оба ели с большим аппетитом, выпили бутылку вина и рас-
стались очень довольны друг другом.
Прошел еще день, и гусар совсем оправился. Он был чрез-
вычайно весел, без умолку шутил то с Дунею, то с смотри-
телем; насвистывал песни, разговаривал с проезжими, впи-
сывал их подорожные в почтовую книгу, и так полюбился
доброму смотрителю, что на третье утро жаль было ему рас-
статься с любезным своим постояльцем. День был воскрес-
ный; Дуня собиралась к обедне. Гусару подали кибитку. Он
простился с смотрителем, щедро наградив его за постой и
угощение; простился и с Дунею и вызвался довезти ее до
церкви, которая находилась на краю деревни. Дуня стояла в
недоумении… «Чего же ты боишься? – сказал ей отец, – ведь
его высокоблагородие не волк и тебя не съест: прокатись-ка
до церкви». Дуня села в кибитку подле гусара, слуга вскочил
на облучок, ямщик свистнул, и лошади поскакали.
Бедный смотритель не понимал, каким образом мог он
сам позволить своей Дуне ехать вместе с гусаром, как нашло
на него ослепление, и что тогда было с его разумом. Не про-
шло и получаса, как сердце его начало ныть, ныть, и беспо-
койство овладело им до такой степени, что он не утерпел и
пошел сам к обедне. Подходя к церкви, увидел он, что на-
род уже расходился, но Дуни не было ни в ограде, ни на па-
перти. Он поспешно вошел в церковь: священник выходил
из алтаря; дьячок гасил свечи, две старушки молились еще в
углу; но Дуни в церкви не было. Бедный отец насилу решил-
|