«облегченного»лагеря.Вэтомуглубыллюкподземноговодопровода,прикрытый деревяннымщитом.Воттуда- тояиприходилпосидетьнаэтомщитевтеминуты, когдамогоставитьбарак.Присев накорточки,ячасто смотрел сквозьсетку колючейпроволокинацветущиеполяиголубеющиедалекиехолмы баварского пейзажа.Тамядавалволю своейтоске,своиммечтам,оттудаулеталмыслямина север,насеверо- восток,туда,где,— ядумал,— находилисьте,когоялюбил,но гдесейчасяневиделничего,кромезловеще- причудливыхоблаков. Завшивленныемертвецы,лежавшиерядом,немешалимне.Отмирамечтаний менямоглиоторватьтолькошагиконвоира,прохаживавшегосявдольпроволоки, илиголос,звавшийменяполучитьновую порцию медикаментов,выделенныхдля моегокарантинногобарака.Обычноонасостоялаизпяти,аоднаждыдажедесяти таблетокэрзац- аспиринаиликардиозола — иэтонанесколькоднейина50 больных!Истакимвотзапасоммедикаментовяначинаю делать«визиты»своим больным.Перехожуотодногокдругому,считаю пульс,втяжелыхслучаяхдаю половинутаблетки,в самых тяжелых — не даю ничего ( ибо лекарства уже бесполезны,инадоэкономитьихдлятех,комуони,можетбыть,ещемогутпомочь) , авлегких — ограничиваюсьдобрым словом занеимением ничеголучшего,как двигался я между нар,сам до предела ослабевший и истощенный после перенесенногонедавнотяжелогосыпноготифа.Апотомсновашелвсвойуголоки садилсянакрышкуводопроводноголюка,— кстати,оноднаждысохранилжизнь троимзаключенным.Незадолгодоосвобожденияначалиформироватьмассовые эшелоны,по- видимому в Дахау,и эти трое,пытаясь избежать такой участи, спряталисьотлагерногоконвоя,обыскивавшеговсю территорию,в«моем»люке. Явэтиволнующиеминуты сиделнаегокрышке,внешневполнеспокойный,и старательно незамечал шнырявшихвокругконвоиров.В первый моментони, казалось,что- тозаподозрилиихотелиподнятькрышку,ноясмотрелнанихтак чистосердечно,стакойсочувствующейминой,такневозмутимобросалкамешки, целясьвотверстияограды,чтоони,задержавнамневзгляд,все- такиудалились.И скороясмогсообщитьтуда,вниз,чтоглавнаяопасностьминовала. Судьбаиграетчеловеком
Толькотот,ктосампережиллагерь,можетпредставитьсебе,скольнеуклонноэта лагернаядействительностьвелакобесцениваниюотдельнойчеловеческойжизни. Дажесамыйотупевшийзаключенныйнемогнеосознаватьэтопренебрежениек индивидууму,кчеловеческомусуществувситуации,когдаизлагеряотправляли больных.Изможденныетелабуквальносваливалинадвухколесныетачки,ите,кто былненамногосильнее,должны былиихкатить,иногдамногиекилометры,на ветру,вдождь,вметель — всегда.Есликто- тоизназначенныхнаотправкубыл ужемертв,вобщую кучусваливалииего:числодолжносоответствоватьсписку! Список — вотчтоважно,человекжеваженлишьпостольку,поскольку,мертвый илиживой,он— номер. «Жизнь»этого «номера»ничего собой не представляет,и что стоитза этим номером — судьба,биография,имя— ещеменеесущественно. Вэшелонебольных,скоторым я,какврач,переправлялсяизодногобаварского лагеря в другой,был юноша,оказавшийся здесь добровольно.Он не хотел расставатьсясосвоимбратомитакдолгоупрашивалстаросту,чтототобменялего скем- тодругим номером,именем ифамилией.Нетничегопроще,толькосписки должнысходиться.Ведь,какужеговорилось,никакихдокументовунасдавноуже небыло,икаждыйвэтомэшелонебылсчастливобладатьоднимлишьсвоимеле дышащим телом.А то,что еще облекало это тело,буквально — тряпье,— становилосьужеобластьюинтересовостающихся.Снескрываемыминтересом,со