Российская академия наук центр цивилизационных и региональных исследований
жүктеу/скачать 1,83 Mb. Pdf көрінісі
|
| Среди обществ кочевников скотоводов иерархические политические
учреждения генерируются только внешними отношениями с 52 государственными обществами и никогда не развиваются исключительно вследствие внутренней динамики таких обществ (Irons 1979: 362). Этот аргумент имеет ряд широких подтекстов для понимания кочевых государств во Внутренней Азии. Это не диффузионистское объяснение. Кочевники не "заимствовали" государство; скорее, они были вынуждены развивать свою особую форму государственной организации чтобы эффективно вести дела с более крупными и более высокоорганизованными оседло-земледельческими соседями. Эти отношения требовали намного более высокого уровня организации, чем это было необходимо для решения проблем в отношении скота и политических конфликтов внутри кочевого общества. Не случайно, номады с наименее формализованной системой политических институтов были обнаружены в Африке в Сахаре, где они имели дело с немногими государственными обществами, а наиболее жестко политически организованные кочевые общества в результате столкновения с Китаем, крупнейшим в мире и наиболее централизованным традиционным земледельческим государством. В своем широкомасштабном антропологическом исследовании кочевых скотоводов А.М. Хазанов утверждал, что государства кочевников являлись продуктом асимметричных связей между степными и оседлыми обществами, которые были выгодны для скотоводов. Для Внутренней Азии он сконцентрировал внимание на отношениях, создаваемых покорением оседлых областей кочевыми народами, где они стали правящей элитой смешанного общества (Khazanov 1984). Однако многие кочевые государства устанавливали и поддерживали такие асимметричные отношения без завоевания земледельческих регионов. Используя преимущества в военной мощи, эти государства кочевников вымогали дань у соседних государств, облагали их налогами и контролировали международную сухопутную торговлю, предоставляли свободу организованным налетчикам, которые специализировались на "прямом присвоении" (грабеже), причем кочевники добивались этого, не покидая своих постоянных пристанищ в степи. В Северной Азии такой была связь между Китаем и степью, которая создавала основу для иерархии среди кочевников. Кочевое государство поддерживалось эксплуатацией экономики Китая, а не экономическим присвоением труда рассеянных скотоводов, которые были эффективно организованы кочевым государством, чтобы сделать подобное вымогательство возможным. Поэтому нет необходимости постулировать развитие классовых отношений в степи, чтобы объяснить существование государства у номадов. Также как нет необходимости прибегать к концепции кочевого самодержца, после смерти которого данное государство было обречено на распад. Однако поскольку государство в степи было структурировано его внешними связями, оно существенно отличалось от оседлых государств, одновременно содержащих и племенную, и государственную иерархию, причем каждая имеет отдельные функции. Кочевые государства Внутренней Азии были организованы как "имперские конфедерации", автократические и централизованные во внешних делах, но консультативные и гетерогенные внутренне. Они состояли из административной иерархии, по крайней мере, с тремя уровнями: имперский лидер и его двор, имперские губернаторы, назначаемые с тем, чтобы надзирать за племенами, входящими в империю, и местные племенные вожди. На местном уровне племенная структура оставалась нетронутой; властью по-прежнему обладали вожди, которые черпали влияние и силу в поддержке соплеменников, а не в императорском назначении. Таким образом, структура государства мало изменялась на местном уровне, за исключением обеспечения прекращения набегов и убийств, свойственных народам степи при отсутствии централизации. Племена, входившие в империю, были объединены раболепством перед назначенными наместниками, часто членами императорского рода. Имперские наместники решали региональные проблемы, организовывали набор рекрутов в войска и подавляли оппозицию, генерируемую местными 53 племенными вождями. Кочевая ставка монополизировала внешние дела и войну, ведя переговоры с другими силами от империи в целом. Стабильность этой структуры поддерживалась извлечением ресурсов из-за пределов степи, чтобы финансировать государство. Добыча от набегов, торговые права и дань получались для номадов императорским правительством. Хотя вожди местных племен утратили свою автономность, они взамен получали материальные выгоды от имперской системы, выгоды, которые отдельные племена не могли получить сами в силу своей недостаточной мощи. Племенная организация никогда не исчезала на местном уровне, но ее роль в периоды централизации ограничивалась внутренними делами. Когда система разрушалась, и вожди местных племен становились независимыми, степь возвращалась к анархии. жүктеу/скачать 1,83 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|