Вячеслав Евгеньевич Кемеров


§ 2. Двоящиеся образы природы и культуры



Pdf көрінісі
бет53/74
Дата03.12.2023
өлшемі0,95 Mb.
#133017
түріУчебник
1   ...   49   50   51   52   53   54   55   56   ...   74
Байланысты:
kemerov ve vvedenie v sotsialnuiu filosofiiu

§ 2. Двоящиеся образы природы и культуры 
В конце XIX столетия вопрос об отношении природы и культуры стал вопросом логики 
и методологии. Была предпринята попытка показать, что человек, имея дело с природой и 
культурой, использует существенно различные формы мышления и поведения. Наиболее 
последовательное выражение эта попытка получила в философии Риккерта. 
Риккерт настаивал на принципиальном различии методов, оперирование которыми дает 
результаты, называемые нами «природой» и «культурой». 
Природа – это действительность, понятая посредством обобщений, отвлекающихся от 
конкретно-индивидуальных особенностей предметов. Это – конструкт, получаемый в 
результате 
использования 
абстрактно-общих 
понятий, 
причинно-следственных 
зависимостей, соответствующих объяснений, т.е. аппарата классического естествознания, 
например, теоретической механики. 
Культура – это действительность, выявляемая индивидуализирующим подходом, т.е. 
представленная в ее уникальных, неповторимых, единичных образцах. В этом пункте, 
правда, была одна незаметная на первый взгляд сложность. В одних случаях Риккерта можно 
понять так, что сама действительность (в отличие от «препарированной» природы) 
существует в совокупности своих индивидуальных проявлений. В других он рассуждает так, 
как будто индивидуализированная реальность есть результат приложения особой 
идеографической методологии, «индивидуализирующего» понятия. Фактически же 
«индивидуализирующей» логики Риккерт не создает и, соответственно, не представляет. Но 


дело не в этом. Суть методологической дилеммы, выявляемой Риккертом, ясна: либо мы 
берем реальность такой, какова она в ее своеобычных проявлениях, но отказываемся от 
традиционной логики (и стоящей за ней науки), либо мы «очищаем» действительность от 
особенностей и неповторимых черт, но тогда осваиваем ее рационально-логически, 
сохраняем ее для научного анализа и использования. 
Фактически речь идет уже не о «природе» и «культуре» в традиционном смысле, а о 
двух разных проекциях человеческого мышления и действия, об их несовместимости и 
внешней дополняемости. 
Более того, оказываются в принципе возможными два образа культуры и два образа 
природы. Один и тот же объект может быть трактован и как объект природы, и как 
культурная индивидуальность. Женевское озеро в качестве одного из озер – объект природы, 
но как единственное в историко-культурном роде явление оно – уже вне ряда, а стало быть, – 
вне природы. 
Такой подход в конце XIX – начале XX в. мог показаться странным по меньшей мере. 
Г. Риккерт «заслужил» массу упреков в субъективизме, иррационализме и т.п. Но он во 
многом оказался прав. Так или иначе, но он показал, что традиционная логика, 
рациональность, наука не справляются с динамикой отношений между людьми и природой. 
Он обратил внимание на то, что образ природы «рисуется» культурой, зависит от ее средств, 
от ее динамики, от ее самосознания. 
В XX столетии на практике были опробованы те варианты, которые были заложены 
методологическим дуализмом Риккерта. Были попытки создать машинизированную, 
«натуралистическую» культуру. Заметным явлением стало движение «контркультуры», 
обращенное к раскрепощению человеческой натуры, к скрытым в ней творческим силам. 
Еще продолжалось промышленное освоение природы, но уже возник образ естественной 
системы (или систем), неподвластной человеческой технике, превосходящей по сложности 
схемы человеческой рациональности. Возникли и новые попытки представить образ 
культуры как сочетание творческой динамики и «натуроподобного» ее функционирования. 
Наиболее ярким примером такого рода является шпенглеровское сочетание культуры и 
цивилизации. У Шпенглера культура в ее уникально-творческой форме и культура как 
машинизированный стандарт оказываются разными фазами ее бытия. Первая, условно 
говоря, фаза восхождения, есть интервал, в котором оформляются ее основные понятия, 
образы, модусы поведения, общения, личностного бытия. На второй стадии происходит 
тиражирование, распространение и мельчание этих форм, вместе с тем и угасание 
возбуждавших их творческих сил. 
В форме цивилизации культура переходит в естественноисторическое состояние, 
уподобляется механически освоенной человеком природе. Интенсивное развитие культуры 
как определенной целостности на этом завершается, далее она может эволюционировать, 
только «растекаясь» в социальном пространстве; ее собственные источники исчерпаны. 
Такова, по Шпенглеру, судьба, например, европейской культуры. 
Н. Бердяев, рассуждая в этом же ключе, различает применительно к культуре понятие 
«организма» и «организации». В фазе восхождения культура представляется организмом, 
исполненным энергии творческого становления, саморазвития. В фазе функционирования 
она становится технически (собственно, механически) оформленной организацией: ее 
средства чужды как субъекту, осуществляющему деятельность, так и объектам этой 
деятельности. Автоматизм средств неизбежно порождает отчуждение цивилизации и от 
человека, и от природы. 
Расслоение и усложнение образа культуры должно было привести и к усложнению 
образа природы. Как только общество на практике столкнулось с проблемой создания и 
освоения сложных технических, социальных и природных систем, оно приступило к 
переосмыслению своего отношения к природе, понимания природы, понятия природы. 
Надо заметить, ко второй половине XX в. в философии, культуре и науке был накоплен 
достаточный запас идей, стимулировавших новые методологии. Правда и то, что многие из 


этих идей, возникнув еще в середине XIX в., не были востребованы до тех пор, пока 
кризисность человеческого отношения к природе не была осознана обществом с достаточной 
полнотой и серьезностью. Мы уже выше говорили о попытках ввести историчность в 
трактовку природы, совершенных немецкой классикой. Следует, видимо, упомянуть и идеи 
русской философии космизма, пролагавшие путь к пониманию культуры как составляющей 
биосферного процесса. В области биологического познания важную роль сыграли 
организмические и системные идеи А.А. Богданова, П.К. Анохина, Л. фон Берталанфи. 
Существенным оказался сдвиг в установках естествознания, занимающегося «неживой» 
природой, а именно «прорастание» идей историзма и системности в космологию, 
синергетику, геологию. По всему фронту естествознания началось переосмысление 
исходных представлений о природе. И хотя оно не распространилось еще на «массовую» 
науку, но уже глубоко затронуло те разделы знания, в которых определяется стилистика 
самого воззрения на мир. 
Решающим обстоятельством в выработке новой концепции природы является 
экологическая проблематика. Именно она жестко диктует правила дальнейшей 
методологической «игры» в отношениях человека и природы и в научно-философском 
переосмыслении этих отношений. 
Первое – это преодоление традиционного дуализма природного и культурного, 
«расслаивающегося» в сопоставления естественного и искусственного, дикого и 
оформленного, рутинного и творческого. 
Второе – понимание того, что культура является одной из систем природы, системой 
особенной, сложной, но находящейся «внутри» природы, в окружении не менее сложных и 
своеобразных систем. Единое правило взаимодействия культуры и природы является 
культурно-исторической иллюзией; культура, стремясь к равновесию с внешним миром, 
должна выработать в себе способность к изменению и созданию логик практического и 
теоретического взаимодействия с различными природными комплексами. 
Третье – уяснение сути экологической проблемы как проблемы культуры. Дисбаланс 
культуры и внешнего окружения – это результат деятельности самих людей, их организации, 
норм и ориентиров последней. Исправление экологических аномалий, стало быть, сопряжено 
с изменением характера человеческих организаций, норм и ориентиров их деятельности. 


Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   49   50   51   52   53   54   55   56   ...   74




©emirsaba.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет