знаниемделаониосматривалиэтиполутрупы,выясняя,нетлисмыславзятьздесь башмакииликуртку.Ведьсудьбатехужебылапредрешена,аостающимся,тоесть хоть сколько- то работоспособным,еще могло пригодиться все,что повышало шансывыжить.Да,осантиментахздесьречинебыло. . . Человектерял ощущениесебякаксубъектанетолько потому,что полностью становился объектом произвола лагерной охраны,но и потому,что ощущал зависимостьотчистыхслучайностей,становилсяигрушкойсудьбы.Явсегдадумал иутверждал,чточеловекначинаетпонимать,зачем тоилииноеслучилосьвего жизниичтобылодлянегоклучшему,лишьспустянекотороевремя,черезпятьили десятьлет.Влагережеэтоиногдастановилосьясночерезпятьилидесятьминут. Уже в Аушвице я сформулировал для себя принцип,правильность которого обнаружиласьужескоро,и ееподтверждали впоследствии большинство моих товарищей:еслитебяочем- тоспрашивают,следуетотвечатьповозможности правдиво,ноотом,очемнеспрашивают,лучшемолчать.Навопросовозрастея отвечаю правду, на вопрос о профессии отвечаю «врач», без уточнения специальности,еслионейотдельнонеспросят.ВпервоеутровАушвиценаплац, гдемы стояли,явилсяофицерСС,иначалисьперестановки.Те,комунетсорока лет,должныстатьсюда,те,комузасорок,— туда!Скомандовалистатьотдельно рабочим пометаллу,автомеханикам ит. п.Потом нас,соспущеннымибрюками, осмотрелинапредметгрыжиинекоторыхотделили.Однугруппуотвеливдругой баракисновапересортировали.Меня,послетогокакякраткоичеткоответилна вопросы:«возраст?»,«профессия?» — поставили в однумаленькую группуи отвели в следующий барак,где опять- таки начались перегруппировки.Это повторялось несколько раз,пока я не оказался в бараке с иностранцами, говорившими на непонятных мне языках,где почувствовал себя совершенно несчастным,Итутпоследовалаещеодна,последняясортировка— меняпогналив другойбарак.Ичтоявижу?Даведьздесьмоистарыетоварищи,моиземлякии коллеги,иэтототбарак,откудаявышелвсамомначале!Врядликто- тозаметил, какойпутьяпроделал,А яподумал — скольковозможныхвариантовсудьбы коснулосьменя,моглосвершитьсяинесвершилосьзаэтисчитанныеминуты.
Когданаправлялиужеупомянутыйэшелонбольныхв«облегченный»лагерь,мое имя,тоестьмойномер,значилосьвсписке,таккакбылинужныврачи.Нониктоне был убежден в том,что эшелон действительно идетв «облегченный»лагерь. Похожийэшелонужеформировалсянескольконедельназад.И онпошелнев лагерь — онпошелвгазовыекамеры.И вдругновоесообщение — желающих могутвычеркнутьизэтогоспискаинаправитьвночную смену,котороймы так боялись.На это тотчас вызвались 82 человека.Через четверть часа было объявлено:эшелон отменяется.Но те82 были ужев спискахночной смены. Большинствоизнихпогибливближайшиедвенедели. Последнеежелание,выученноенаизусть И вотсноваформируетсяэшелонв«облегченный»лагерь.Теперьужениктоне знал — былолиэтоуловкой,чтобы выжатьизбольныхлюдейпоследниесилы? Пойдетлитеперьэшелонвгазовыекамеры?Илидействительнов«облегченный» лагерь?Главныйврачхорошоотносилсякомне.Ивечером,безчетвертидесять, он шепнул мнепо секрету:«Я договорился,до десяти часов ты ещеможешь вычеркнутьсебяизсписка».Яделикатнодалемупонять,чтоэтавозможность менянепрельщает,чтоявсегдапредпочитаюпрямойпуть,инымисловами— что яполагаюсьнасудьбу.«Яужостанусьвозлемоихбольныхтоварищей»,— сказал я.Онпосмотрелнаменятаксочувственно,точнопредвиделмою гибель.Имолча протянулмнеруку,какбыпрощаясьнавсегда,доконцажизни— моейжизни.