Н. У. Исина • Проблема русско-казахских литературных связей вовсе не означает отсутствия осознанной ориентации на прецедент- ный текст. Однако в любом случае привлечение контекста творчества

181

Н. У. Исина • Проблема русско-казахских литературных связей

вовсе не означает отсутствия осознанной ориентации на прецедент-

ный текст. Однако в любом случае привлечение контекста творчества

русского писателя вполне оправдано совпадениями в образных систе-

мах  этих  двух  художников  и  несомненно  способствует  прояснению

смысловой стороны притч датского режиссера. Причем в отношении

материала, насыщенного сложной символикой и шокирующими сце-

нами, способными отвлечь реципиента от усилий по пониманию смы-

сла, эффективность такого взаимосоотнесенного восприятия оказыва-

ется особенно явственна.

Долин А.  Интервью  с  Ларсом  фон  Триером.  URL:  http://www.gazeta.ru/

culture/2011/06/29/a_3679141.shtml (дата обращения: 20.04.2014).

Достоевский Ф. М. Собрание сочинений : в 15 т. М., 1991.

Касаткина Т. А.  Характерология  Достоевского  :  Типология  эмоцио-

нально-ценностных ориентаций. М., 1996.

Торсен Н. Меланхолия гения : Триер: жизнь, фильмы, фобии. М., 2013.

Фрейд З. По ту сторону принципа наслаждения. Я и Оно. Неудовлетво-

ренность культурой. СПб., 1998.

УДК 82.091 + 821.161.1 + 821.512.122 

Н. У. Исина

ПроБлема рУССко-каЗаХСкиХ  

литератУрнЫХ СвЯЗеЙ:  

оПЫт СиСтематиЗации

Проблемы взаимодействия различных культур, литератур в сов-

ременном литературоведении переходят в плоскость новых научных

понятий  и  интерпретаций:  «диалога  культур»  (М. Бахтин),  «интер-

текстуальности» (Ю. Кристева), «литературной рецепции» (структу-

рализм), определивших содержание новейших литературоведческих

исследований.

В казахстанском литературоведении последних десятилетий про-

блемы  литературных  связей  рассматриваются  в  русле  европейских

© Исина Н. У., 2014

182

Раздел 3 • Диалог с культурной традицией

научных концепций. Достаточно назвать литературоведческие моног-

рафии и исследования [см.: Жетписбаева, 1999; Исмакова; Джуаныш-

беков; Шарипова].

Проблема  русско-казахских  литературных  связей  —  одна  из

ключевых в сравнительном литературоведении. Истоки изучения ее

восходят  к  историко-литературоведческим  разысканиям  старейших

литературоведов  —  М. И. Фетисова  и  К. Ш. Кереевой-Канафиевой,

в  исследованиях  которых  представлена  галерея  русских  писате-

лей  XIX  в.,  актуализировавших  в  своем  творчестве  малоизвестные

аспекты «казахской темы» (А. С. Пушкин, В. А. Ушаков, В. И. Даль,

Л. Н. Толстой, Н. С. Лесков, Д. Н. Мамин-Сибиряк и др.).

Для  казахской  культурной  среды  XIX–XX  вв.  русская  классика

явилась той единственной инстанцией, тем мощным духовным, нрав-

ственным и эстетическим зарядом, который изменил ее внутренний

потенциал, национальное мироощущение и народное самосознание.

Одной из главных предпосылок зарождения казахской интелли-

генции  начала  прошлого  столетия  стало  усиленное  проникновение

в казахскую среду передовых демократических идей русского обще-

ства XIX–XX вв. — и именно благодаря произведениям литературы.

Неподдельный  интерес  проявляли  читатели  к  сочинениям

А. С. Пушкина,  М. Ю. Лермонтова,  И. А. Крылова,  Л. Н. Толстого,

А. П. Чехова,  чьи  произведения  переводились  на  казахский  язык

А. Кунанбаевым, И. Алтынсариным, А. Байтурсыновым, М. Жумаба-

евым и др.

Произведения  русской  классики  публиковались  в  конце

XIX– XX вв.  на  страницах  казахских  газет  и  журналов  («Казах»,

«Айкап», «Дала уаялаты»). Впервые на казахском языке зазвучали поэ-

тические произведения Пушкина, Лермонтова в переводе А. Кунан-

баева, И. Жансугурова, А. Байтурсынова; рассказы «Булька», «После

бала»,  «Будда»  Л. Толстого  в  переводе  М. Ауэзова;  «Дубровский»,

«Метель»  Пушкина,  «Ассирийский  царь  Асархадон»  Л. Толстого

в переводе Ш. Кудайбердиева; «Грач» Чехова в переводе А. Баржак-

сина, «Хамелеон» в переводе А. Букейхана.

И. Алтынсарин,  поэт,  педагог-просветитель,  перевел  на  казах-

ский  язык  произведения  Л. Толстого  и  включил  в  свою  «Киргиз-

скую хрестоматию» рассказы «Китайская царевна Силинчи», «Царь

и  рубашка»,  «Праведный  судья»,  «Визирь  Абдул»,  «Три  вора»,

183

Н. У. Исина • Проблема русско-казахских литературных связей

«Пожарные собаки». Это были рассказы, написанные на сюжет вос-

точных преданий и сказок.

С. Кубеев, видный казахский поэт, прозаик, педагог, также осуще-

ствил перевод на казахский язык произведений Л. Толстого: «Лгун»,

«Богач-барин  и  бедный  портной»,  «Муравей  и  голубка»,  «Осел

и лошадь», «Старый дед и внучек».

Произведения  русской  классики  транспонировались  в  казах-

скую  культуру  через  переводы.  Художественный  перевод  —  это  не

только воспроизведение содержания оригинального произведения, но

и творческое освоение художественного опыта писателя, индивиду-

альное прочтение и интерпретация текста чужой культуры.

Введенный структуралистами в научный обиход термин «рецеп-

ция»  успешно  осваивается  современным  литературоведением.  Под

ним понимается восприятие явлений и понятий одной культуры пред-

ставителями  другой  культуры.  Актуализация  данной  проблематики

вызвана прежде всего социально-политическими и экономическими

процессами,  происходящими  в  каждой  отдельной  стране  бывшего

СНГ. В этих условиях все более очевидной становится необходимость

пересмотра  прежних  позиций  и  установок  относительно  развития

национальной истории и литературы. С начала 80–90 гг. XX в. куль-

туры народов СНГ переживают новый этап национального возрожде-

ния. Подлинная картина развития национальной литературы обретает

все более зримые очертания.

Казахская литература на протяжении всей своей истории всегда

испытывала  благотворное  влияние  мировой  и  русской  литературы.

Пожалуй,  нет  ни  одного  писателя  или  поэта,  в  чьем  творчестве  не

прозвучали бы мотивы и образы русской и зарубежной литературы.

Взаимодействие культур — процесс естественный и закономерный.

Он  предполагает  не  только  прямое  включение  определенных  тем,

мотивов,  образов,  но  и  творческое  освоение  их  в  условиях  новой

воспринимающей их культуры. Каждый писатель стремится к инди-

видуализации  своего  творчества.  Следовательно,  прямое  подража-

ние, буквальное заимствование исключают возможность достижения

самобытности авторского творения.

К  числу  авторов,  испытавших  благотворное  влияние  русской

поэзии,  относится  М. Жумабаев,  казахский  поэт-символист,  ученик

В. Брюсова.  Выпускник  духовной  семинарии,  М. Жумабаев  питал

184

Раздел 3 • Диалог с культурной традицией

особый  интерес  к  произведениям  русской  классики.  Духовное  род-

ство казахского поэта с представителями русской поэзии начала XX в.

(К. Бальмонт,  Д. Мережковский,  А. Блок)  обусловило  и  сходство  их

эстетических  взглядов  и  интересов.  Талантливый  поэт,  переводчик

и общественный деятель, М. Жумабаев всем своим творчеством про-

демонстрировал яркий образец творческого освоения опыта русских

поэтов-символистов. «Поэтическая мысль Магжана предельно насы-

щена историко-литературными ассоциациями, аллюзиями, реминис-

ценциями, “в культурном наследии веков” он сумел вобрать в себя все

лучшее и неподдельное, выявить тот духовный уровень, который наи-

более органично соответствовал состоянию его ума и души…» [Жет-

писбаева, 1994, с. 182–183].

Блестящий  знаток  русской  классической  поэзии,  М. Жумабаев

мастерски использует поэтический опыт предшественников. Творче-

ски  осваивая  образно-поэтическую  систему  А. Пушкина,  А. Блока,

Д. Мережковского, К. Бальмонта, казахский поэт создает совершенно

новые поэтические произведения, ничуть не уступающие шедеврам

мировой литературы. Поистине художественным открытием М. Жума-

баева можно считать образ-мотив дороги, столь широко популярный

в русской поэзии XIX в. (Пушкин, Лермонтов, Некрасов).

А. Пушкин 

Сквозь волнистые туманы

Пробирается луна,

На печальные поляны

Льет печально свет она…

М. Жумабаев

Ночь. И буран свиреп.

Мертвая голая степь,

Заметены пути,

Ни огня впереди…

Романтическая картина вызывает настроение душевного покоя и уми-

ротворения.  Лирический  герой  находится  в  предвкушении  встречи

с возлюбленной («Скучно, грустно… завтра, Нина, / Завтра, к милой

возвратясь…»).

Творчески осваивая поэтический опыт А. С. Пушкина, М. Жума-

баев создает оригинальные и совершенные по художественной зна-

чимости произведения. Мотив дороги, ведущий в лирике казахского

поэта,  соотносится  с  мотивами  блужданий,  одиночества,  разочаро-

вания лирического героя. Пафосом пробуждения пронизано стихот-

ворение «Весной» М. Жумабаева; в нем мы находим переклички со

стихотворением Пушкина «Зимнее утро».

185

Н. У. Исина • Проблема русско-казахских литературных связей

А. Пушкин

Мороз и солнце; день чудесный!

Еще ты дремлешь, друг прелестный —

Пора, красавица, проснись:

Открой сомкнуты негой взоры

Навстречу северной Авроры,

Звездою севера явись!

М. Жумабаев

«День настал! Тебе ж все спится,

Озорница… Баловница!

Пробудись, ягненок мой,

Сон стряхни, лицо умой!» –

Так Заря будила Землю,

А Земля лежала, дремля

В блеске утренних лучей.

Поэтическая система Пушкина блестяще воспроизведена казах-

ским автором. Здесь есть все: и пафос жизнерадостности, и востор-

женное переживание событий, и нежность чувств лирического героя.

М. Жумабаев  испытывал  внутреннее  тяготение  к  поэзии  А. Блока,

о чем свидетельствуют переводы цикла Стихов о Прекрасной Даме,

а также стихотворение-посвящение «Александр Блок».

В  лирике  М. Жумабаева  преобладают  темы  и  образы,  созвуч-

ные поэзии К. Бальмонта, поэта-символиста «старшего поколения».

Так, создавая цикл «Огонь», казахский поэт отталкивался от идейно-

образной  организации  цикла  «Будем  как  Солнце!»  К. Бальмонта.

«Огненный» цикл М. Жумабаева составляют стихотворения «Огонь»

(«От»),  «Пророк»  («Пайғамбар»),  «Восток»  («Күншығыс»).  Образ

огня — образ-символ новой эпохи. В цикле образ огня представлен

в различных вариациях: пламя, луч, блик, искра. В некоторых случаях

поэт  прибегает  к  образным  выражениям:  «огненный  взор»,  «огнен-

ный  поцелуй»…  С  образом  огня  соотносятся  солнце,  рассвет,  заря.

Образ  огня  приобретает  многозначный  смысл:  огонь  —  это  поэт,

подобно ему, очищающий мир, дающий знания народу. Цикл «Огонь»

М. Жумабаева  вызывает  ряд  ассоциаций  с  произведениями  рус-

ской литературы: «Солнце-сердце» Вяч. Иванова, «Золото в лазури»

А. Белого,  «Необычайное  приключение…»  В. Маяковского.  Стихо-

творения «Мое желание», «И меня ты, смерть, убаюкай» М. Жумаба-

ева явно отсылают к лирике Д. Мережковского. В то же время поэзия

М. Жумабаева индивидуальна, самобытна и являет собой новое слово

в казахской поэзии начала XX в.

Более глубокий и осмысленный шаг в творческом освоении рус-

ской  классики,  в  частности,  наследия  Л. Толстого  совершил  другой

казахский поэт и философ Ш. Кудайбердиев. По определению литера-

туроведа А. Исмаковой, Шакарим «в своих произведениях осуществил

186

Раздел 3 • Диалог с культурной традицией

качественно  новый  синтез  европейских  и  восточных  литературных

традиций и совершил переход от классического стиля к стилю реа-

листической  литературы»  [Исмакова,  с.  281–282].  Своим  духовным

учителем и наставником Шакарим считал Абая, воздвигшего его на

поэтический Олимп еще в молодые годы. По совету учителя Шакарим

самостоятельно  изучает  литературу,  философию,  историю  мировых

религий,  совершает  хадж  в  Мекку,  Медину.  Путешествия,  поездки,

знакомство  с  достижениями  мировой  культуры  значительно  обога-

щают творческие замыслы и идеи будущего поэта. В стихотворении

«Смолоду  турецкий  изучил  я  не  от  скуки»  Шакарим  открыто  заяв-

ляет о своей приверженности идеям русского писателя: «И от слов не

отрекаюсь, / Ученик я Льва Толстого…» Факты дружеской переписки

Шакарима  с  классиком  русской  литературы  упоминаются  в  трудах

старейшего литературоведа Ш. Сатпаевой.

Ш. Кудайбердиев  впервые  осуществил  перевод  произведе-

ний Л. Толстого на казахский язык. Из всех сочинений классика он

выбирает лишь некоторые рассказы, в том числе «Ассирийский царь

Ассархадон»,  «Три  вопроса».  Выбор  именно  этих  произведений

оказался  вовсе  не  случайным.  Для  казахского  писателя,  равно  как

и для Толстого, наибольший интерес представляют проблемы взаи-

моотношений  личности  и  общества,  внутренний  мир  человека,  его

духовные  искания,  которые  чаще  оборачиваются  глубоким  разоча-

рованием  в  жизненных  идеалах,  чувством  одиночества  и  бессмыс-

ленности  существования.  Именно  такими  настроениями  пронизаны

философские стихотворения казахского поэта «Без сердца истина —

обман»,  «Был  рожден…»,  «Исповедь».  Тематика  стихотворений

отражает авторские пристрастия: понятия долга, чести, совести ста-

новятся ведущими константами поэтических откровений Шакарима.

Как и Л. Толстой, Шакарим открыто выражает свой протест против

духовенства, изобличая его невежество, лицемерие и ложь. «Толстой

близок поэту не только своим творчеством, но и жизненными поступ-

ками, поиском и утверждением человеческих ценностей и философ-

ским отношением к религии» [Исмакова, с. 283].

Как известно, русский писатель в конце жизни покинул свой дом,

семью, стал отшельником, что вполне приемлемо для христианской

религии. Ш. Кудайбердиев совершает беспрецедентный, нетипичный

для мусульманина шаг: он оставляет семью, уходит в горы и живет

187

Н. У. Исина • Проблема русско-казахских литературных связей

некоторое  время  в  полном  одиночестве.  Вдали  от  мирской  суеты

он  пишет  философские  сочинения,  к  которым  относятся  «Записки

Забытого».

Литературный  дебют  Ш. Кудайбердиева  отмечен  созданием

лирических стихотворений и рассказов, объединенных в цикл с поэ-

тическим  названием  «Сад  роз»  («Бәйшешек  бақшасы»).  Глубина

философского  осмысления,  притчеобразная  форма  повествования,

афористичность языка характеризуют поэтику рассказов писателя.

Освоение романного жанра Л. Толстым, как известно, заверши-

лось созданием крупных произведений, ставших вершиной его твор-

чества («Война и мир», «Анна Каренина», «Воскресение»). Ш. Кудай-

бердиев  пишет  роман  «Адиль  и  Мария»,  сюжетно  и  тематически

перекликающийся с романом «Анна Каренина» Л. Толстого. Сходство

произведений обоих авторов прослеживается и в постановке остро-

социальных, вечных философских и нравственных проблем. Можно

утверждать, что литературный опыт Л. Толстого позволил казахскому

писателю Ш. Кудайбердиеву создать совершенные в художественном

плане и оригинальные в авторском решении произведения казахской

классики.

Образы и мотивы русской классики прослеживаются в творчестве

классика казахской литературы М. Ауэзова. Учась в семинарии, Ауэ-

зов с большим интересом читал произведения А. Пушкина, М. Лер-

монтова, Н. Гоголя, и образы, увиденные им в произведениях русской

литературы, подсказали создание произведений на родном языке.

Замысел романа о великом Абае возник в 1936 г., когда Ауэзов

опубликовал  небольшой  рассказ  «Как  Татьяна  запела  в  степи».

Сюжетную основу рассказа составило повествование об одной стра-

нице биографии поэта, задумавшего донести до казахских читателей

шедевр  русской  литературы  —  роман  в  стихах  «Евгений  Онегин».

По сути, с этого рассказа начинается творческая история произведе-

ния казахского романиста.

Ауэзов не только занимался переводами произведений Пушкина,

но  и  использовал  поэтические  приемы  создания  образа.  Так,  казах-

скому писателю удалось создать инфернальные образы природы (ура-

ган,  метель,  вьюга),  которые  переходят  из  одного  рассказа  в  другой

(«Степные картины», «Сиротская доля», «Сирота»), а также встреча-

ются в романе-эпопее «Путь Абая». Дорогой образ бабушки Зере, чья

188

Раздел 3 • Диалог с культурной традицией

доброта и забота о маленьком внуке так трогательно описаны на стра-

ницах романа-эпопеи, созвучен поэтическому образу няни Пушкина.

Немалый интерес питал Ауэзов к поэзии Лермонтова. Писатель-

ский стиль Ауэзова соединяет в себе элементы психологического реа-

лизма  и  страстного  романтизма,  присущих  художественному  стилю

Лермонтова.

Ауэзов был горячим поклонником наследия Н. Гоголя, знал и вос-

хищался творениями великого драматурга, одним из первых казахских

писателей создал драматические произведения. В 1918 г. им написана

драма  «Енлик-Кебек».  Принципы  гоголевского  театра  прослежива-

ются и в драматургии Ауэзова.

Широта  интересов  и  пристрастий  Ауэзова  убеждает  в  том,  что

казахский  писатель  испытал  влияние  многих  предшественников,

в числе которых был И. Тургенев. Огромное впечатление произвели

на него рассказы «Муму», «Степь», цикл «Записки охотника». Сюжет-

ные линии рассказа «Муму» повторяются в эпизоде смерти Исы из

эпопеи  «Путь  Абая».  Поэтические  описания  природы,  представ-

ленные  в  рассказах  «Степные  картины»  Ауэзова,  подкупают  своей

искренностью и простотой реалистического описания.

Наибольшее влияние на Ауэзова, безусловно, оказал Л. Толстой.

Духовные искания, отраженные в книгах русского писателя, опреде-

лили  содержание  жизненного  и  творческого  пути  казахского  писа-

теля. И тому есть доказательство, приводимое автором в своих вос-

поминаниях: «Вы думаете, легко мне было в старометодном медресе.

И вот мало кому известно, что во время учения в Семипалатинской

учительской я увлекся толстовством». Некоторые факты биографии,

зафиксированные  исследователями  творчества  казахского  прозаика,

подтверждают духовное родство Ауэзова и Л. Толстого. Так, в юноше-

ские годы Ауэзов с интересом читает произведения «Хаджи Мурат»

и «Анна Каренина». Одержимый идеей самоусовершенствования лич-

ности, он обращается к сочинениям, которые вошли в «Круг чтения»

Л. Толстого. Из всего «Круга…» он выбирает наиболее близкие ему

по духу и значимые по содержанию рассказы: «Будда», «После бала»,

«Булька». Работа над переводом повести Л. Толстого «Хаджи-Мурат»

так  увлекла  казахского  прозаика,  что  впоследствии  образ  главного

героя — бунтаря-одиночки — вызвал к жизни его повесть «Выстрел

на перевале».

189

Н. У. Исина • Проблема русско-казахских литературных связей

В 1958 г. М. Ауэзов получает от дирекции музея-усадьбы «Ясная

Поляна» письмо следующего содержания:

Дорогой тов. М. Ауэзов! Не могли бы Вы выступить в музее-

усадьбе  «Ясная  Поляна»  на  Толстовских  чтениях  9  сентября  с. г.,

посвященных 130-летию со дня рождения Л. Н. Толстого, по вопросу

о связи Л. Н. Толстого с литературами народов Востока. Несомненно,

что тему Вы назвали бы сами. Вы доставили бы большое удовольст-

вие всем участникам чтений, сказав свое слово о великом писателе,

так высоко чтившем народ Востока [цит. по: Исмакова, с. 474].

Масштабность, эпическая широта, стремление охватить историю

и  современность  во  всем  разнообразии  и  величии  сближают  миро-

воззрение  М. Ауэзова  и  Л. Толстого.  Создавая  роман-эпопею  «Путь

Абая», казахский писатель вновь опирался на опыт своего предшест-

венника, чьи произведения ранее переводил на казахский язык. Что

привлекло  внимание  казахского  прозаика  в  творчестве  Л. Толстого?

В  первую  очередь,  постановка  нравственных  и  духовных  проблем.

Что есть красота? В чем смысл жизни человека? Какова роль рели-

гии в обществе? Подобно тому, как Л. Толстого интересовали исто-

рические  личности,  сыгравшие  заметную  роль  в  истории  России,

внимание  Ауэзова  привлекла  фигура  Абая,  ставшего  провозвестни-

ком  новой  эпохи.  Возникновение  замысла  романа-эпопеи,  длитель-

ная работа над его созданием, поиски источников, свидетелей, пере-

работка фактического материала, изменения и корректировки в ходе

работы — все это вехи одного большого творческого труда.

Л. Толстой  в  первоначальном  замысле  задумал  написать  роман

о декабристах, но в ходе реализации авторского замысла рамки пове-

ствования  вышли  за  пределы  обозначенной  темы.  И  впоследствии

роман  был  преобразован  в  эпопею  «Война  и  мир»,  запечатлевшую

четверть  века  в  истории  России.  Аналогичный  путь  рождения  про-

шел  роман-эпопея  «Путь  Абая»  Ауэзова.  Первоначально  он  назы-

вался «Абай» и состоял из одной книги. Но по мере накопления фак-

тического материала замысел произведения расширялся. Сюжет его

охватывал  не  только  историю  самого  героя,  но  и  вековую  историю

казахского народа. Путь, пройденный героем вместе с народом, это

путь великих свершений и открытий эпохи. В творчестве Л. Толстого

и Ауэзова мотивы поиска, ухода и возвращения героев приобретают

190

Раздел 3 • Диалог с культурной традицией

поистине глубокий философский смысл, раскрывающий идею нрав-

ственно-эстетического и духовного совершенствования личности.

Особый интерес Ауэзов питал к творчеству А. П. Чехова. Один из

первых рассказов Чехова «Белолобый» был переведен им на казахский

язык. Неудивительно, что образы животных впоследствии были вос-

созданы Ауэзовым в его новелле «Коксерек» («Серый Лютый»). Худо-

жественный опыт Чехова-рассказчика привлек внимание Б. Майлина,

Г. Мусрепова. Рассказы Б. Майлина отличаются тонкой иронией, мяг-

ким юмором, которые были свойственны Чехову-новеллисту. Компози-

ционная стройность, сжатость, лаконичность стиля, создание сцениче-

ских миниатюр Г. Мусрепова напоминают чеховскую манеру письма.

Особую  страницу  в  истории  русско-казахских  литературных

связей  представляет  творчество  М. Горького,  чей  опыт  осваивали

казахские  писатели  и  поэты  начала  XX  в.  С. Муканов,  И. Жансугу-

ров, С. Cейфуллин, Б. Майлин и др. С. Муканов, в частности, писал:

«На меня незабываемое впечатление произвели его книги “Детство”,

“В  людях”,  “Мои  университеты”.  Они  побудили  меня  к  созданию

повести “Школа жизни”. В книгах я увидел большое сходство тяжелой

скитальческой судьбы молодого Горького и моей батраческой юности.

Но,  разумеется,  не  только  это  заставило  меня  написать  автобиогра-

фическую  повесть.  Горький  изумил  меня  своим  непревзойденным

художественным мастерством, свежестью и выразительностью языка,

выпуклостью созданных им образов» [цит. по: Сатпаева, с. 89–90].

Символика  горьковских  романтических  образов,  их  сказочно-

возвышенный  характер  привлекли  внимание  казахских  писате-

лей-переводчиков.  Сказочный  колорит  повествования,  героические

образы, яркая гипербола, поэтический пейзаж, пафос борьбы — все

это было близко вековым традициям казахской культуры. Из произве-

дений М. Горького на казахский язык переведены «Песня о Соколе»,

«Песня о Буревестнике», «Старуха Изергиль», «Челкаш», «Сказки об

Италии» и др.

С. Муканов,  создатель  автобиографического  романа  «Школа

жизни», впервые в казахской литературе обратился к жанру автобио-

графии и ввел тему детства.

Не без влияния М. Горького создавал рассказы о матери писатель

Г. Мусрепов, осуществивший перевод на казахский язык некоторых

горьковских рассказов. Романтические повести и рассказы русского

191

Н. У. Исина • Проблема русско-казахских литературных связей

писателя  побудили  казахского  прозаика  создать  рассказы  о  матери:

«Аклима», «Мужество матери», «Материнский гнев» и др. Создавая

роман «Солдат из Казахстана», Мусрепов использовал опыт предше-

ственника. Мастер художественного слова, блестящий знаток народ-

ной  жизни,  писатель  Мусрепов  сумел  воплотить  в  образе  главного

героя  Кайроша  черты  молодого  поколения,  пережившего  суровые

годы войны. Емкость портретной характеристики, отточенный стиль

повествования  и  богатый  поэтический  язык  придали  произведению

казахского  романиста  неповторимую  интонацию  и  особый  нацио-

нальный колорит.

Литературный  опыт  Л. Толстого  стал  точкой  отсчета  и  для

А. Кекильбаева,  казахского  прозаика,  представителя  поколения

60–70  гг.  XX  в.  Доказательство  тому  —  перевод  на  казахский  язык

романа-эпопеи «Война и мир», выполненный казахским прозаиком.

Будучи  автором  исторических  повестей  и  романов,  А. Кекильбаев

проявляет живой интерес к произведению великого классика русской

литературы.  В  одном  из  интервью  он  подчеркнул,  что  его  перевод-

ческие «происки» есть своего рода проверка своих творческих воз-

можностей, и занятия переводами во многом способствуют обогаще-

нию его писательского опыта. Следствием этого стали произведения

автора,  в  которых  прозвучали  толстовские  темы,  образы  и  мотивы.

Яркое тому доказательство — повесть «Бәйгеторы» (в русском пере-

воде  —  «Призовой  скакун»),  сюжет  которого  напоминает  повесть

Л. Толстого «Холстомер». В центре повествования — история живот-

ного,  ставшего  объектом  жестокого  обращения  людей.  Призовой

скакун Кекильбаева, как и толстовский Холстомер, становится жер-

твой человеческой жестокости. Глазами живой природы показан мир

человеческих отношений. В повести «Баллада забытых лет» можно

обнаружить пушкинские темы и образы: власть и личность, личность

и  история,  власть  и  искусство.  Сюжетная  линия  повести  —  исто-

рия вождя туркмен Жонеута, пославшего своих сыновей на верную

гибель,  напоминает  строки  из  стихотворения  Пушкина  «Анчар»:

«Но человека человек / Послал к Анчару властным взглядом». Глав-

ный герой повести Жонеут символизирует ядовитое древо, источаю-

щее яд — зло. По его вине народы враждуют, погибают в неравной

схватке молодые воины.

В современной литературе Казахстана образы и мотивы русской

классики по-прежнему становятся главным источником вдохновения.

192

Раздел 3 • Диалог с культурной традицией

Таков  роман  «Круг  пепла»  Д. Накипова,  интегрирующий  духовные

ценности казахской, русской и западноевропейской культуры, лирика

Б. Канапьянова, осмысливающего факты пушкинской поэзии («Бах-

чисарайский  фонтан»),  «малая»  проза  М. Асановой,  апеллирующая

к образам пушкинской поэзии: «Травой заросла знаменитая тропинка»

(«Колодец  с  медом»),  лирика  Е. Жумагулова,  поэтический  сборник

которого  «Ерболдинская  осень»  также  отсылает  к  образам  русской

поэзии (А. Пушкин, О. Мандельштам, Б. Пастернак, И. Бродский).

Вот пример из Е. Жумагулова:

Я вернулся в мой город…

…Ну такой пейзаж из-за стекла,

Что чернил достать пора и пла…

…жизнь не сестра скорее, а подруга…

Позвони мне… Грядущее

Имеет склонность иногда не наступать окончательно

(в этом смысле, не надо быть Берлиозами —

Масла и Аннушек хватит на всех).

«Пушкинско-пастернаковские»

интонации

присутствуют

и в ли рике современного поэта Б. Канапьянова:

Б. Пастернак

В стихи б я внес дыханье роз,

Дыханье мяты,

Луга, осоку, сенокос,

Грозы раскаты.

Б. Канапьянов

Творит гармонию листа

Весь хаос леса.

И в нем невидима черта

Противовеса.

Мело, мело по всей земле,

Во все пределы…

Метель в душе моей мела…

…И воск слезами с ночника

На платье капал.

Вновь язычком свечи смахнув

Слезинку воска,

Сквозь время на года

Наносит ворожбу.

Таким образом, анализ произведений казахской литературы XX в.

в аспекте поэтики восприятия ею русской классики позволяет сделать

выводы, суть которых можно сформулировать следующим образом:

193

Н. У. Исина • Проблема русско-казахских литературных связей

– произведения русской классики становились достоянием казах-

ских  читателей  благодаря  профессиональному  мастерству  перевод-

чиков, в числе которых были выдающиеся писатели и поэты начала

XX в.  М. Жумабаев,  И. Алтынсарин,  Ш. Кудайбердиев,  М. Ауэзов,

Г. Мусрепов и др.;

– наибольший  интерес  для  переводчиков  представляли  про-

изведения  А. Пушкина,  М. Лермонтова,  И. Крылова,  Л. Толстого,

А. Чехова;

– казахские писатели и поэты творчески осваивали опыт русских

предшественников;  заимствуя  темы,  образы,  мотивы  русской  клас-

сики, они наполняли их новым содержанием, сохраняя при этом наци-

ональный колорит казахской литературы;

– казахская  литература  синтезирует  достижения  русской  клас-

сики  и  являет  миру  новые  оригинальные  произведения,  которые

становятся достоянием и отечественной культуры, и мировой обще-

ственности. Свидетельство тому — литература нового тысячелетия,

представленная именами писателей и поэтов А. Кекильбаева, Д. Иса-

бекова, М. Магауина и др.;

– для представителей постмодернистского течения Д. Накипова,

А. Кемельбаевой,  Б. Канапьянова,  Е. Жумагулова  образы  русской

и мировой классики являются константами культурной памяти, объ-

ектами поэтического переосмысления, полемики, «игры слов» и все-

возможных поэтических приемов и трансформаций.

Джуанышбеков Н. Пушкин и Казахстан. Алматы, 2006.

Жетписбаева Б. А. Символ в движении литературы. Алматы, 1999.

Жетписбаева Б. Огненная лира поэта : К 100-летию Магжана Жумаба-

ева // Простор. 1994. № 3. С. 182–190.

Жумагулов Е. Ерболдинская осень. Астана, 2006.

Исмакова А. С. Казахская художественная проза : Поэтика, жанр, стиль

(начало ХХ века и современность). Алматы, 1998.

Канапьянов Б. Избранное : в 2 т. Алматы, 2011. Т. 2.

Сатпаева Ш. К. Веяние времени : статьи. Алматы, 2000.

Шарипова  Г.  А.  Интертекстуальное  пространство  литературы  (диалоги

русской литературы XIX — начала XX вв. и казахской литературы

XX в.). Астана, 2007.