Важные годы. Почему не стоит откладывать жизнь на потом

лжи.
Когда Иэн пожаловался родителям по поводу своего бесцельного
блуждания в океане возможностей, он услышал очередную ложь. Его отец
и мать сказали: «Ты самый лучший! Весь мир у твоих ног!» Они уверили
его в том, что он может заняться чем только пожелает. Они не понимали,
что такая неопределенная поддержка не приносит сыну никакой пользы.
Вместо того чтобы придать Иэну смелость, это только вводило его в
заблуждение.
Иэн и подобные ему молодые люди, воспитывавшиеся на абстрактных
призывах – «Следуй за своими мечтами!», «Ставь перед собой высокие
цели!» – часто не знают, как именно сделать это. Они не знают, как
добиться желаемого, а иногда даже чего они, собственно говоря, хотят. Иэн
почти с отчаянием сказал мне об этом так: «Моя мама постоянно твердит,
какой я замечательный и как она мной гордится, а мне хочется спросить: за
что? Чем я отличаюсь от других?»
Иэн не был склонен самовлюбленно упиваться похвалами матери и уже
давно начал понимать, что ее слова носят слишком общий характер, чтобы
что-то значить. Он чувствовал себя обманутым, – и у него были на то
веские основания. Жизнь не безгранична, так же как и возможности Иэна.
Молодые люди в возрасте от двадцати до тридцати лет часто говорят, что
хотели бы иметь меньше вариантов выбора, но у Иэна в тот момент их
было немного. И чем дольше он откладывал свою жизнь на потом, тем
меньше их оставалось.
– Я хочу, чтобы ты пришел ко мне на следующей неделе, – сказала я. –
Когда ты придешь, мы с тобой выберемся из этого океана. Это не совсем
подходящая метафора. Вместо океана мы пойдем покупать джем.
В психологии есть классическое исследование, известное как
«эксперимент с джемом»
[45]
. Его провела Шина Айенгар в тот период,
когда работала в Стэнфордском университете. По ее мнению, местный
супермаркет – вполне подходящее место для того, чтобы понять, как люди
делают выбор. Ассистенты Айенгар взяли на себя роль поставщиков джема
и выставили на столах в супермаркете образцы для дегустации. По
условиям эксперимента в одни дни для дегустации предлагалось шесть
сортов джема: из персика, черешни, красной смородины, апельсина, киви и
лимона. В другие на дегустационных столиках выставляли двадцать
четыре сорта джема: шесть перечисленных выше и еще восемнадцать. В
обоих случаях покупателям выдавался купон на приобретение только
одной банки джема со скидкой.

В результате к столику с двадцатью четырьмя сортами джема
подходило больше покупателей, но они делали меньше покупок. Людей
привлекал широкий ассортимент джемов, но разнообразие было настолько
большим, что они терялись и вообще отказывались что-либо покупать. Из
тех, кто подходил к столику с двадцатью четырьмя сортами джема, только
3 процента делали покупку. Напротив, люди, подходившие к столику с
шестью сортами джема, могли определить, какой джем нравится им
больше всего, поэтому около 30 процентов из них уходили из магазина с
покупкой.
На следующей неделе я рассказала Иэну об эксперименте с джемом и
спросила, как он считает, не слишком ли в жизни много возможностей, для
того чтобы выбрать что-то одно?
– Меня действительно тревожит мысль о том, что я могу сделать со
своей жизнью все что угодно, – сказал Иэн.
– Тогда давай рассуждать более конкретно. Поговорим о выборе
джема, – предложила я.
– А у какого столика я нахожусь, – там где шесть или двадцать четыре
сорта джема? – поинтересовался он.
– Хороший вопрос! Думаю, что двадцатилетним прежде всего
необходимо осознать то, что столика с двадцатью четырьмя сортами джема
не существует. Это миф.
– А почему миф?
– Молодым людям постоянно твердят, что перед ними безграничное
множество альтернатив. Когда им внушают, что они могут заняться чем
угодно или отправиться в каком угодно направлении, – это все тот же
океан, о котором ты говорил. Это все равно что стоять перед столиком с
двадцатью четырьмя сортами джема. Но я еще не встречала ни одного
человека старше двадцати, у кого было бы двадцать четыре реальных
варианта выбора. Каждый имеет в лучшем случае шесть возможных
вариантов.
Иэн посмотрел на меня непонимающим взглядом, поэтому я
продолжила:
– Больше двух десятков лет ты превращался в того, кем стал сейчас. У
тебя есть какой-то опыт, интересы, сильные и слабые качества, дипломы,
комплексы и приоритеты. Ты не появился в этом мире внезапно и не
окунулся, как ты говоришь, в океан. Первые двадцать пять лет твоей жизни
имеют значение. Ты стоишь перед столиком с шестью сортами джема и
знаешь кое-что о том, какой вкус тебе больше нравится – киви или
черешни.

– Я просто хочу, чтобы все было хорошо, – сказал Иэн. – Я хочу, чтобы
все изменилось к лучшему.
– Ты по-прежнему рассуждаешь абстрактно, – возразила я. – Ты
уклоняешься от осознания того, что ты знаешь.
– Так вы считаете, что я уже знаю, что должен делать?
– Думаю, кое-что знаешь. Мне кажется, существуют определенные
реальные факты. Давай с них и начнем.
– Это напоминает мне вопрос о лотерее, – сказал он.
– Что ты имеешь в виду? – спросила я.
– Ну, понимаете, – продолжил Иэн, – это когда ты спрашиваешь себя,
что бы ты сделал, если бы выиграл в лотерею. Тогда ты и будешь знать,
чего на самом деле хочешь.
– Это неправильный вопрос, – возразила я. – Он не имеет отношения к
реальности. Отвечая на вопрос о лотерее, ты думаешь о том, что бы ты
делал, если бы способности и деньги не имели значения. Но они значение
имеют. Поэтому молодые люди двадцати с лишним лет должны ставить
вопрос по-другому: что они будут делать со своей жизнью, если не
выиграют в лотерею? Что ты умеешь делать достаточно хорошо, чтобы
обеспечить ту жизнь, к которой стремишься? И какое занятие может
оказаться для тебя настолько приятным, что ты будешь готов заниматься
им в той или иной форме всю оставшуюся жизнь?
– Я ничего об этом не знаю.
– Этого не может быть.
На протяжении следующих нескольких месяцев Иэн делился со мной
впечатлениями от работы и учебы. Достаточно долго я просто слушала его.
Иэн говорил, и мы оба слушали, что именно он сказал. Через какое-то
время я смогла извлечь из всего этого конкретную информацию. Иэн очень
рано стал интересоваться рисованием. В детстве он любил сооружать что-
то из конструктора LEGO. В колледже Иэн начал изучать курс
архитектуры, но так и не окончил его, потому что ему показалось
устаревшим
то,
чему
там
учили.
Иэн
получил
диплом
по
когнитивистике
{11}
, поскольку ему нравилось изучать технологии и
процессы восприятия. Я видела, с каким удовольствием Иэн говорил о
своем желании создавать определенные продукты.
Со временем Иэн определил все имеющиеся у него альтернативы – то
есть те шесть «сортов джема», или шесть вариантов того, чем бы он мог
заняться.
«Я мог бы работать в магазине по продаже велосипедов, но меня это
угнетает. Я знаю, что это было бы неправильно. Моему менеджеру около

сорока лет, и что-то вызывает у меня беспокойство в связи с этим…»
«Я мог бы поступить на юридический факультет. Родители всегда
убеждали меня сделать это. Но я не хочу сдавать вступительный тест для
абитуриентов юридического факультета. Кроме того, я не люблю читать и
терпеть не могу писать, а в юридическом колледже придется много
заниматься и тем и другим».
«Сейчас дизайном можно заниматься в сети, и это мне нравится. Меня
интересует взаимосвязь между дизайном и технологиями».
«Я мог бы изучать арабский язык и увлечься, скажем, международными
отношениями или чем-то в этом роде; может, меня отправили бы куда-
нибудь за границу. Но это всего лишь идея. Когда-то я записался на курсы
арабского языка, но так на них и не пошел…»
«Пару лет назад я попытался попасть в программу обучения цифровому
дизайну. Ее внедряла компания, которая повышает квалификацию людей с
высшим образованием и предоставляет им работу. Я тоже хотел
участвовать, но мне так не повезло».
«Я мог бы съездить к своему другу в Камбоджу, чтобы выиграть
немного времени, но родители категорически против этого».
«Я мог бы поехать в Сент-Луис и пожить там со своей давней подругой.
Но это не очень хорошая идея, поскольку я просто не могу поддерживать с
ней никаких отношений, пока не разберусь, что мне делать дальше. (Это
звучало неплохо. Сначала работа, затем любовь. Я уже много раз слышала
нечто подобное от двадцатилетних молодых людей, особенно от юношей.)
Она все время смотрит “Анатомию страсти” и настаивает на том, что мы
оба должны продолжать учебу после получения степени бакалавра. Но в
колледже я изучал только два курса по естественным наукам и не особо в
них преуспевал».
Проанализировав все имеющиеся альтернативы, Иэн нашел то, что
психоаналитик Кристофер Боллас обозначает термином «неосознанное
известное»
[46]
. Неосознанное известное – это то, что мы знаем о себе, но
почему-то забыли. Это те мечты, которые мы утратили, или истины,
которые разделяем в глубине души, но избегаем поддерживать в открытую.
Возможно, мы не хотим признавать неосознанное известное перед другими
людьми, потому что боимся, что они о нас подумают как-то не так. А еще
мы переживаем, как скажется это неосознанное известное на нас и нашей
жизни.
Иэн считал, что самое трудное в его ситуации то, что он находится на
распутье и никак не решит, чем ему заняться. Но мне кажется, что в

глубине души он понимал: настоящая неопределенность начинается
именно в момент выбора. Самая ужасная неопределенность – стремиться к
чему-то, не зная, как этого достичь. Это все равно что работать над чем-то,
хотя это что-то носит довольно расплывчатый характер. Когда мы делаем
выбор, мы обрекаем себя на тяжкий труд, возможность неудачи и
разочарования, поэтому иногда проще ничего не знать, ничего не выбирать
и ничего не делать.
Но в действительности все обстоит иначе.
– Иэн, в день нашей первой встречи ты сказал, что чувствуешь себя так,
как будто находишься посреди океана. У меня создалось впечатление, что
нет ничего, чем ты хотел бы заняться, и что ты представления не имеешь,
чего хочешь. Но ты просто не позволял себе прислушаться к собственным
мыслям. У тебя есть нечто, к чему ты стремишься. Ты хочешь попробовать
свои силы в цифровом дизайне.
– Ну, не знаю… – неуверенно произнес он.
А затем начал задавать вопросы, которые говорили о том, что его
незнание – не более чем самозащита:
– Но я понятия не имею, как получить работу в сфере цифрового
дизайна…
– Я знаю, – сказала я.
– А что если я начну, а затем передумаю?
– Тогда займешься чем-то другим. Это не единственная банка джема,
которую ты купишь за свою жизнь.
– Но если я займусь этим и у меня ничего не получится, у меня больше
не будет выбора.
– Выбор никуда не денется. Но у тебя будет больше информации. Тебе
предстоит найти ответ на ряд важных вопросов: можешь ли ты сам
зарабатывать на жизнь? Понравится ли тебе твоя работа? Это важные
моменты, с которыми ты должен разобраться.
– Но мне трудно представить, что будет, если я попытаюсь чем-то
заняться. Как по мне, было бы безопаснее вообще не делать выбор.
– Не делать выбор – такая позиция не защитит тебя от опасностей. Это
обязательно повлечет за собой определенные последствия, но они заявят о
себе немного позже – в тридцать-сорок лет.
– Меня не покидает мысль, что мои родители скажут, чтобы я занялся
чем-то более престижным, например юриспруденцией. Сам я тоже
подумываю о том, а не ли выбрать ли мне что-то более интересное, вот
хотя бы арабский язык. Я не хочу, чтобы моя жизнь сводилась только к
одной банке джема. Это скучно.

– Именно это и мешает тебе осознать то, что ты уже знаешь, и
действовать соответственно, – возразила я. – Это называется «тирания
долга».
Мы еще поговорим об Иэне в следующих главах.

жүктеу/скачать 1,49 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: