СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ПЕРЕВОДОВЕДЕНИЯ В КАЗАХСТАНЕ

 

36 

максимального умственного напряжения от переводчика, так как от него всецело зависит 

успех  общения.  Любое  искажение  смысла  содержания  в  результате  неправильного 

перевода,  начиная  с  дипломатических  переговоров  и  заканчивая  беседой  бытового 

характера, 

наносит 

определенный 

ущерб 

дальнейшему 

целенаправленному 

взаимодействию  коммуникантов.  Данное  обстоятельство  подчеркивает  тот  факт,  что 

перевод  -  это  процесс,  связанный  в  первую  очередь  с  двумя  факторами,  а  именно  с 

личностью 

переводчика, 

обеспечивающего 

хорошее 

качество 

перевода 

и 

многофункциональностью перевода. Область применения переводоведения подтверждает 

фундаментальную  междисциплинарность  дисциплины,  которая  пользуется  большим 

спросом в век глобализации и мультилингвального Интернета.  

Краткий  экскурс  в  отношении  исследований  переводческих  проблем  дает 

следующую  картину:  в  Казахстане  теоретико-практические  вопросы  перевода 

исследованы  М.  Ауэзовым,  М.  Каратаевым,  З.  Ахметовым,  З.  Кабдоловым,  С. 

Талжановым,  Г.  Бельгер,  К.  Канафиевой-Кереевой,  Х.  Садыковым,  Ш.  Сатпаевой,  М. 

Сильченко,  У.Айтпаев,  Н.  Сагындыковой,  Б.  Хасановым.  Несмотря  на  достаточно 

известный ранее перечень научных изысканий в этой области знаний, в настоящее время 

отмечается  ослабление  интереса  исследователей  к  проблемам  переводоведения.  С 

современным  положением  переводоведения  можно  ознакомиться  лишь  в  отдельных 

статьях на страницах печати или на сайтах интернета.  Об этом пишут Г.  Бельгер, М.М. 

Ауэзов, Ауэзхан Кодар, Д. Кунаев, Б. Канапьянов, К. Караманулы. Малочисленны также 

диссертационные  исследования  (Кущанова,  Болатханова)  по  проблемам  перевода. 

Опубликованы в 2011г Кенесом Юсуп два тома сборника «Көркем аударма», монография 

«Теория  художественного  перевода»:  Ж.Т.  Балмаганбетова,  билингвальные  словари: 

словарь для школьников. Авторы перевода Л.В.Волкова и С.М.Жуматаева, по экономике 

(Л.В.Волкова,С.М.  Жуматаева  Казахско-русско-английский  терминологический  словарь 

(тысяча  полезных  слов  и  выражений  в  экономике),  Сарсикеевой  Г.К.  (в  соавторстве) 

переведена  с  казахского  языка  на  французский  язык  философское  эссе  Великого  Абая 

«Слова назидания», изд-во «Билим», 2001г., а также ею осуществлены перевод с русского 

языка  на  французский  язык  поэмы  в  прозе  М.  Шаханова  «Тайна,  унесенная 

Чингисханом»:  изд-во  «Cap-Béar»,  Перпиньян,  2005г  (Франция)  и  народных  сказок  под 

названием «Ер Тостик» с казахского языка на французский язык с иллюстрацией,  изд-во 

«Акарман-медиа», 2010г.  

Казахстанская  пресса  не  часто  освещает  факты,  связанные  с  переводом  крупной 

художественной  прозы  с  казахского  языка  на  иностранные  языки  лучших  казахстанских 

писателей,  если  не  вспомнить  о  переводе  на  русский  язык  А.Ким  произведения 

М.О.Ауэзова «Путь Абая». 

А  ведь  процесс  перевода  в  Казахстане  связан  напрямую  с  развитием  казахского 

языка. Хороший перевод с казахского языка на язык другой культуры свидетельствует о 

билингвальной компетентности переводчика, о его знании двух разных культур.  

Рассуждения  о  новых  принципах  под-дисциплины  Переводоведения,  называемое 

Этно-переводовением (Ж-Р Ладмираль), определили резкое изменение перспективы науки 

о  переводе.  Если  до  настоящего  времени  мы  шли  от  языка  к  смыслу,  философии  и 

семиотике, то отныне следует идти от философии к языку, основному средству, которое 

помогает  в  концептуализации  при  осуществлении  перевода,  включенного  в  контекст, 

конкретизируя  смысл  в  культуре  текста-цели,  как  и  в  культуре  текста-источника.  Речь 

идет о выходе за пределы позитивистского «искушения» лингвистики и о восстановлении 

субъективности,  историчности,  и  других  переменных  величин  с  тем,  чтобы  вернуть 

антропологическую амбицию науки о языке.

 

 

Основной принцип переводоведения - это не просто работа над словом, формой, но и 

также над содержанием, смыслом.  На эти вопросы, связанные с экзегезой, можно найти 

ответы в Теории смыслов.  Профессор Жан-Рене Ладмираль

1

 пишет по этому поводу, что 

«перевод  характеризуется  нарушением  непрерывности:  переход  текста-источника  (Tи)  в 

 

37 

текст-цель  (Tц)  предполагает  «прыжок»  («сальто-мортале»).  Таким  образом, 

осуществляется процесс девербализации (отглаголивание, обратный воплощению в слова, 

процесс)  между  текстом-оригиналом,  который  там  "уже  больше  не",  и  его  перевод, 

который «еще не». Но понятие девербализации задает проблему. Действительно, кажется 

ясно, что смысл не может существовать без поддержки, природу которого еще предстоит 

определить. Как бы то ни было, ожидая предстоящие научные достижения индуктивного 

переводоведения  в  когнитивной  науке,  есть  основание  осмысливать  процесс  перевода  в 

терминах продуктивного переводоведения

.

  

Ответы на вопросы устного перевода, относительности адекватности могут частично 

оказаться  в  Теории  смыслов,  которая  стремится  продемонстрировать,  что,  с  одной 

стороны,  любое  высказывание  мобилизует  также  у  говорящего,  как  и  у  собеседника 

двойное  знание,  лингвистическое  и  когнитивное,  и,  с  другой  стороны,  переводить  -  это 

значит восстановить в другом языке смысл, частично определенно выраженный в тексте. 

Эти  ответы  будут  подкреплены  в  докладе  примерами,  взятыми  из  перевода  тетралогии 

«Путь Абая» М.О. Ауэзова с русского языка на французский язык.  

Наше  сопоставительное  исследование  художественного  и  переводческого  аспекта 

тетралогии  опирается,  в  основном,  на  монографические  труды,  книги  и  научные  статьи 

ведущих  ученых,  специалистов  по  теории  и  практике  перевода,  философии,  этнологии 

таких  авторов  как  Антуан  Берман,  Анри  Мешонник,  Жан-Рене  Ладмираль,    Мухтара 

Омархановича Ауэзова. 

Результаты  сравнительно-сопоставительного  анализа  двух  вариантов  (текст-

источник и текст-цель) подтвердили, что французским читателям не удалось оценить по-

настоящему  художественные  и  стилистические  особенностям  настоящего  произведения 

во  французском  переводе.  Необходима  более  точная  терминологическая  её  переоценка. 

Эквивалентность  и  адекватность  произведения  отражается  как  в  зеркале  благодаря 

сохранению переводчиком стилистических и художественных граней оригинала в тексте 

перевода. 

 

Литература 

1. Jean-René  Ladmiral,  Le  «salto  mortale  de  la  déverbalisation»  Université  de  Paris-X-

Nanterre, Paris, France, 1994. 

 

 

 

 

А. Ш. Аккулев 

кандидат юридических наук, доцент 

кафедры государственно-правовых дисциплин 

Евразийского гуманитарного института, 

г. Астана 

 

АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ УГОЛОВНОЙ ПОЛИТИКИ 

РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ 

 

Как  известно  в  теории  и  правоприменительной  практике  общепринято  уголовную 

политику  подразделять  на  четыре  составляющие:  уголовно-правовую,  уголовно-

процессуальную  и  уголовно-исполнительную  политики,  а  также  политику  в  сфере 

предупреждения преступности. Это очень сложные, взаимосвязанные сферы деятельности  

государства,  напрямую  зависящие  от  политического,  социально-экономического, 

идеологического развития страны.  

Рассматривая  же  актуальные  проблемы  уголовной  политики  Казахстана  на 

современном  этапе,  как  нам  представляется,  следует  выделить  два  основных  негативных 

фактора,  продолжающих  оказывать  самое  активное  влияние  на  выработку  и  реализацию 

 

38 

этой  политики.  Первое  –  это  продолжающееся  давление  психологической  составляющей 

уголовной  политики  бывшего  Советского  Союза,  когда  мы  все  еще  продолжаем 

обманывать 

себя, 

выдавая 

желаемое 

за 

действительность, 

допускаем 

декларирование основополагающих дефиниций, крайне слабо согласуемых с реальностью 

или по объективным причинам не способных реализоваться должным образом, не говоря 

уже  о  сохраняющейся  её  жесткости.  И,  второе  –  это  ее  зависимость  от  ведомственных 

интересов, когда мы, прикрываясь правами и законными интересами граждан как щитом, 

на самом деле продолжаем руководствоваться, прежде всего, ведомственными интересами.      

При  этом  следует  помнить,  что  мы  ведем  речь  о  самой  жесткой,  консервативной 

сфере  деятельности  государства  и  которая,  к  сожалению,  на  наш  взгляд,  все  еще 

продолжает  оказывать  отрицательное  влияние  на  идеологическое,  социально-

экономическое состояние общества. 

В  качестве  примера,  мы  хотели  бы  вкратце  остановиться  на  самых  актуальных,  по 

нашему мнению,  проблемных вопросах, ярко демонстрирующих влияние вышеуказанных 

отрицательных факторов.  

Например, в УК и УИК мы,  все еще продолжая декларировать недостижимую цель 

«восстановления  социальной  справедливости»,  каких-либо  действенных  механизмов  ее 

реализации  так  и  не  предусмотрели.  Или  ориентируя  на  цель  «исправления»,  прекрасно 

понимаем, что ни о каком исправлении и речи нет, тем более, в местах лишения свободы. 

Между  тем,  указанные  цели  определяют  ключевые  ориентиры,  направления  развития 

уголовной  политики  государства.  Данные  цели  уже  давно  и  активно  обсуждаются  в 

научной литературе и среди практиков, и имеют значительное число противников. На наш 

взгляд, мы, признавая эти цели, продолжаем ориентировать уголовную политику не просто 

на  недостижимые,  а  на  вредные  цели,  поскольку  они,  будучи  недостижимыми,  приносят 

идеологический вред обществу. Как известно, указание не согласующиеся с жизненными 

реалиями  основополагающие  дефиниции,  их  «оторванность  от  земли»  только  лишь 

наносит  морально-нравственный  ущерб  обществу,  в  данном  случае,  подтачивая 

правосознание  граждан  и  дискредитируя  деятельность  органов  правосудия  и  управления 

государством.  

Или  в  настоящее  время  в  Парламенте  страны  рассматривается  проект  нового 

Уголовного Кодекса, которым вводится такое понятие как «уголовный проступок», в число 

которых 

предлагается 

включить 

значительное 

количество 

административных 

правонарушений  и  преступлений  небольшой  степени  тяжести.  И  это  преподносится  как 

некое достижение, способное значительным образом усилить защиту прав граждан. Можно 

спорить  относительно  теоретико-правовых  аспектов  данного  института.  Но,  как  нам 

думается,  на  практике  данный  институт  навряд  ли  будет  способствовать  качественному 

усилению  защиты  прав  граждан.      Например,  как  всем  известно,  на  сегодня  самым 

серьезным  образом  ужесточена  учетно-регистрационная  политика  и,  если    в  2010  году 

было зарегистрировано 131 896 преступлений, то в 2011-м – 206 801, в 2012-м – 287 681. 

Как видно, рост за какие-то два года составил более чем в два раза, но говорить о таком 

существенном  увеличении  раскрываемости  преступлений  не  приходится.  Более  того, 

предлагается  при  определении  показателя  «раскрываемости  преступлений»    брать  за 

основу  только  тяжкие  и  особо  тяжкие  преступления.  Между  тем,  подавляющее 

большинство совершаемых преступлений - это как раз преступления небольшой и средней 

тяжести,  количество  которых  с  введением  понятия  «уголовный  проступок»  значительно 

увеличится,  при  этом  не  увеличится  их  раскрываемость  и  более  того  при  определении 

«раскрываемости»  их  просто  не  будут  учитывать.  В  такой  ситуации  количество 

потерпевших  от  преступлений  резко  возрастет,  и,  как  следствие  резко  возрастет  число 

потерпевших,  чьи права так и останутся не защищенными. 

Либо,  если  посмотреть  на  эту  ситуацию  с  другой  стороны,  то  мы  получим  

увеличение  числа  лиц,  привлеченных  к  уголовной  ответственности,  и  при  этом  все  эти 

лица совершенно справедливо будут значиться в списках ЦПСИ органов прокуратуры. Но 

 

39 

возникают самые серьезные опасения, что лица, совершившие уголовные проступки (ранее 

относившиеся  к  административным  правонарушениям)  теперь,  будучи  в  списках  ЦПСИ 

просто не смогут трудоустроиться и не только на государственную службу. Ведь не секрет, 

что, несмотря на давность привлечения к уголовной ответственности, тяжесть уголовного 

правонарушения,  даже  при  наличии  юридической  возможности,  на  практике  такие  лица, 

крайне сложно находят работу.   

Кроме того, о какой качественной защите прав граждан можно будет говорить, когда 

органы  уголовного  преследования  уже  на  сегодня  перегружены  работой,  например,  не 

многим  более  5000  следователей  и  дознавателей  сегодня  расследуют  вышеуказанные 

287 681  преступлений,  а  если  сюда  прибавится  еще  порядка  ста  составов  из 

административных  правонарушений.  И  потом  следует  помнить,  что  само  расследование 

уголовного дела представляет собой достаточно затратное мероприятие.   

При  этом  Уголовный  Кодекс  продолжает  оставаться  жестким,  в  нем  не  меняются 

общие сроки лишения свободы. Это вновь приведет к увеличению числа так называемого 

тюремного  населения,  поскольку  иные  механизмы  гуманизации  уголовной  политики,  по 

сути,  исчерпаны.  Как  известно,  за  последние  три  года  удалось  сократить  численность 

тюремного  населения  где-то  на  15  тысяч  человек,  и  сегодня  у  нас  индекс  тюремного 

населения  составляет  295  осужденных  на  100  000  человек  и  все  равно  это  неоправданно 

много. Для сравнения  не будем рассматривать Европейские индексы, они принципиально 

несопоставимы  с  нашим  –  посмотрим  на  ближайших  своих  среднеазиатских  соседей.  В 

Киргизии,  например,  индекс  тюремного  населения  составляет  181  (несмотря  на  две 

революции,  всплеск  преступности).  В  Таджикистане  –  130  (несмотря  на  то,  что  долгое 

время шла гражданская война). В Узбекистане  – 152. Все эти страны с гораздо худшими 

социально-экономическими условиями жизни. 

Между  тем  известно,  что  длинные  сроки  лишения  свободы  приводят  не  только  к 

огромным, из года в год увеличивающимся финансовым затратам, но, что гораздо хуже, к 

деградации  осужденных,  активно  подпитывающих  криминогенную  составляющую 

свободного общества, и рецидиву преступлений. Так, почти каждый второй осужденный в 

ИУ  содержался  в  местах  лишения  свободы.  При  этом  у  каждого  осужденного  есть 

родственники, близкие друзья, и все они вольно или невольно оказываются в орбите этих 

отношений. Это как замкнутый круг, чем больше людей общество отправляет  в тюрьмы, 

тем  в  разы  большее  число  ее  членов  не  просто  криминализируется,  но  еще  становятся 

противниками существующей системы власти. 

В  уголовном  процессе  все  еще  остается  проблема  независимости  следователей, 

дознавателей,  состязательности  сторон,  положение  потерпевших  и  обвиняемых.  Сегодня 

следствие,  дознание  входят  в  состав  органов  дознания  и,  будучи  административно  им 

подчиненными,  априори  не  могут  быть  независимыми  и  таковым,  по  сути,  не  являются. 

Это ведь исторически сложившаяся ситуация, имеющая свою ментальность, свое сознание, 

когда  следствие  дополняло  органы  дознания  и  прокуратуры  в  деле  раскрытия 

преступлений. Между тем следствие должно быть независимым, что бы быть объективным 

-  это  основа  следствия,  когда  предполагается,  что  дело  будет  разбираться  без  давления 

начальства,  прокурора,  чести  мундира,  ментальности,  корпоративности,  коррупционных 

проявлений  и  т.  п.  А  это  возможно  лишь  в  том  случае,  если  следствие  реально  будет 

независимо хотя бы от органов дознания, а в идеале еще и от прокуратуры, и в нем будут 

работать зрелые люди, социально хорошо защищенные. 

Относительно потерпевших и обвиняемых можно отметить, что закон предписывает  

выяснять личность обвиняемого, и  в настоящее время обязанность по изучению личности 

преступника  лежит  на  органах  уголовного  преследования.  Следствие  обязано  выяснять 

обстоятельства  произошедшего,  обеспечить  полный  сбор  материалов,  характеризующих 

личность  обвиняемого,  которые  приобщаются  к  уголовному  делу  и  учитываются  судом 

при  вынесении  приговора.  Кроме  того,  сбором  материалов,  характеризующих  личность 

преступника,  могут  заниматься  и  адвокаты.  Между  тем,  на  практике,  следователь  как 

 

40 

должностное  лицо  органа  уголовного  преследования,  в  принципе  ориентирован  на 

обвинительный уклон, собирая сведения о личности преступника больше механически, не 

вникая  в  личностные  характеристики  преступника.  Собрав  определенный  перечень 

документов,  формально  характеризующих  преступника,  он  передает  дело  прокурору, 

который опять-таки в силу сложившейся ментальности, видит только факт  совершенного 

преступления  (состав  преступления)  и  просит  у  суда  максимальный  срок  наказания, 

предусмотренный санкцией данного состава. Защитник же, заинтересованный в обратном, 

просит минимальный срок наказания. При этом личность человека, преступившего закон, 

фактически  отсутствует.  И  это  налаженный  конвейер,  в  котором  у  органов  уголовного 

преследования  нет  ни  сил,  ни  времени  и  главное,  желания  разбираться  в  личности 

виновного, так как они по своей юридической природе нацелены не на разбор личностных 

особенностей преступника, а на его поимку и привлечение к ответственности. Показателем 

их работы является количество раскрытых дел и вынесенных обвинительных приговоров, а 

не позитивное изменение личности преступника. 

Роль  же  потерпевшего  сводится  лишь  к  функции  сопровождения  процесса,  он 

выступает неким дополнением, при помощи которого «разбираются» с правонарушителем 

и,  будучи  привлеченным  в  качестве  основания  для  проведения  самого  процесса,  он 

впоследствии  отодвигается  на  задний  план.  И  пока  почти  ничего  не  делается  для  того, 

чтобы возместить жертве моральный, а зачастую и материальный ущерб, нанесенный ему в 

результате преступления. 

В целом, как нам представляется, уголовный процесс в существующем виде не дает и 

не  даст  должного  положительного  эффекта,  поскольку  направлен  исключительно  на 

привлечение  к  уголовной  ответственности,  а  не  урегулирование  конфликта  и 

восстановление нарушенных прав и общественного спокойствия.  

Между  тем  в  настоящее  время  во  многих  зарубежных  странах  интенсивно 

развивается  институт  восстановительного  правосудия,  суть  которого  в  общих  чертах 

заключается 

в 

заглаживании 

конфликта 

между 

жертвой 

преступления 

и 

правонарушителем,  чтобы  в  итоге  восстановить  нарушенные  социальные  отношения  в 

обществе.  И в  отличие  от  существующей  модели  уголовного правосудия,  он  строится на 

принципе самоопределения сторон, то есть самим сторонам конфликта дается возможность 

на  добровольной  основе  попытаться  принять  взаимно  устраивающее  решение.  Для  чего 

следует,  на  наш  взгляд,  качественно  пересмотреть  действующий  институт  медиации  в 

уголовном процессе, акцентировав внимание на элементе восстановительного правосудия. 

Основа  политики  исполнения  наказания  также  продолжает  базироваться  на 

неисполнимых  постулатах,  например,  средства  исправления  определяют  основные, 

базовые    механизмы  воздействия  на  осужденных,  которые  по  мысли  законодателя 

направлены на оказание позитивного влияния на осужденных. Однако жизнь показывает, 

что  ни  одно  из  средств  исправления  не  работает    и,  к  сожалению,  работать  не  может,  

поскольку,  существующая  материальная  база  исправительных  учреждений  в  сочетании  с 

негативной  ментальностью  уголовно-исполнительной  системы  в  принципе  не 

предоставляют  возможности  эффективно  реализовать  средства  исправления  на  практике.     

Основные средства исправления требуют серьезного переосмысления и законодательного 

совершенствования,  и  в  существующем  виде  они  ни  в  правовом,  ни  организационном 

плане не способствуют достижению целей уголовной политики. 

Более того, сама система исполнения наказаний требует кардинального пересмотра и 

совершенствования  и  в  действующем  виде  не  состоянии  эффективно  достигать 

поставленных  перед  уголовно-исполнительной  политикой  целей.  Так,  уголовно-

исполнительная  система  на  сегодня  фундаментально  все  еще  остается  в  советском 

прошлом,  с  прямым  подчинением  МВД,  военнизированностью  системы,  приоритетом 

оперативно-режимных,  а  не  воспитательных  мер,  принудительным  трудом,  скоплением 

больших  масс  людей  в  ограниченном  пространстве,  несоответствием  декларируемых 

положений реальности. 

 

41 

жүктеу/скачать 5,18 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: