22 августа 1920 года в штате иллинойс в семье потомка пер­ вых поселенцев его второе имя, Дуглас, родители дали ему в честь гремевшего тогда актера Дугласа Фербенкса

344
345
— Марсиане  узнали  тайну  жизни  у  животных.  Живот­
ное не допытывается, в чем смысл бытия. оно живет. Живет 
ради жизни. Для него ответ заключен в самой жизни, в ней и 
радость, и наслаждение. вы посмотрите на эти скульптуры: 
всюду символические изображения животных.
— Язычество какое­то.
— напротив, это символы Бога, символы жизни. на Мар­
се  тоже  была  пора,  когда  в  Человеке  стало  слишком  много 
от человека и слишком мало от животного. но люди Марса 
поняли: чтобы выжить, надо перестать допытываться, в чем 
смысл жизни. Жизнь сама по себе есть ответ. Цель жизни в 
том, чтобы воспроизводить жизнь и возможно лучше ее уст­
роить. Марсиане заметили, что вопрос: «Для чего жить?» — 
родился у них в разгар периода войн и бедствий, когда ответа 
не могло быть. но стоило цивилизации обрести равновесие, 
устойчивость, стоило прекратиться войнам, как этот вопрос 
опять оказался бессмысленным, уже совсем по­другому. Ког­
да жизнь хороша, спорить о ней незачем.
— Послушать вас, так марсиане были довольно наивными.
— только там, где наивность себя оправдывала. они изле­
чились  от  стремления  все  разрушать,  все  развенчивать.  они 
слили вместе религию, искусство и науку: ведь наука в конеч­
ном счете — исследование чуда, коего мы не в силах объяснить, 
а искусство — толкование этого чуда. они не позволяли науке 
сокрушать эстетическое, прекрасное. Это же все вопрос меры. 
Землянин рассуждает: «в этой картине цвета как такового нет. 
наука может доказать, что цвет — это всего­навсего опреде­
ленное расположение частиц вещества, особым образом отра­
жающих свет. Следовательно, цвет не является действительной 
принадлежностью  предметов,  которые  попали  в  поле  моего 
зрения». Марсианин, как более умный, сказал бы так: «Это 
чудесная картина. она создана рукой и мозгом вдохновенного 
человека. ее идея и краски даны жизнью.  отличная вещь».
они помолчали. Сидя в лучах предвечернего солнца, ка­
питан с любопытством разглядывал безмолвный мраморный 
городок.
— Я бы с удовольствием здесь поселился, — сказал он.
— вам стоит только захотеть.
— вы предлагаете это 
мне?
— Кто  из  ваших  людей  способен  по­настоящему  понять 
все это? они же профессиональные циники, их уже не испра­
вишь. ну зачем вам возвращаться на Землю вместе с ними? 
Чтобы тянуться за Джонсами? Чтобы купить себе точно та­
кой вертолет, как у Смита? Чтобы слушать музыку не душой, а 
бумажником? Здесь в одном дворике я нашел запись марсиан­
ской музыки, ей не менее пятидесяти тысяч лет. она все еще 
звучит. такой музыки вы в жизни больше нигде не услышите. 
оставайтесь  и  будете  слушать.  Здесь  есть  книги.  Я  уже  до­
вольно свободно их читаю. и вы могли бы.
— Это все довольно заманчиво.
— и все же вы не останетесь?
— нет. но за предложение все­таки спасибо.
— и вы, разумеется, не согласны оставить меня в покое. 
Мне придется всех вас убить.
— вы оптимист.
— Мне есть за что сражаться и ради чего жить, поэтому 
я лучше вас преуспею в убийстве. у меня теперь появилась, 
так сказать, своя религия: я заново учусь дышать, лежать на 
солнышке, загорать, впитывая солнечные лучи, слушать музы­
ку и читать книги. а что мне может предложить ваша циви­
лизация?
Капитан переступил с ноги на ногу и покачал головой.
— Мне очень жаль, что так получается. обидно за все это...
— Мне тоже. а теперь, пожалуй, пора отвести вас обратно, 
чтобы вы могли начать вашу атаку.
— Пожалуй.

346
— Капитан, вас я убивать не стану. Когда все будет конче­
но, вы останетесь живы.
— Что?
— Я с самого начала решил пощадить вас.
— вот как...
— Я спасу вас от тех, остальных. Когда они будут убиты, 
вы, может быть, передумаете.
— нет, — сказал капитан. — в моих жилах слишком мно­
го земной крови. Я не смогу дать вам уйти.
— Даже если у вас будет возможность остаться здесь?
— Да, как ни странно, даже тогда. не знаю почему. никог­
да не задавался таким вопросом. ну вот и пришли.
они вернулись на прежнее место.
— Пойдете со мной добровольно, Спендер? Предлагаю в 
последний раз.
— Благодарю. не пойду. — Спендер вытянул вперед одну 
руку. — и еще одно, напоследок. если вы победите, сделайте 
мне услугу. Постарайтесь, насколько это в ваших силах, от­
тянуть растерзание этой планеты хотя бы лет на пятьдесят, 
пусть  сперва  археологи  потрудятся  как  следует.  обещаете?
— обещаю.
— и еще, если от этого кому­нибудь будет легче, считайте 
меня безнадежным психопатом, который летним днем окон­
чательно свихнулся, да так и не пришел в себя. Может, вам 
легче будет...
— Я подумаю. Прощайте, Спендер. Счастливо.
— вы странный человек, — сказал Спендер, когда капи­
тан зашагал вниз по тропе, навстречу теплому ветру.
Капитан  наконец  вернулся  к  своим  запыленным  людям, 
которые уже не чаяли его дождаться. он щурился на солнце 
и тяжело дышал.
— выпить есть у кого? — спросил капитан. 
он почувствовал, как ему сунули в руку прохладную флягу.

348
349
— Спасибо.
он глотнул. вытер рот.
— ну так, — сказал капитан. — Будьте осторожны. Спе­
шить  некуда,  времени  у  нас  достаточно.  С  нашей  стороны 
больше  жертв  быть  не  должно.  вам  придется  убить  его.  он 
отказался пойти со мной добровольно. Постарайтесь уложить 
его одним выстрелом. не превращайте в решето. надо кончать.
— Я раскрою ему его проклятую башку, — буркнул Сэм 
Паркхилл.
— нет, только в сердце, — сказал капитан. он отчетливо ви­
дел перед собой суровое, полное решимости лицо Спендера.
— его проклятую башку, — повторил Паркхилл. 
Капитан швырнул ему флягу.
— вы слышали мой приказ? только в сердце. 
Паркхилл что­то буркнул себе под нос.
— Пошли, — сказал капитан.
* * *
они снова рассыпались, перешли с шага на бег, затем опять 
на шаг, поднимаясь по жарким склонам, то ныряя в холодные, 
пахнущие мхом пещеры, то выскакивая на ярко освещенные 
открытые  площадки,  где  пахло  раскаленным  камнем.  «Как 
противно быть ловким и расторопным, — думал капитан, — 
когда в глубине души не чувствуешь себя ловким и 
не хочешь 
им быть. Подбираться тайком, замышлять всякие хитрости и 
гордиться своим коварством. ненавижу это чувство правоты, 
когда в глубине души я не уверен, что прав. Кто мы, если ра­
зобраться? Большинство?.. Чем не ответ: ведь большинство 
всегда непогрешимо, разве нет? всегда — и не может даже на 
миг ошибиться, разве не так? не ошибается даже раз в десять 
миллионов лет?..» он думал: «Что представляет собой это 
большинство и кто в него входит? о чем они думают, и почему 
они стали именно такими, и неужели никогда не переменятся, 
и еще — какого черта меня занесло в это треклятое большинс­
тво? Мне не по себе. в чем тут причина: клаустрофобия, боязнь 
толпы или просто здравый смысл? и может ли один человек 
быть правым, когда весь мир уверен в своей правоте? не бу­
дем об этом думать. Будем ползать на брюхе, подкрадываться, 
спускать курок! вот так! и так!» его люди перебегали, пада­
ли, снова перебегали, приседая в тени, и скалили зубы, хватая 
ртом воздух, потому что атмосфера была разреженная, бегать 
в  ней  тяжело;  атмосфера  была  разреженная,  и  им  приходи­
лось по пяти минут отсиживаться, тяжело дыша, — и черные 
искры перед глазами, — глотать бедный кислородом воздух, 
которым никак не насытишься, наконец, стиснув зубы, опять 
вставать на ноги и поднимать винтовки, чтобы раздирать этот 
разреженный летний воздух огнем и громом.
Спендер лежал там, где его оставил капитан, изредка стре­
ляя по преследователям.
— размажу по камням его проклятые мозги! — завопил 
Паркхилл и побежал вверх по склону.
Капитан прицелился в Сэма Паркхилла. и отложил писто­
лет, с ужасом глядя на него.
— Что вы затеяли? — спросил он обессилевшую руку и 
пистолет.
он едва не выстрелил в спину Паркхиллу.
— господи, что это я!
он увидел, как Паркхилл закончил перебежку и упал, най­
дя укрытие.
вокруг Спендера медленно стягивалась редкая движущая­
ся цепочка людей. он лежал на вершине, за двумя большими 
камнями, устало кривя рот от нехватки воздуха, под мышками 
темными пятнами проступил пот. Капитан отчетливо видел 
эти камни. их разделял просвет сантиметров около десяти, 
оставляя незащищенной грудь Спендера.

350
— Эй, ты! — крикнул Паркхилл. — у меня тут пуля при­
пасена для твоего черепа!
Капитан уайлдер ждал. «ну, Спендер, давай же, — думал 
он. — уходи, как у тебя было задумано. Через несколько ми­
нут  будет  поздно.  уходи,  потом  опять  выйдешь.  ну!  ты  же 
сказал, что уйдешь. уйди в эти катакомбы, которые ты разыс­
кал, заляг там и живи месяц, год, много лет, читай свои заме­
чательные книги, купайся в своих храмовых бассейнах. Давай 
же, человече, ну, пока не поздно».
Спендер не двигался с места.
«Да что это с ним?» — спросил себя капитан.
он  взял  свой  пистолет.  Понаблюдал,  как  перебегают  от 
укрытия к укрытию его люди. Поглядел на башни маленько­
го чистенького марсианского селения — будто резные шах­
матные фигурки с освещенными солнцем гранями. Перевел 
взгляд  на  камни  и  промежуток  между  ними,  открывающий 
грудь Спендера.
Паркхилл ринулся вперед, рыча от ярости.
— нет, Паркхилл, — сказал капитан. — Я не могу допус­
тить, чтобы это сделали вы. или кто­либо еще. нет, никто из 
вас. Я сам.
он поднял пистолет и прицелился.
«Будет ли у меня после этого чистая совесть? — спросил 
себя капитан. — верно ли я поступаю, что беру это на себя? 
Да, верно. Я знаю, что и почему делаю, и все правильно, ведь я 
уверен, что это надлежит сделать мне. Я надеюсь и верю, что 
всей жизнью оправдаю свое решение».
он кивнул головой Спендеру.
— уходи! — крикнул он шепотом, которого никто, кроме 
него, не слышал. — Даю тебе еще тридцать секунд. тридцать 
секунд!
Часы тикали на его запястье. Капитан смотрел, как бежит 
стрелка.  его  люди  бегом  продвигались  вперед.  Спендер  не 

352
353
двигался с места. Часы тикали очень долго и очень громко, 
прямо в ухо капитану.
— уходи, Спендер, уходи живее! 
тридцать секунд истекли.
Пистолет был наведен на цель. Капитан глубоко вздохнул.
— Спендер, — сказал он, выдыхая.
он спустил курок.
Крохотное облачко каменной пыли заклубилось в солнеч­
ных лучах — вот и все, что произошло. раскатилось и заглох­
ло эхо выстрела.
* * *
Капитан встал и крикнул своим людям:
— он мертв. 
они  не  поверили.  С  их  позиций  не  было  видно  просве­
та между камнями. они увидели, как капитан один взбегает 
вверх по склону, и решили, что он либо очень храбрый, либо 
сумасшедший.  Прошло  несколько  минут,  прежде  чем  они 
последовали за ним.
они собрались вокруг тела, и кто­то спросил:
— в грудь?
Капитан опустил взгляд.
— в грудь, — сказал он. он заметил, как изменился цвет 
камней под телом Спендера. — хотел бы я знать, почему он 
ждал. хотел бы я знать, почему он не ушел, как задумал. хотел 
бы я знать, почему он дожидался, пока его убьют.
— Кто ведает? — произнес кто­то.
а Спендер лежал перед ними, и одна его рука сжимала пис­
толет, а другая — серебряную книгу, которая ярко блестела 
на солнце.
«Может, все это из­за меня? — думал капитан. — Потому 
что я отказался присоединиться к нему? Может быть, у Спен­ 
дера  не  поднялась  рука  убить  меня?  возможно,  я  чем­нибудь 
отличаюсь от них? Может, в этом все дело? он, наверное, счи­
тал, что на меня можно положиться. или есть другой ответ?» 
Другого ответа не было. он присел на корточки возле без­
жизненного тела.
«Я должен оправдать это своей жизнью, — думал он. — 
теперь я не могу его обмануть. если он считал, что я в чем­то 
схож с ним и потому не убил меня, то я обязан многое свер­
шить!  Да­да,  конечно,  так  и  есть.  Я  —  тот  же  Спендер,  он 
остался жить во мне, только я думаю, прежде чем стрелять. 
Я вообще не стреляю, не убиваю. Я направляю людей. он по­
тому не мог меня убить, что видел во мне самого себя, только 
в иных условиях».
Капитан почувствовал, как солнце припекает его затылок. 
он услышал собственный голос:
— Эх,  если  бы  он  поговорил  со  мной,  прежде  чем  стре­
лять, — мы бы что­нибудь придумали.
— Что придумали? — буркнул Паркхилл. — Что общего у 
нас с 
такими, как он?
равнина, скалы, голубое небо дышало зноем, от которого 
звенело в ушах.
— Пожалуй, вы правы, — сказал капитан. — Мы никогда 
не смогли бы поладить. Спендер и я — еще куда ни шло. но 
Спендер и вы и вам подобные — нет, никогда. Для него лучше 
так, как вышло. Дайте­ка глотнуть из фляги.
Предложение схоронить Спендера в пустом саркофаге ис­
ходило от капитана. Саркофаг был на древнем марсианском 
кладбище, которое они обнаружили. и Спендера положили в 
серебряную гробницу, скрестив ему руки на груди, и туда же 
положили свечи и вина, изготовленные десять тысяч лет на­
зад. и последним, что они увидели, закрывая саркофаг, было 
его умиротворенное лицо.
они постояли в древнем склепе.

354
355
— Думаю,  вам  полезно  будет  время  от  времени  вспоми­
нать Спендера, — сказал капитан.
они вышли из склепа и плотно затворили мраморную дверь.
на следующий день Паркхилл затеял стрельбу по мише­
ням в одном из мертвых городов — он стрелял по хрусталь­
ным окнам и сшибал макушки изящных башен. Капитан пой­
мал Паркхилла и выбил ему зубы.
Август 2001 
Поселенцы
Земляне
 прилетали на Марс.
Прилетали, потому что чего­то боялись и ничего не боя­
лись, потому что были счастливы и несчастливы, чувствова­
ли  себя  паломниками  и  не  чувствовали  себя  паломниками. 
у каждого была своя причина. оставляли опостылевших жен 
или опостылевшую работу, или опостылевшие города; при­
летали,  чтобы  найти  что­то  или  избавиться  от  чего­то,  или 
добыть что­то, откопать что­то, или зарыть что­то, или пре­
дать что­то забвению. Прилетали с большими ожиданиями, с 
маленькими ожиданиями, совсем без ожиданий. но во мно­
жестве  городов  на  четырехцветных  плакатах  повелительно 
указывал начальственный палец: ДлЯ теБЯ еСтЬ раБо-
та на неБе — ПоБываЙ на МарСе! и люди собира­
лись в путь; правда, сперва их было немного, какие­нибудь де­
сятки — большинству еще до того, как ракета выстреливала в 
космос, становилось худо. Болезнь называлась одиночество. 
Потому что стоило только представить себе, как твой родной 
город уменьшается там, внизу — сначала он с кулак размером, 
затем — с лимон, с булавочную головку, наконец вовсе про­
пал в пламенной реактивной струе — и у тебя такое чувство, 
словно  ты  никогда  не  рождался  на  свет,  и  города  никакого 
нет, и ты нигде, лишь космос кругом, ничего знакомого, толь­
ко чужие люди. а когда твой штат — иллинойс или айова, 
Миссури или Монтана — тонул в пелене облаков, да что там, 
все  Соединенные  Штаты  сжимались  в  мглистый  островок, 
вся планета Земля превращалась в грязновато­серый мячик, 
летящий  куда­то  прочь,  —  тогда  уж  ты  оказывался  совсем 
один, одинокий скиталец в просторах космоса, и невозможно 
представить себе, что тебя ждет.
ничего  удивительного,  что  первых  было  совсем  немно­
го. Число переселенцев росло пропорционально количеству 
землян, которые уже перебрались на Марс: одному страшно, 
а на людях — не так. но первым, одиноким, приходилось по­
лагаться только на себя...
Декабрь 2001 
Зеленое утро
Когда
 солнце зашло, он присел возле тропы и приготовил 
нехитрый ужин; потом, отправляя в рот кусок за куском и за­
думчиво жуя, слушал, как потрескивает огонь. Миновал еще 
день, похожий на тридцать других: с утра пораньше вырыть 
много аккуратных ямок, потом посадить в них семена, натас­
кать воды из прозрачных каналов. Сейчас, скованный свин­
цовой усталостью, он лежал, глядя на небо, в котором один 
оттенок темноты сменялся другим.
его  звали  Бенджамен  Дрисколл,  ему  был  тридцать  один 
год. он хотел одного — чтобы весь Марс зазеленел, покрыл­
ся высокими деревьями с густой листвой, рождающей воздух, 
больше  воздуха;  пусть  растут  во  все  времена  года,  освежа­
ют города в душное лето, не пускают зимние ветры. Дерево, 
чего­чего только оно не может... оно дарит краски природе, 
простирает  тень,  усыпает  землю  плодами.  или  становится 

356
357
царством детских игр — целый поднебесный мир, где можно 
лазать, играть, висеть на руках... великолепное сооружение, 
несущее пищу и радость, — вот что такое дерево. но прежде 
всего  деревья  —  это  источник  живительного  прохладного 
воздуха для легких и ласкового шелеста, который нежит твой 
слух и убаюкивает тебя ночью, когда ты лежишь в снежно­бе­
лой постели.
он лежал и слушал, как темная почва собирается с сила­
ми, ожидая солнца, ожидая дождей, которых все нет и нет... 
Приложив ухо к земле, он слышал поступь грядущих годов и 
видел — видел, как посаженные сегодня семена прорываются 
зелеными побегами и тянутся ввысь, к небу, раскидывая ветку 
за веткой, и весь Марс превращается в солнечный лес, свет­
лый сад.
рано  утром,  едва  маленькое  бледное  солнце  всплывет 
над складками холмов, он встанет, живо проглотит завтрак 
с дымком, затопчет головешки, нагрузит на себя рюкзак — и 
снова выбирать места, копать, сажать семена или саженцы, 
осторожно  уминать  землю,  поливать  и  шагать  дальше,  на­
свистывая и поглядывая в ясное небо, а оно к полудню все 
ярче и жарче...
— тебе  нужен  воздух,  —  сказал  он  своему  костру.  Кос­
тер — живой румяный товарищ, который шутливо кусает тебе 
пальцы, а в прохладные ночи, теплый, дремлет рядом, щуря 
сонные розовые глаза... — нам всем нужен воздух. Здесь, на 
Марсе, воздух разреженный. Чуть что, и устал. все равно что 
в андах, в Южной америке. вдохнул и не чувствуешь. никак 
не надышишься.
он тронул грудную клетку. Как она расширилась за трид­
цать дней! Да, здесь им нужно развивать легкие, чтобы вдох­
нуть побольше воздуха. или сажать побольше деревьев. 
— Понял, зачем я здесь? — сказал он. огонь стрельнул. — 
в школе нам рассказывали про Джонни Яблочное Семечко. 
Как он шел по америке и сажал яблони. а мое дело поважнее. 
Я сажаю дубы, вязы и клены, и всякие другие деревья — оси­
ны, каштаны и кедры. Я делаю не просто плоды для желудка, 
а воздух для легких. только подумать: когда все эти деревья 
наконец вырастут, сколько от них будет кислорода!
вспомнился день прилета на Марс. Подобно тысяче дру­
гих, он всматривался тогда в тихое марсианское утро и думал: 
«Как­то я здесь освоюсь? Что буду делать? найдется ли рабо­
та по мне?» и потерял сознание.
Кто­то сунул ему под нос пузырек с нашатырным спиртом, 
он закашлялся и пришел в себя.
— ничего, оправитесь, — сказал врач.
— а что со мной было?
— Здесь очень разреженная атмосфера. некоторые ее не 
переносят. вам, вероятно, придется возвратиться на Землю.
— нет! — он сел, но в тот же миг в глазах у него потем­
нело, и Марс сделал под ним не меньше двух оборотов. ноз­
дри расширились, он принудил легкие жадно пить ничто. — 
Я свыкнусь. Я останусь здесь!
его  оставили  в  покое;  он  лежал,  дыша,  словно  рыба  на 
песке, и думал: «воздух, воздух, воздух. они хотят меня от­
править отсюда из­за воздуха». и он повернул голову, чтобы 
поглядеть на холмы и равнины Марса. Присмотрелся и пер­
вое, что увидел: куда ни глянь, сколько ни смотри — ни од­
ного дерева, ни единого. Этот край словно сам себя покарал, 
черный перегной стлался во все стороны, а на нем — ничего, 
ни одной травинки. «воздух, — думал он, шумно вдыхая бес­
цветное нечто. — воздух, воздух...» и на верхушках холмов, 
на тенистых склонах, даже возле ручья — тоже ни деревца, ни 
травинки.
ну конечно! ответ родился не в сознании, а в горле, в лег­
ких.  и  эта  мысль,  словно  глоток  чистого  кислорода,  сразу 
взбодрила. Деревья и трава. он поглядел на свои руки и по­

358
359
вернул их ладонями вверх. он будет сажать траву и деревья. 
вот его работа: бороться против того самого, что может ему 
помешать остаться здесь. он объявит Марсу войну — особую, 
агробиологическую войну. Древняя марсианская почва... ее 
собственные растения прожили столько миллионов тысяче­
летий, что вконец одряхлели и выродились. а если посадить 
новые виды? Земные деревья — ветвистые мимозы, плакучие 
ивы, магнолии, величественные эвкалипты. Что тогда? Мож­
но только гадать, какие минеральные богатства таятся в здеш­
ней почве — нетронутые, потому что древние папоротники, 
цветы, кусты, деревья погибли от изнеможения.
— Я должен встать! — крикнул он. — Мне надо видеть 
Координатора!
Полдня он и Координатор проговорили о том, что растет 
в зеленом уборе. Пройдут месяцы, если не годы, прежде чем 
можно будет начать планомерные посадки. Пока что продо­
вольствие  доставляют  с  Земли  замороженным,  в  летающих 
сосульках; лишь несколько любителей вырастили сады гид­
ропонным способом.
— так  что  пока,  —  сказал  Координатор,  —  действуйте 
сами. Добудем семян сколько можно, кое­какое снаряжение. 
Сейчас в ракетах мало места. Боюсь, поскольку первые посе­
ления связаны с рудниками, ваш проект зеленых посадок не 
будет пользоваться успехом...
— но вы мне разрешите?
ему разрешили. выдали мотоцикл, он наполнил багажник 
семенами и саженцами, выезжал в пустынные долины, остав­
лял машину и шел пешком, работая.
Это  началось  тридцать  дней  назад,  и  с  той  поры  он  ни 
разу не оглянулся. оглянуться — значит пасть духом: стояла 
необычайно сухая погода, и вряд ли хоть одно семечко про­
росло.  Может  быть,  битва  проиграна?  Четыре  недели  тру­
да — впустую? и он смотрел только вперед, шел вперед по 
широкой солнечной долине, все дальше от Первого города, и 
ждал — ждал, когда же пойдет дождь.
...он натянул одеяло на плечи; над сухими холмами пухли 
тучи.  Марс  непостоянен,  как  время.  Пропеченные  солнцем 
холмы прихватывал ночной заморозок, а он думал о богатой 
черной почве — такой черной и блестящей, что она чуть ли 
не шевелилась в горсти, о жирной почве, из которой могли бы 
расти могучие, исполинские стебли фасоли, и спелые струч­
ки роняли бы огромные, невообразимые зерна, сотрясающие 
землю.
Сонный костер подернулся пеплом. воздух дрогнул: вда­
ли прокатилась телега. гром. неожиданный запах влаги. «Се­
годня ночью, — подумал он и вытянул руку проверить, идет 
ли дождь. — Сегодня ночью».
Что­то тронуло его бровь, и он проснулся.
По носу на губу скатилась влага. вторая капля ударила в 
глаз и на миг его затуманила. третья разбилась о щеку.
Дождь.
Прохладный,  ласковый,  легкий,  он  моросил  с  высокого 
неба — волшебный эликсир, пахнущий чарами, звездами, воз­
духом; он нес с собой черную, как перец, пыль, оставляя на 
языке то же ощущение, что выдержанный старый херес.
Дождь.
он сел. одеяло съехало, и по голубой рубашке забегали 
темные пятна; капли становились крупнее и крупнее. Костер 
выглядел так, будто по нему, топча огонь, плясал невидимый 
зверь;  и  вот  остался  только  сердитый  дым.  Пошел  дождь. 
огромный  черный  небосвод  вдруг  раскололся  на  шесть  ас­
пидно­голубых  осколков  и  обрушился  вниз.  он  увидел  де­
сятки миллиардов дождевых кристаллов, они замерли в сво­
ем падении ровно на столько времени, сколько нужно было, 
чтобы их запечатлел электрический фотограф. и снова мрак  
и вода, вода...

360
361
он  промок  до  костей,  но  сидел  и  смеялся,  подняв  лицо, 
и капли стучали по векам. он хлопнул в ладоши, вскочил на 
ноги и прошелся вокруг своего маленького лагеря; был час 
ночи.
Дождь лил непрерывно два часа, потом прекратился. вы­
сыпали чисто вымытые звезды, яркие, как никогда.
Бенджамен Дрисколл достал из пластиковой сумки сухую 
одежду, переоделся, лег и, счастливый, уснул.
* * *
Солнце  медленно  взошло  между  холмами.  лучи  вырвались 
из­за преграды, тихо скользнули по земле и разбудили Дрис­
колла.
он чуть помешкал, прежде чем встать. Целый месяц, долгий 
жаркий месяц он работал, работал и ждал... но сегодня, под­
нявшись, он впервые повернулся в ту сторону, откуда пришел.
утро было зеленое.
насколько хватало глаз, к небу поднимались деревья. не 
одно, не два, не десяток, а все те тысячи, что он посадил, се­
менами  или  саженцами.  и  не  мелочь  какая­нибудь,  нет,  не 
поросль, не хрупкие деревца, а мощные стволы, могучие де­
ревья высотой с дом, зеленые­зеленые, огромные, округлые, 
пышные  деревья  с  отливающей  серебром  листвой,  шелес­
тящие на ветру, длинные ряды деревьев на склонах холмов, 
лимонные деревья и липы, секвойи и мимозы, дубы и вязы, 
осины, вишни, клены, ясени, яблони, апельсиновые деревья, 
эвкалипты — подстегнутые буйным дождем, вскормленные 
чужой волшебной почвой. на его глазах продолжали тянуть­
ся вверх новые, ветви, лопались новые почки.
— невероятно! — воскликнул Бенджамен Дрисколл.
но долина и утро были зеленые.
а воздух!
отовсюду, словно живой поток, словно горная река, стру­
ился  свежий  воздух,  кислород,  источаемый  зелеными  дере­
вьями. Присмотрись и увидишь, как он переливается в небе 
хрустальными  волнами.  Кислород  —  свежий,  чистый,  зеле­
ный, прохладный кислород превратил долину в дельту реки. 
еще мгновение, и в городе распахнутся двери, люди выбегут 
навстречу  чуду,  будут  его  глотать,  вдыхать  полной  грудью, 
щеки порозовеют, носы озябнут, легкие заново оживут, серд­
це забьется чаще, и усталые тела полетят в танце.
Бенджамен  Дрисколл  глубоко­глубоко  вдохнул  влажный 
зеленый воздух и потерял сознание.
Прежде чем он очнулся, навстречу желтому солнцу подня­
лось еще пять тысяч деревьев.

жүктеу/скачать 4,02 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: