В этническую и кросс-культурную
жүктеу/скачать 4,37 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Лебедева Н.М.
- ISBN 5-R9930-003-5
| BERRY J.W., POORTINGA, Y.H„ SEGALL, M.N. & DASEN P.R. 1992 Cross-cultural psychology'Research and applications. New York:
Cambridge University Press. BOCHNER S. 1982 The social psychology of cross-cultural relations // Cultures in Contact: Studies in Cross-Cultural Interaction/ Oxford. Pergamon. BRISLIN R.W. 1979 Orientation programs for cross-cultural preparation// Perspectives on Cross-Cultural Psychology / N.J. Academic Press. Cultures in Contact: Studies in Cross-cultural Interaction/ Ed.Bochner S.,Oxford,Pergamon,1982. FURNHAM A..BOCHNER S., 1986 Culture Shock: Psychological reactions to unfamiliar environments, L.& N.Y. Introducing Social Psychology/ Ed.bv H.Tajfel & C.Fraser,Penguin Books, N.Y. 1978. KAPLAN S. 1983 A model of person-environment compatibility //Environment behavior. V.15.P1390-1400. 315 LE-VINE R.A.,CAMPBELL D.T. 1972 Ethnocentrism: theories ofconflict, ethnic attitudes and group behavior. N.Y. LOWENTHAL D. 1961 Geography, experience, and imagination: toward a geographical epistemology // Annals, association of American Geographers 51.p.260. RUSSEL LA., LANIUS U.F. 1984 Adaptation level and the affective appraisal of environments// J. Environment Psychology. V.4 P.I 19- 135. TAFT R. 1978 Coping with unfamiliar cultures //Studies in Cross- Cultural Psychology/L.V.I. 316 Лебедева Н.М. Введение в этническую и кросс-культурную психологию. Учебное пособие для студентов психологических и этнологических специальностей. М. Старый сад, 1998, 316 стр. ISBN 5-R9930-003-5 Издать и.ская лицензия.TiP №065741 от 13.03.98 Псиш', .шо к печати Тира/к -'КО экз. 15.04.1998 Формат60х84 1/16 Объем: 18 п.л., 20 уч.изл.л Цена договорная Заказ № 168 Участок оперативной полиграфиии Института этнологии и антропологии РАН Москва, Ленинский пр-т, д.32 а ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА Эта небольшая теоретическая книга готовилась очень долго, но и сейчас я не могу считать ее законченной - слишком многое осталось в ней не эксплицированным, только намеченным. Почему я все же решился ее опубли- ковать? Замечу сразу: только не из любви к теоретизированию. Попытки разобраться в методологических проблемах психологической нау- ки всегда порождались настоятельной потребностью в теоретических ориен- тирах, без которых конкретные исследования неизбежно остаются близоруки- ми. Вот уже почти столетие, как мировая психология развивается в условиях кризиса ее методологии. Расколовшись в свое время на гуманитарную и ес- тественнонаучную, описательную и объяснительную, система психологических знаний дает все новые и новые трещины, в которых кажется исчезающим сам предмет психологии. Происходит его редукция, нередко прикрываемая необ- ходимостью развивать междисциплинарные исследования. Порой даже раздают- ся голоса, открыто призывающие в психологию "варягов": "придите и княжи- те нами". Парадокс состоит в том, что вопреки всем теоретическим труд- ностям во всем мире сейчас наблюдается чрезвычайное ускорение развития психологических исследований - под прямым давлением требований жизни. В результате противоречие между громадностью фактического материала, скру- пулезно накапливаемого психологией в превосходно оснащенных лаборатори- ях, и жалким состоянием ее теоретического, методологического фундамента еще более обострилось. Небрежение и скепсис в отношении общей теории психики, распространение фактологизма и сциентизма, характерные для сов- ременной американской психологии (и не только для нее!), стали барьером на пути исследования капитальных психологических проблем. Нетрудно увидеть связь между этим явлением и разочарованностью, выз- ванной не оправдавшимися претензиями главных западноевропейских и амери- канских направлений произвести в психологии долгожданную теоретическую революцию. Когда родился бихевиоризм, заговорили о спичке, поднесенной к бочке с порохом; затем стало казаться, что не бихевиоризм, а геш- тальт-психология открыла генеральный принцип, способный вывести психоло- гическую науку из тупика, в который ее завел элементаристский, "атомис- тический" анализ; наконец, у очень многих закружилась голова от фрейдиз- ма, якобы нашедшего в бессознательном ту точку опоры, которая позволяет поставить психологию с головы на ноги и сделать ее по-настоящему жизнен- ной. Другие буржуазно-психологические направления были, пожалуй, менее претенциозны, но их ждала та же участь; все они оказались в общей эклек- тической похлебке, которую варят сейчас - каждый на свой манер - психо- логи, ищущие репутации "широких умов". По совершенно другому пути шло развитие советской психологической на- уки. Методологическому плюрализму советские психологи противопоставили единую марксистско-ленинскую методологию, позволяющую проникнуть в действительную природу психики, сознания человека. Начались настойчивые поиски решения главных теоретических проблем психологии на основе марк- сизма. Одновременно шла работа по критическому осмысливанию на этой ос- нове положительных достижений зарубежной психологии и развернулись конк- ретные исследования по широкому кругу вопросов. Складывались новые под- ходы и новый концептуальный аппарат, позволивший достаточно быстро вы- вести советскую психологию на научный уровень, несопоставимо более высо- кий, чем уровень той психологии, которая пользовалась официальным приз- нанием в дореволюционной России. В психологии появились новые имена: Блонского и Корнилова, затем Выготского, Узнадзе, Рубинштейна и других. Главное в том, что это был путь неустанной целеустремленной борьбы - борьбы за творческое овладение марксизмом-ленинизмом, борьбы против иде- алистических и механистических, биологизаторских концепций, выступавших то в одном, то в другом обличье. Развивая линию, противостоящую этим концепциям, нужно было вместе с тем избежать научного изоляционизма, равно как и положения одной из психологических школ, существующей наряду с прочими. Мы все понимали, что марксистская психология - это не от- дельное направление, не школа, а новый исторический этап, олицетворяющий собой начало подлинно научной, последовательно материалистической психо- логии. Мы понимали и другое, а именно, что в современном мире психология выполняет идеологическую функцию, служит классовым интересам и что с этим невозможно не считаться. Методологические и идеологические вопросы оставались в центре внима- ния советской психологии, особенно в первый период ее развития, который ознаменовался выходом в свет таких фундаментальных по своим идеям книг, как "Мышление и речь" Л.С.Выготского и "Основы общей психологии" Л.С.Ру- бинштейна. Нужно, однако, признать, что в последующие годы внимание к методологическим проблемам психологической науки несколько ослабло. Это, конечно, вовсе не значит, что теоретические вопросы стали меньше обсуж- даться или о них стали меньше писать. Я имею в виду другое: известную методологическую беспечность многих конкретно-психологических, в том числе и прикладных, исследований. Это явление объяснимо рядом обстоятельств. Одно из них состоит в том, что постепенно произошло нарушение внутренних связей между разработкой философских проблем психологии и реальной методологией ведущихся иссле- дований. Философским вопросам психологии (как и философской критике за- рубежных немарксистских направлений) посвящается немало объемистых книг, но вопросы, касающиеся конкретных путей исследования широких психологи- ческих проблем, в них почти не затрагиваются. Создается впечатление как бы разветвленности: с одной стороны - сфера философской психологической проблематики, а с другой стороны - сфера специально психологических ме- тодологических вопросов, возникающих в опыте конкретных исследований. Конечно, разработка собственно философских вопросов той или иной области научного знания необходима. Однако речь идет о другом: о разработке на марксистской философской основе специальных проблем методологии психоло- гии как конкретной науки. А это требует проникновения теоретической мыс- ли в ее, так сказать, "внутреннее хозяйство". Поясню свою мысль на примере одной из труднейших проблем, издавна стоящих перед психологическим исследованием, - речь идет о проблеме свя- зи психических процессов и процессов мозговых, физиологических. Вряд ли нужно убеждать сейчас психологов в том, что психика есть функция мозга и что психические явления и процессы нужно изучать в единстве с физиологи- ческими. Но что значит изучать их в единстве? Для конкретно-психологи- ческого исследования вопрос этот оказался архисложным. Дело в том, что никакое прямое соотнесение между собой психических и мозговых физиологи- ческих процессов проблемы еще не решает. Теоретические альтернативы, ко- торые возникают при таком прямом сближении, хорошо известны: либо это гипотеза параллелизма, роковым образом приводящая к пониманию психики как эпифеномена; либо это позиция наивного физиологического детерминизма с вытекающим из него сведением психологии к физиологии; либо, наконец, это дуалистическая гипотеза психофизиологического взаимодействия, кото- рая допускает действие нематериальной психики на материальные процессы, протекающие в мозге. Для метафизического мышления никакого иного решения попросту не существует, меняются лишь термины, прикрывающие все те же альтернативы. Вместе с тем психофизиологическая проблема имеет для психологии со- вершенно конкретный и в высшей степени деловой смысл, потому что психо- лог должен постоянно иметь в виду работу морфофизиологических механиз- мов. Нельзя же рассуждать, например, о процессах восприятия, не обраща- ясь к данным морфологии и физиологии. Однако образ восприятия как психо- логическая реальность совсем не то же самое, что мозговые процессы и их констелляции, функцией которых он является. Очевидно, что мы имеем здесь дело с разными формами движения, но это необходимо ставит дальнейшую проблему о тех содержательных переходах, которые связывают между собой эти формы движения. Хотя проблема эта является прежде всего методологи- ческой, ее решение требует анализа, проникающего, как я говорил, в ре- зультаты, накопленные конкретными исследованиями на психологическом и физиологическом уровнях. На другой стороне, в сфере специально психологической проблематики, внимание стало все более сосредоточиваться на тщательности разработки отдельных вопросов, на повышении технической вооруженности лабораторного эксперимента, усовершенствовании статистического аппарата и на использо- вании формальных языков. Конечно, без этого прогресс в психологии сейчас попросту невозможен. Но очевидно и другое: что одного этого еще недоста- точно. Необходимо, чтобы при этом частные задачи не заслоняли собой бо- лее общих, чтобы методика исследования не заслоняла собой его методоло- гию. Дело в том, что психолог-исследователь, взявшись за изучение конкрет- ных вопросов, неизбежно продолжает наталкиваться на фундаментальные ме- тодологические проблемы психологической науки. Только они выступают пе- ред ним в скрытом своем выражении, так что решение конкретных вопросов кажется от них не зависящим, требующим лишь умножения и уточнения эмпи- рических данных. Возникает иллюзия "деметодологизации" сферы конкретных исследований, что еще более усиливает впечатление размыкания внутренних связей между общетеоретическими марксистскими основаниями психологичес- кой науки и ее фактологией. В результате в системе психологических поня- тий образуется своеобразный вакуум, в который стихийно втягиваются кон- цепции, порожденные взглядами, по существу чуждыми марксизму. Теоретическая, методологическая беззаботность иногда сказывается и в подходе к решению некоторых чисто прикладных психологических задач. Она проявляется прежде всего в попытках некритического применения в практи- ческих целях научно не обоснованных методических средств. Предпринимая такого рода попытки, зачастую спекулируют на необходимости теснее связы- вать психологию с актуальными задачами, которые выдвигаются современным этапом развития общества и научно-технической революцией. Наиболее гру- бым выражением таких попыток является практика бездумного использования психологических тестов, чаще всего импортируемых из США. Я говорю здесь об этом только потому, что развитие практики тестирования обнажает один из "механизмов", порождающих в психологии антиметодологические установ- ки. Тестами, как известно, называют краткие испытания, цель которых сос- тоит в том, чтобы обнаружить (а иногда и измерить) то или иное предвари- тельно научно осмысленное свойство или процесс. Когда, например, стала известна реакция лакмуса на кислоту, то появился тест "лакмусовой бумаж- ки" - изменение ее цвета стало служить простейшим индикатором кислотнос- ти или щелочности жидкости, смачивающей бумажку; изучение индивидуальных особенностей восприятия цвета привело к созданию известных таблиц Штил- линга, которые по различаемости изображенных на них цифр позволяют дос- таточно надежно судить об отсутствии или наличии цветоаномалии и о ее характере. Такого рода тесты, широко используемые в самых различных об- ластях знания, можно назвать "понимающими" в том смысле, что они опира- ются на содержательное представление о зависимостях, которые связывают между собой результаты тестирования с изучаемыми свойствами, состояниями или процессами. Они не эмансипированы от науки и не подменяют собой уг- лубленные исследования. Принципиально иной характер имеют те тесты, которые служат способом обойти трудности добывания подлинно научных психологических знаний. Ти- пичным образцом таких тестов являются тесты умственного развития. В их основе лежит следующая процедура: прежде всего, допускается существова- ние некоего "психологического флогистона", именуемого интеллектуальной одаренностью; далее изобретается ряд вопросов-задач, среди которых отби- раются те, которые обладают наибольшей дифференцирующей силой, и из них составляется "тестовая батарея"; наконец, на основании статистической обработки результатов большого числа испытаний количество правильно ре- шаемых задач, включенных в такую батарею, соотносится с возрастом, расо- вой или социальной принадлежностью испытуемых. Определенный эмпирически установленный процент решений принимается за единицу, а отклонение от него записывается в виде дроби, которая якобы и выражает "интеллекту- альный коэффициент", присущий данному индивиду или группе. Несостоятельность методологии такого рода тестов очевидна. Ведь единственным критерием, на основании которого вводятся те или иные тес- товые задачи, является их валидность, т. е. степень соответствия ре- зультатов их решения тем или иным косвенным же выражениям тестируемых психологических особенностей. Это и вызвало к жизни специальную психоло- гическую дисциплину - так называемую тестологию. Нетрудно увидеть, что за подобной трансформацией методической техники в самостоятельную дис- циплину кроется не что иное, как подмена теоретического исследования грубой прагматикой. Хочу ли я этим сказать, что от психологических тестов нужно отка- заться? Нет, конечно. Я воспользовался примером давно дискредитировавших себя тестов одаренности, чтобы еще раз подчеркнуть необходимость серьез- ного теоретического анализа даже и при решении таких вопросов, которые на первый взгляд кажутся узкометодическими. Я остановился на тех трудностях, которые испытывает научная психоло- гия, и ничего не говорил о ее бесспорных и очень серьезных достижениях. Но именно осознание этих трудностей и составило, так сказать, критичес- кое содержание данной книги. Оно, однако, не является единственным фун- даментом, на который опираются развиваемые в ней позиции. К ним во мно- гом привел положительный опыт конкретно-психологических исследований - как моих собственных, так и проведенных другими учеными. Результаты этих исследований я постоянно имел в виду, хотя прямо они упоминаются лишь изредка, в качестве беглых иллюстраций; в большинстве же случаев они вовсе оставались за пределами изложения. Последнее объясняется необходи- мостью отказаться от длинных отступлений, чтобы сделать общую авторскую концепцию более наглядной и обозримой. По этой же причине книга не претендует и на то, чтобы дать обзор на- учной литературы по затрагиваемым вопросам. Многие важные и известные читателю работы в ней не цитируются, хотя и подразумеваются. Так как это может создать неправильное впечатление, я должен подчеркнуть, что если эти психологические работы и остались неназванными, то этот отнюдь не потому, что они, на мой взгляд, не заслуживают внимания. Не иначе обсто- ит дело и с философско-историческими источниками: читатель без труда об- наружит теоретические рассуждения, за которыми скрывается анализ некото- рых прямо не называемых категорий домарксистской классической философии. Все это - потери, восстановить которые можно только в новой, совершенно по-другому написанной большой книге. К сожалению, такой возможности у меня сейчас просто нет. Почти всякую теоретическую работу можно прочитать по-разному, подчас совершенно иначе, чем она представляется автору. Поэтому я хочу вос- пользоваться возможностью сказать в предисловии о том, что на страницах этой книги является, на мой взгляд, главным. Я думаю, что главное в этой книге состоит в попытке психологически осмыслить категории, наиболее важные для построения целостной системы психологии как конкретной науки о порождении, функционировании и строе- нии психического отражения реальности, которое опосредствует жизнь инди- видов. Это - категория предметной деятельности, категория сознания чело- века и категория личности. Первая из них является не только исходной, но и важнейшей. В советс- кой психологии это положение высказывается постоянно, но раскрывается оно существенно по-разному. Центральный пункт, образующий как бы водо- жүктеу/скачать 4,37 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|