«Дедушка, дедушка! орешков!» – а он нас орешками и наде-
ляет. Все, бывало, с нами возится.
– А проезжие вспоминают ли его?
– Да ноне мало проезжих; разве заседатель завернет, да то-
му не до мертвых. Вот летом проезжала барыня, так та спра-
шивала о старом смотрителе и ходила к нему на могилу.
– Какая барыня? – спросил я с любопытством.
– Прекрасная барыня, – отвечал мальчишка, – ехала она
в карете в шесть лошадей, с тремя маленькими барчатами
и с кормилицей, и с черной моською; и как ей сказали, что
старый смотритель умер, так она заплакала и сказала детям:
«Сидите смирно, а я схожу на кладбище». А я было вызвался
довести ее. А барыня сказала: «Я сама дорогу знаю». И дала
мне пятак серебром – такая добрая барыня!..
Мы пришли на кладбище, голое место, ничем не ограж-
денное, усеянное деревянными крестами, не осененными
ни единым деревцом. Отроду не видал я такого печального
кладбища.
– Вот могила старого смотрителя, – сказал мне мальчик,
вспрыгнув на груду песку, в которую врыт был черный крест
с медным образом.
– И барыня приходила сюда? – спросил я.
– Приходила, – отвечал Ванька, – я смотрел на нее издали.
Она легла здесь и лежала долго. А там барыня пошла в село
и призвала попа, дала ему денег и поехала, а мне дала пятак
серебром – славная барыня!
|