безобразные, бессмысленные видения неслись перед нею од-
но за другим. Наконец она встала, бледнее обыкновенного
и с непритворной головною болью. Отец и мать заметили ее
беспокойство; их нежная заботливость и беспрестанные во-
просы: что с тобою, Маша? не больна ли ты, Маша? – разди-
рали ее сердце. Она старалась их успокоить, казаться весе-
лою, и не могла. Наступил вечер. Мысль, что уже в послед-
ний раз провожает она день посреди своего семейства, стес-
няла ее сердце. Она была чуть жива; она втайне прощалась
со всеми особами, со всеми предметами, ее окружавшими.
Подали ужинать; сердце ее сильно забилось. Дрожащим го-
лосом объявила она, что ей ужинать не хочется, и стала про-
щаться с отцом и матерью. Они ее поцеловали и, по обыкно-
вению, благословили: она чуть не заплакала. Пришед в свою
комнату, она кинулась в кресла и залилась слезами. Девушка
уговаривала ее успокоиться и ободриться. Все было готово.
Через полчаса Маша должна была навсегда оставить роди-
тельский дом, свою комнату, тихую девическую жизнь… На
дворе была метель; ветер выл, ставни тряслись и стучали; все
казалось ей угрозой и печальным предзнаменованием. Ско-
ро в доме все утихло и заснуло. Маша окуталась шалью, на-
дела теплый капот, взяла в руки шкатулку свою и вышла на
заднее крыльцо. Служанка несла за нею два узла. Они сошли
в сад. Метель не утихала; ветер дул навстречу, как будто си-
лясь остановить молодую преступницу. Они насилу дошли
до конца сада. На дороге сани дожидались их. Лошади, про-
|