Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях
жүктеу/скачать 2,25 Mb. Pdf көрінісі
|
| Я увидел во сне таблицу, в которой все элементы заняли свое место. Проснувшись, я
тотчас записал ее на клочке бумаги, и позже только в одном месте потребовалось исправление [88]. Конечно, не все верят, что, заснув, Менделеев увидел готовое решение Периодической системы целиком и во всех подробностях, но никто не сомневается, что композиционное построение таблицы явилось ученому именно во сне. Только во сне, не бодрствуя, мозг смог понять организованное расположение всех известных химических элементов. Отдадим должное сновидениям в фазе быстрого сна, которые способствовали решению этой поистине космической загадки — как составляющие Вселенной складываются вместе. Изучаемая мной область неврологии была бенефициаром аналогичных откровений, подпитанных сном, из которых наиболее впечатляющим было откровение невролога Отто Лёви. Ученому приснилась схема интересного эксперимента на двух лягушачьих сердцах, который наконец показал бы, как нервные клетки сообщаются не через прямые электрические сигналы, посылаемые только при прямом физическом контакте, а используя химические вещества (нейротрансмиттеры), которые передают с помощью синапсов. Позже это открытие Лёви, вдохновленное сном, было удостоено Нобелевской премии. Мы также знаем о замечательных озарениях в области искусства, которые появились из снов. Например, Полу Маккартни приснились мелодии песен «Вчера» (Yesterday) и «Пусть будет так» (Let It Be). По поводу песни Yesterday Маккартни вспоминал, как проснулся в маленькой мансарде лондонского дома на Уимпоул-стрит, где жила его семья. В те дни группа снимала очаровательный клип «Помогите!» (Help): Когда я проснулся, в моей голове звучала чудесная мелодия. Я подумал: это великолепно, но что это? Я тут же сел за стоявшее справа от кровати у окна пианино и наиграл несколько аккордов, каждый из которых органически перетекал в следующий. Мне очень понравилась мелодия, но так как я услышал ее во сне, то не мог поверить, что сам написал ее. Я подумал: нет, я ничего подобного раньше не писал. Но теперь я это сделал, и это было настоящее волшебство! Я родился и вырос в Ливерпуле, и склонен придавать особое значение сновидениям непревзойденных «битлов». Не оставаясь за бортом, однако, Кит Ричардс из Rolling Stones рассказывает, наверное, самую невероятную историю о рождении вдохновленного сном первого гитарного рифа песни «Удовлетворение» (Satisfaction). Ричардс всегда держал под рукой гитару и магнитофон, чтобы записывать идеи, которые приходили к нему по ночам. Один такой случай произошел с ним 7 мая 1965 года в номере отеля после концерта во флоридском городке Клируотере: Я отправился спать, как обычно, положив гитару рядом с кроватью, а когда проснулся, то увидел, что пленка магнитофона закончилась. И я подумал: «Но ведь я ничего не записывал, может, случайно кнопку задел во сне». Я перемотал на начало, нажал на «play» и услышал что-то отдаленно похожее на то, что потом стало начальным проигрышем «Удовлетворения». Там был целый куплет, а потом сорок минут моего храпа. Но ведь это была именно эта песня, хоть и в зачаточной форме, и мне она приснилась, черт бы ее побрал. 131 Творческая муза сновидений рождала и бесчисленные литературные идеи. Вспомните Мэри Шелли, которой летней ночью 1816 года приснился жуткий сон, когда она гостила в одном из поместий лорда Байрона недалеко от Женевского озера, — сон, который она едва не приняла за реальность. Этот сон подарил Шелли образ и сюжет для захватывающего готического романа «Франкенштейн, или Современный Прометей». Французский поэт-сюрреалист Сен-Поль-Ру (Поль-Пьер Ру) тоже не сомневался в плодотворных возможностях сновидений. Каждый вечер, перед тем как лечь спать, он вешал на дверь своей спальни табличку: «Не беспокоить: поэт за работой». Анекдотичные истории, подобные этим, можно рассказывать сколько угодно, но они не могут заменить экспериментальные данные. Что же тогда научно доказывает то, что сон (особенно быстрый сон и сновидения) обеспечивает специфическую обработку ассоциативной памяти — той, что побуждает к решению проблем? И что же такого особенного в нейрофизиологии быстрого сна, что бы могло объяснить эти творческие преимущества, непременным условием которых являются сновидения? Размытая логика быстрого сна Очевидная сложность тестирования спящего мозга — в том, что… он спит. Спящие люди не могут принимать участие в компьютерных тестах или проявлять нужные реакции, то есть следовать требованиям ученых-когнитивистов, которые оценивают работу мозга. Исключение — осознанные сны, к которым мы обратимся в финале этой главы и о которых сомнологам оставалось только мечтать, работая с остальными типами сновидений. Мы вынужденно ограничиваемся тем, что пассивно наблюдаем за активностью мозга во время сна, не имея возможности организовать выполнение тестов среди спящих участников эксперимента. Мы проводим тестирование до и после сна и на следующий день пытаемся определить, зависят ли от фаз сна или сновидений какие-либо заметные улучшения. Мы с Робертом Стикголдом, моим коллегой из Гарвардской медицинской школы, разработали способ решения этой проблемы, пусть даже косвенный и несовершенный. В главе 7 я описывал явление инерции сна — переход мозга из сонного состояния в бодрствующее в первые минуты после пробуждения. Мы задались вопросом, можно ли использовать этот короткий отрезок инерции сна на пользу нашему эксперименту. Для этого мы решили будить волонтеров для тестирования не утром, а ночью, на разных этапах быстрого и медленного сна. Резкие изменения мозговой активности во время медленного и быстрого сна и приливы-отливы нейрохимических концентраций не дают мгновенного заднего хода сразу после пробуждения. В течение нескольких минут нейронные и химические свойства данной стадии сна сохраняются, создавая период инерции, который отделяет сон от истинного бодрствования. При вынужденном пробуждении нейрофизиология мозга начинает функционировать в режиме, больше напоминающем режим сна, чем бодрствования, но с каждой минутой концентрация нейрохимической составляющей той фазы сна, во время которой человека разбудили, станет ослабевать, пока в действие не вступит полноценное бодрствование. Ограничив продолжительность выполняемого когнитивного теста полутора минутами, мы поняли, что можем разбудить участников и очень быстро проверить их как раз в этот переходный момент. Таким образом мы, вероятно, могли бы захватить некоторые из характеристик той фазы сна, во время которой участника разбудили. Это было похоже на анализ паров испаряющегося вещества, который позволил бы определить свойства самого вещества. И все получилось. Мы придумали задание с анаграммами, где буквы реальных слов были перемешаны. Каждое слово состояло из пяти букв, и загадка имела только одно правильное решение (например, «OSEOG» = «GOOSE») [89]. В течение нескольких секунд участникам показывали анаграмму и тут же, прежде чем время истекало, предлагали дать решение, если оно у них было, а затем следующая анаграмма появлялась на экране. Каждый 132 этап тестирования продолжался всего девяносто секунд, и, конечно же, мы записывали, сколько верных ответов дал каждый участник опыта по ходу этого короткого периода инерции сна. Затем испытуемые вновь засыпали. Участникам исследования заранее объяснили схему эксперимента, еще до того, как они, увешанные электродами, ложились спать в лаборатории сна. Сидя за монитором в соседней комнате, я с помощью этих электродов мог наблюдать за их сном в режиме реального времени. Кроме того, перед тем как участники засыпали, мы показывали им несколько примеров задания, которое их ожидало, чтобы они поняли его принцип и не восприняли его как что-то незнакомое. Заснувших волонтеров я будил четырежды в течение ночи: дважды во время фазы медленного сна, неглубокого и поздно ночью и также дважды во время фазы быстрого сна. Просыпаясь в фазе медленного сна, испытуемые не проявляли особого творческого энтузиазма и решали всего по нескольку загадок с анаграммами. Но когда я будил их в фазе быстрого сна в стадии сновидений, дело обстояло иначе. Способность к решению задач просто взлетала, и участники решали на 15–35% больше загадок, чем в первом случае или даже во время бодрствования! Более того, после выхода из фазы быстрого сна резко сократилось время нахождения решений, как сказал один из участников эксперимента: «Решения просто выскакивали». Решения, казалось, требовали меньше усилий, когда мозг купался во флюидах сна со сновидениями, и приходили гораздо быстрее после пробуждения в фазе быстрого сна, по сравнению с долгим обдумыванием при выходе из медленного сна или бодрствованием. Сохраняющиеся пары быстрого сна обеспечивали более подвижную и широкомасштабную информационную обработку. Используя тот же самый экспериментальный метод пробуждения, Стикголд провел еще один интересный тест, который подтвердил, что мозг в период сновидений в фазе быстрого сна функционирует абсолютно иначе, когда дело касается работы творческой памяти. Он выяснил, как наши кладовые смежных понятий, или семантические знания, действуют ночью. Именно это семантическое знание, как пирамидальное генеалогическое древо, раскрывается сверху вниз в порядке усиления степени связанности. Рис. 14 представляет собой пример такой ассоциативной паутины, собранной из моих смежных представлений и знаний, касающихся Калифорнийского университета в Беркли, профессором которого я являюсь. |