Язык, культура, право

л
4. 
е
от че к е
ко
55 
зований, начиная от сознания как душевной целостности, и относительно по-
рядков человеческого общества. В этих образованиях действует иной способ 
сохранения, чем субстанциональность: сохранение через внутреннее равнове-
сие, регулирование, самодеятельное воссоздание или даже самодеятельное 
превращение. В отличие от субсистенции его можно назвать консистенцией. 
Ее результатом является хотя и не вечная, но достаточно долгая длительность 
для того, чтобы придать образованиям свойство быть носителем изменяю-
щихся состояний (акциденций). Ее каузальностью является не 
causa 
immanens
, которая сохраняет себя в действии, а 
causa transiens
, которая исче-
зает в своем действии. Ее действие поэтому не содержится в причине, а воз-
никает заново. Каузальный процесс в этом новом смысле не является разви-
тием чего-то, что уже содержалось в причине, а представляет собой 
производительное созидание (
produktives Hervorbringen
).
Каждый слой является целым порядком сущего. Главных слоя четыре: 
физически-материальный, органически-живой, душевный, исторически-
духовный. Каждый из этих слоев имеет свои собственные законы и принци-
пы. Более высокий слой бытия строится на более низком, но определяется им 
лишь частично. Метафизика, построенная на одном-единственном принципе 
или на одной-единственной группе принципов (как ее всегда раньше конст-
руировали), является поэтому невозможной. Все сконструированные карти-
ны единства мира неверны — как “метафизика снизу”, так и “метафизика 
сверху” (исходя из материи или из духа). Существует естественная структура 
мира, которая не является сконструированной и которую можно найти в фе-
номенах. Но она не сводима ни к точечному, или централизованному, един-
ству, ни к первопричине, или наивысшей цели. То, что можно установить, — 
закономерность самого строения. В нем можно охватить последовательность, 
а также противодействие зависимости и самостоятельности. Характер самой 
реальности при восхождении не меняется. Душевные и духовно-
исторические события не менее реальны, чем вещи и животные, процессы не 
менее реальны, чем образования. Новое понятие реальности не связано с ма-
териальностью и пространственностью, а всего лишь со временностью, про-
цессностью и индивидуальностью» [Гартман, 1988: 321–322]. Главное, что от-
мечает Н. Гартман, — это накладывание (
das Aufruhen
) эволюционных слоев 
реальности, когда один феномен сменяется новым, замещающим старый. Та-
кие ряды материальных предметов и представлений непосредственно связа-
ны с культурой. Культурный феномен может брать начало глубоко в истории. 
Однако он сохраняется, а его принципы организации переносятся на новые 

56
дел
II. 
е
от че к е
ко
предметы и явления, которые подхва
и явлений.
«Говорит ли об этом летопись ил
говатого лука с крестообразным не у
первого, простейшего орудия. Точно
значенные для добывания огня поср
зывают, что деревяшка, вращаемая в
позднейшее усовершенствование тяж
го руками. Любопытные орудия врем
например, бронзовые цельты, выдела
топора, вряд ли представляют собой
переходе от каменного века к бронзов
прогресса, где уже заметно, что новый
удобных и менее невыгодных моделе
нашей истории обнаруживаются все 
торые по своей последовательности 
ленном порядке, но никак не в обратн
Впервые в культурологии англий
тие ряда. Под ним он имеет в виду 
нам для четкости выделения предмет
венность в семиотическом смысле, и
жую знаковую функцию. Именно так
составляют, по нашему мнению, осн
культуры индоевропейских народов.
во» > «крест» является универсально
и испытывающих влияние христиан
Моско Москова, знак бога Тенгри (ри
сперва также дерево, позднее служи
креста в древнеболгарской христианс
Рис. 15.
Трансформация дерево-крест 
С наиболее интересным прим
встpечаемся при анализе надписи б
атываются ими у замещаемых предметов 
ли нет — каждый при сравнении продол-
усомнится, что последний есть развитие 
о так же инструменты дикарей, предна-
едством трения, с первого взгляда пока-
веревкой или орудием в виде лука, есть 
желого первобытного снаряда, вращаемо-
мя от времени открываются археологами, 
анные по образцу неуклюжего каменного 
что-нибудь иное, чем первые шаги при 
вому. За ним следуют дальнейшие стадии 
й материал приспосабливается для более 
ей. Таким образом, и в других областях 
более многочисленные ряды фактов, ко-
могут быть размещены в одном опреде-
ном» [Тайлор, 1989: 28].
йский ученый Э. Б. Тайлор вводит поня-
эволюционный ряд предметов. Однако 
тов необходимо подчеркнуть их преемст-
иначе говоря, предметы выполняют схо-
ие семиотические эволюционные ряды и 
овной каркас материальной и духовной 
. Трансформация знакового кода «дере-
й для культур, выходящих из шаманства 
нского мировоззрения. Так, по данным 
ис. 15) в тюркском ареале, обозначавший 
ит основой для изображения элементов 
ской традиции [Москов, 1987: 18].
в символике древнеболгарской традиции 
мером подобной записи креста мы 
болгарского царя Самуила, датируемой 

л
4. 
е
от че к е
ко
57 
993 г. (см.: [Хабургаев, 1986: 40]). В прориси надписи хорошо видны 
Y
-
образные элементы креста, первоначально означавшие мировое древо. Итак, 
в семиотическом эволюционном ряду «древо» — «крест», второй предмет — 
заместитель — сохраняет характерологические черты первого в своем внеш-
нем облике (см. также: [Кэмпбелл, 2004: 249]). 
«Это отождествление креста с «Мировой осью» отчетливо выражено в 
девизе монахов-картезианцев «Star Crux dum volvitur orbis» (Крест стоит, меж 
тем как мир вращается). Ср. символ «Держава», где крест, венячающий По-
люс, занимает место оси» (рис. 16) [Генон, 2008: 210]. 
Рис. 16.
«Крест торжествующий»
Рис. 17.
«Китайское изображение 
Мирового Дерева: каждая ветвь (Инь и 
Ян) порождает цветок — единое 
Первоначало» 
«В китайской символике известно древо, концы которого соединяются 
попарно, изображая синтез противоположностей или разрешение дуальности 
в единстве; таким образом получается единое древо, ветви которого разделя-
ются и вновь соединяются своими концами <…>. В Древе, о котором идет 
речь, имеются трехлопастные листья, связанные с двумя ветвями одновре-
менно, и цветы в форме чашечки <…> это процесс универсального проявле-
ния: все исходит из единства и возвращается к единству; в интервале возни-
кает дуальность — разделение или дифференциация, — результатом чего 
является фаза проявленного существования; идеи единства и дуальности, ста-
ло быть, здесь соединены, как и в других изображениях» (рис. 17) [Там же: 
211].

58
дел
II. 
е
от че к е
ко
«Генрикус Сузо (1295–1366) — выдающийся раннегерманский мистик. 
Мистические видения Сузо изобиловали символическими образами. Себя он 
назвал «Служителем Вечной Мудрости», отождествляемой с Христом. При-
водимая иллюстрация (раскрашенная гравюра на дереве) находится в книге: 
«Das Buch gennant Seuse» (1482), где содержатся все его основные работы 
(рис. 18). 
Рис. 18.
«Распятие как 
Процветшее Древо» 
На дереве, процветшем розами, распят Иисус Христос, над ним 6 полу-
фигур ангелов и святых. Роза была для Сузо символом особой важности. По-
лагают, что он первым ввел ее как символ страстей Христовых.
Вертикальная линия креста — образ Мировой оси — представляет собой 
ствол Древа, тогда как горизонтальная линия образует его ветви. Это Древо 
возвышается в центре мира... В библейской символике, в частности, это — 

л
4. 
е
от че к е
ко
59 
Древо жизни, растущее посреди земного Рая, который сам представляет 
центр нашего мира» [Генон, 2008: 212–213]. 
Любопытно, что сам символ христианства — крест — описывается изго-
товленным из остова срубленного дерева:
besnaedan twigum and telgum and реh tacen wesan (Dan. 515–516) — 
...отрезать ветки и ветви, и будет крест. 
По другим германским представлениям крест является проросшим ми-
ровым деревом (
mittilobоum
— букв. «среднее дерево»), сохраняющим косми-
ческую функцию связующего звена между преисподней, землей и небесами. 
Ср.:
in erdu joh in himile unti in nidare — 
в землю, в небеса и в ад внизу. 
В средневековых штудиях «концепт мирового дерева» переживает мета-
морфозу. Там часто упоминается о «перевернутом дереве» (лат. 
arbor inversa
), 
растущем с небес на землю: «Корни его на небесах, а ветви на земле». Здесь 
перед нами раскрывается пример семиотического эволюционного ряда (тер-
мин, как и концепция, введены в семиотику Ю.С. Степановым), когда в эво-
люции предметов прослеживается преемственность, один предмет заменяет 
другой и становится наследником его функций (более подробно см. [Степа-
нов, 1971; Степанов, Проскурин, 1993б]). В течение некоторого времени вто-
рой предмет может копировать функции и формы первого, замещая его в 
предметном ряду (ср.: крест как предмет поклонения в христианстве заменяет 
дерево мира). Мы уже говорили о концепте ‘Мир’ и его символах в культуре в 
связи с понятием о мировом древе. Здесь необходимо отметить выражен-
ность таких связей по линии алфавитных представлений.
Далее образ креста по этой линии эволюционирует в раннехристианской 
литературе так, что сначала его четыре ветви ассоциируются с четырьмя из-
мерениями мирового пространства, Космоса — «шириной» (или «широтой»), 
«длиной» (или «долготой»), «высотой» (или «возвышенностью»), «глубиной», 
соотв. лат. 
latitudo
, 
longitudo
, 
altitudo 
(
sublimitas)
, 
profondum
. Причем, вероят-
но, одновременно сам крест сливается с образом распятого Христа, а четыре 
«измерения» — с положением его головы, рук и тела. Особенно устойчивые 
ассоциации образуются между 
latitudo
, «шириной» креста, и размахом рук 
Распятого, которыми он как бы охватывает весь мир. При этом сам крест и 
Христос нередко приобретают гигантские, «космические» размеры. Такие ас-

60
дел
II. 
е
от че к е
ко
социации появляются уже во II в. у Иринея, затем в IV в. у Лактанция, у Гри-
гория Нисского. Так, у Лактанция (Divinae Institutiones 4.26.36):
Extendit ergo in passione manus suas orbemque dimensus est, ut iam tunc os-
tenderet аb ortu solis usque ad occasum mаgnum рорulum ех omnibus linguis 
et tribubus congregatum sub alas suas esse ventrum signumque illud maxi-
mum atque sublime frontibus suis suscepturum. 
И вот в страдании своем широко разводит он руки свои и становится со-
размерным миру, охватывает его от восхода солнца до заката и всех людей 
его, разных языков и разных племен, кои под крылья его прибегнут и символ 
этот величайший и возвышенный в свои границы примут.
Так же у Григория Нисского [Oratio 1 de resurrectione. PG 46.623]: 
Σημαίνε γὰρ διὰ μὲν τοῦ ὕψους τὸ ὑπερκείμενον διὰ δὲ τοῦ βάθουσ τὸ 
ὑποχθόνιον τῷ μῆκει δε και τῷ πλάτει τὰ διὰ μέσου πέρατα, τὰ υπο τῆς πᾶν 
διακρατοῦσης δυνάμεως συνεχόμεν.
Итак, через высоту означается вверху лежащее, через глубину — подзем-
ное, долготе и широте соответствуют средние оконечности, а все целое удер-
живается вместе через все преодолевающую силу. И, наконец, сама Голгофа с 
крестом начинает символизировать центр мира, причем, как мы отмечаем, 
очень часто этот «центр мира» и Голгофа мыслятся находящимися в данной 
местности, «тут, где живем мы» (cм. также: [Schonbach, 1888: 177ff.; Bousset, 
1913: 273ff.; Rahner, 1945: 77ff.; Simmons Greenhil 1, 1954: 329ff.].
Элеонора Симмонс Гринхилл указывает также еще на одну эволюцию 
образа креста (отмечающуюся нами как ключевая семиотическая линия. — 
С.П.
), который представляется иногда в виде дерева, по которому можно за-
лезать на небо, либо как лестница, ведущая в небеса. При таком представле-
нии на вершине дерева часто помещается младенец, в христианской литера-
туре нередко ассоциирующийся с Христом. Прямые алфавитные ассоциации, 
связанные с крестом, мы находим у Рабана Мавра [Dе laudibus sanctae crucis. 
PL 107.154]:
In сruсе namque, quae iuxta caput posita est, sunt tres littеrае, hoc est Α, М, Ω 
et quod significat initium et finеm. — 
На кресте же, в том месте, где голова, три буквы — Α, М, Ω (омега), что 
означает начало и конец.
Еще одна очень интересная эволюция образа креста связана с одним ме-
стом из Послания апостола Павла к Ефесянам (3, 18): «Чтобы вы, укоренен-

л
4. 
е
от че к е
ко
61 
ные и утвержденные в любви, могли постигнуть со всеми святыми, что широ-
та и долгота, и глубина и высота» (в латинском тексте здесь те же термины 
«измерений», которые мы привели выше). Вполне очевидно, что слова апо-
стола Павла имеют здесь моральный смысл. Но уже очень рано им стали при-
давать пространственное, космологическое толкование. Так, у Святого Иеро-
нима [Соmmеnt. In ер. Ad Ephes. PL 26.522]: 
Lаtitudinеm et lоngitudinеm, profundum et altitudinem, de 
соrроrаbilis ante discamus, ut реr еа ad sрirituаliа transire veleamus. 
Verbi gratia, sit latitudo coeli istius et terrae, id est totius mundi, аb
Oriente usque ad Occidentem. Longitudo, а Meridie ad 
Septentrionem; profundum in abyssis et in inferno; altitudo, quaae 
supra coelestio in abyssis et in inferno; altitudo, quae supra coelestio 
sublimatur et in сrucе Domini Nostri Jesu Christi intelligi queunt... 
Широту и долготу, глубину и высоту сначала давайте будем 
понимать в телесном смысле, чтобы затем отсюда взойти до 
духовного. Например, широта — это широта неба и земли, то есть 
всего мира, от Востока до Запада. Долгота — от Юга до Севера; 
глубина — в преисподней и в аду; высота — в том, что выше небес 
поднимается... Так все целое и в кресте Господа нашего Иисуса 
Христа понимается... 
Рабан Мавр дает этим понятиям три параллельных толкования. Сначала 
он ассоциирует их с качествами Бога [Enarrationesin ерр. S. Pauli. PL 112.423]:
Habet quippe Deus lаtitudinеm, quia dilесtiоnеm suam usque ad 
collectionem реrsequеntium tendit. Habet longitudinеm; quia ad vitae 
patriam nos longanimiter tolerando perducit... etc. 
Итак, имеет Бог широту, ибо благость свою вплоть до собирания 
последующих распространяет. Имеет он долготу, ибо до отчизны 
жизни многотерпеливо нас ведет... и т. д.
Далее (там же) Рабан распространяет эти понятия на крест:
Наес universa et in сruсе Domini Nostri Jesu Christi intelligi queunt, 
ut sit latitudo in transverso ligno, ubi brachia extensa fuerunt; altitudo 
pars ligni, quae supra lаtitudinеm fuit, cui caput junctum est, 
longitudo vero, ubi inferior pars sub latitudine extenditur ligni, qui 
tоtum corpus haerebat, profundum vero illа pars crucis, quae in terra 
fixaest. 

62
дел
II. 
е
от че к е
ко
Так мировое целое понимается и в кресте Господа Нашего,
а именно: широта — в поперечной перекладине, где руки были 
распростерты;
высота в верхней части столба, что над широтой, там, где голова; 
долгота же — там, где нижняя часть столба, под широтой, 
а глубина — это та часть креста, что в землю вкопана.
Э. Симмонс Гринхилл отмечает, что такое, космологическое, толкование 
принималось далеко не всеми. Существовала и другая, чисто моральная ин-
терпретация «измерений», в соответствии с прямым, моральным смыслом 
слов апостола Павла. Эта традиция может быть названа августинской, по-
скольку наиболее отчетливо она была выражена Августином (sermo 165)» 
[Степанов, Проскурин, 1993а: 95–97]. Таким образом, традиция креста как 
христианского символа вплетается в семиотический эволюционный ряд 
предметов и понятий, ассоциируемых с различными символами мирового 
центра: «дерево» и самого креста.
Продолжая размышление над эволюционными параметрами культурных 
феноменов, заметим, что не все признаки организма выстраиваются на осно-
вании естественного отбора для их актуального закрепления. Стивен Гульд и 
Элизабет Врба утверждают, что некоторые черты выбираются для нового ис-
пользования. Подобная кооптация, как говорится, является специфическим 
типом эволюционного изменения. В частности, предлагается избавиться от 
ограничивающего и вводящего в заблуждение термина «преадаптация» в 
пользу более объемлющего термина «экзаптация». Этот термин следует при-
менять для обозначения эволюции вне рамок естественного отбора, в качест-
ве имени для отличной от предыдущей функции у предков (классическая 
преадаптация) или имени для новой ранее нефункционально значимой чер-
ты, предназначенной для последующей кооптации. Согласно Стивену Гульду 
и Элизабет Врба [1982], кооптация или экзаптация отличается от естествен-
ного отбора и поэтому она не является эволюционной чертой в смысле Дар-
вина: 
1) когда существующий функциональный орган приобретает отличную 
функцию; 
2) когда нейтральная и нефункциональная структура становится функ-
циональной.
Возможно, наиболее популярным примером экзаптации служит развитие 
оперения и появления способности к полету в эволюции птиц. Основываясь 
на анализе черт скелета археоптерикса (одного из ранних видов птиц) палео-

л
4. 
е
от че к е
ко
63 
нтологи обнаружили, что несмотря на то, что у птицы имеется оперение, она 
плохой летун. На основе этих двух находок (оперение и рудиментарная спо-
собность к полету) было высказано предположение, что перья не возникли в 
качестве приспособления для полета. Сегодня является общепринятым, что 
перья появились для терморегуляции, чтобы помочь организму поддержи-
вать постоянную температуру. Так уж получилось, что в качестве побочного 
эффекта первой адаптации перья оказались пригодными для другой цели — 
полета. Так, первоначальная функциональная черта для терморегуляции бы-
ла перезапущена, т. е. экзаптирована для новой цели (а именно полета). 
Эволюционный процесс второго типа экзаптации принципиально такой 
же, но при этом именно нефункциональная черта экзаптируется. Считается, 
что подобная экзаптация может служить вариантом языкового изменения. 
В действительности, этот вид экзаптации является необходимым шагом в ка-
ждом отдельно взятом виде адаптации, поскольку все функциональные черты 
когда-то были нефункциональными. Семиотическая значимость экзаптации 
наблюдается в истории германских языков. Эволюция древнегерманского 
умлаута начинается как фонологический процесс, а только потом использует-
ся для выражения грамматической функции множественного числа. 

жүктеу/скачать 5,21 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: