевляет Феликс. — Кто вообще решил, что дракон 
обязательно должен быть оригами? Главное, чтобы не развалился. 
— Чонин ему хвост открутит, — убеждённо вставляет Сынмин. 
— А мы приделаем обратно, — отвечает Джисон. — Подумаешь, делов-то. 
Делов-то, действительно – собрать дракона? Сущий пустяк. Разве кто не получал 
на день рождения настоящих драконов? Джисон раскрашивает левый глаз, и ему 
мерещится, будто морда ему подмигивает. 
Это дом. Всё его забавы. День очень тёплый, хорошая погода – вот и дурачится. 
Джисон похлопывает рукой с кистью по половицам:
— Завязывай. 
Феликс, безмолвно подпевающий радио, встряхивает заметно обросшей головой.
— Ты чего-то сказал?
Джисон отмахивается: 
— Ничего. 

жүктеу/скачать 0,79 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: