Агата Кристи Большая четверка. Смерть лорда Эджвера. Убийство в Месопотамии Большая Четверка Глава 1 Нежданный гость
Глава 3 Мы узнаем кое-что о Ли Чанг Йене
жүктеу/скачать 3,28 Mb.
|
Kristi Bolshaya-chetverka-Smert-lorda-Edzhvera-Ubiystvo-v-Mesopotamii.lAYOPA.565149
| Глава 3
Мы узнаем кое-что о Ли Чанг Йене Еще день или два после появления у нас фальшивого служителя психиатрической больницы я надеялся, что он может вернуться, и отказывался хотя бы на минуту выйти из квартиры. Насколько я понимал, у него не было причин заподозрить, что мы раскрыли его маскировку. Он мог, думал я, вернуться, чтобы попытаться похитить тело, но Пуаро лишь смеялся над моими доводами. – Друг мой, – говорил он, – если вам хочется, вы можете ожидать – в надежде насыпать соли на хвост нашей маленькой птичке, но что до меня, я не стал бы тратить на это время. – Но почему же, Пуаро, – возражал я, – почему бы ему не рискнуть и не вернуться? Если он вернулся один раз – то, в общем, понятно зачем. Он намеревался уничтожить какие-то улики против себя – но ему не удалось ничего сделать, мы уже вернулись! Пуаро чисто по-галльски пожал плечами. – Вы не хотите взглянуть на дело глазами Номера Четвертого, Гастингс, – сказал он. – Вы говорите об уликах, но разве у нас есть какие-то свидетельства против него? Да, конечно, у нас есть труп, но мы не имеем даже доказательств того, что этот человек убит… Синильная кислота, попавшая в дыхательные пути, не оставляет следов. Далее, мы не найдем никого, кто видел бы человека, входившего в квартиру во время нашего отсутствия, и мы ничего не узнаем о том, где бывал наш покойный друг Майерлинг… Нет, Гастингс, Номер Четвертый не оставил следов, и он это знает. Его визит мы можем назвать разведывательной вылазкой. Возможно, он хотел сам убедиться в том, что Майерлинг мертв, но я думаю, куда более вероятно то, что он пришел взглянуть на Эркюля Пуаро и перекинуться словечком с тем единственным из своих врагов, кого он действительно должен бояться. Рассуждения Пуаро звучали, по обыкновению, самодовольно, однако я воздержался от возражений. – А что насчет дознания? – спросил я. – Полагаю, вы там объясните все и дадите полиции полное описание Номера Четвертого? – И к чему это приведет? Можем ли мы представить дознанию что-то такое, что произвело бы впечатление на коронера и жюри, состоящего из этих ваших твердолобых британцев? Разве есть хоть что-то стоящее в нашем описании Номера Четвертого? Нет, пусть сочтут, что данный случай – «случайная смерть», и, может быть, хотя и не слишком надеюсь на это, наш умный убийца похвалит себя за то, что выиграл у Эркюля Пуаро первый раунд. Пуаро был прав, как всегда. Мы больше не видели служителя сумасшедшего дома, а дознание, где показания давал я и куда Пуаро даже не явился, не вызвало интереса у публики. Поскольку Пуаро, предполагая отправиться в Южную Америку, завершил все дела до моего приезда, сейчас он ничего не расследовал; но, хотя он и проводил большую часть времени дома, я мало чего мог от него добиться. Он сидел, погрузившись в кресло, и весьма холодно встречал все мои попытки завести беседу. Но однажды утром, примерно через неделю после убийства, он спросил меня, не сочту ли я за труд сопровождать его во время одного необходимого для него визита. Я был только рад, потому что чувствовал: Пуаро совершает ошибку, пытаясь размышлять над происшедшим в одиночку, – и надеялся кое-что обсудить с ним. Но обнаружил, что он не склонен к разговору. Даже когда я спросил, куда мы отправляемся, он не ответил. Эркюлю Пуаро очень нравилось выглядеть загадочным. Он никогда не делился ни каплей сведений до самого последнего из возможных моментов. В данном случае, лишь когда мы благополучно проехали на автобусе и на двух поездах поочередно и прибыли в один из самых унылых южных лондонских пригородов, он снизошел наконец до объяснений. – Мы, Гастингс, намерены повидать того единственного в Англии человека, который действительно много знает о тайной жизни Китая. – В самом деле? И кто же это? – Человек, о котором вы никогда не слышали, – некий мистер Джон Инглз. Фактически он отставной государственный чиновник с весьма заурядным интеллектом, и его дом битком набит китайскими диковинами, которыми он утомляет своих друзей и родственников. Тем не менее меня заверили знающие люди, что предоставить те сведения, которые мне необходимы, способен лишь этот самый Джон Инглз. Несколько минут спустя мы уже поднимались по ступеням «Лавров», как назвал свою резиденцию мистер Инглз. Лично я не заметил ни одного лаврового куста поблизости и потому решил, что название виллы было придумано в соответствии с обычаем пригородов – называть дома как можно бессмысленнее. Нас встретил слуга-китаец с неподвижным лицом; он проводил нас к своему хозяину. Мистер Инглз оказался человеком плотного сложения, с желтоватой кожей и глубоко сидящими глазами, странно выглядевшими на его лице. Он встал поприветствовать нас, отложив при этом в сторону только что вскрытое письмо, которое держал в руке. На письмо он указал чуть позже, когда мы уже поздоровались. – Садитесь, прошу вас. Хэлси сообщает мне, что вам нужны кое-какие сведения и что я могу оказаться полезным в этом деле. – Это именно так, мсье. Я хочу спросить, знаете ли вы что-нибудь о человеке по имени Ли Чанг Йен? – Это странно… в самом деле, очень странно. Как вы умудрились услыхать о нем? – Так вы его знаете? – Я с ним встречался однажды. И я кое-что о нем знаю – хотя не так много, как хотелось бы. Но меня удивляет, что вообще хоть кто-то в Англии мог слышать о нем. Это в своем роде великий человек – крупный чиновник вроде мандарина, знаете ли, – но дело-то совсем не в этом. Есть серьезные основания предполагать, что именно он тот человек, кто стоит за всем этим. – За чем – «всем»? – Да за всем. Беспорядки по всему миру, волнения рабочих, которые не дают покоя государствам, революции. Нормальные люди, совсем не паникеры, отвечающие за свои слова, говорят, что за всеми этими случаями стоит некая сила и что цель ее – ни больше ни меньше, как разрушение мировой цивилизации. В России, как вы знаете, многие видят явные признаки того, что Ленин и Троцкий – всего лишь марионетки и их поступки (все до единого) диктуются чьим-то мозгом. У меня нет надежных доказательств, которые могли бы вас удовлетворить, но я совершенно уверен в том, что этот мозг принадлежит Ли Чанг Йену. – Ох, оставьте, – возмутился я. – Не слишком ли далеко вы заходите? Как может китаец дотянуться до России? Пуаро раздраженно глянул на меня и нахмурился. – Для вас, Гастингс, – сказал он, – все кажется избыточным, если превышает возможности вашего собственного воображения; что касается меня, я согласен с этим джентльменом. Но прошу вас, мсье, продолжайте! – Чего именно он надеется достичь посредством всех этих событий, я не могу сказать с уверенностью, – снова заговорил мистер Инглз. – Но я предполагаю, что его одолела та же болезнь, которой страдали величайшие умы от Акбара и Александра до Наполеона, – жажда власти и личного верховенства. Вплоть до недавних времен для завоевания были необходимы армии, однако в этом веке беспокойные люди вроде Ли Чанг Йена могут использовать другие средства. У меня есть доказательства, что в его распоряжении имеются неограниченные суммы для подкупа и пропаганды, и есть признаки того, что он завладел некоей научной силой, куда более мощной, чем мог бы вообразить мир. Пуаро слушал мистера Инглза с самым пристальным вниманием. – А в Китае? – спросил он. – На Китай тоже распространяются его интересы? Его собеседник энергично кивнул. – Да, – сказал он. – Хотя у меня нет доказательств, которые признал бы суд, я могу говорить на основании собственных знаний. Я лично знаком с каждым, кто хоть что-то представляет собой в сегодняшнем Китае, и поэтому заявляю вам: те люди, которые постоянно появляются на глазах у публики, значат очень мало или не значат вовсе ничего. Они марионетки, танцующие на веревочках, а руководит ими рука искусного мастера, и это рука Ли Чанг Йена. Он сегодня – главный направляющий мозг Востока. Мы не понимаем Восток… мы никогда его не поймем; но Ли Чанг Йен – его животворящий дух. Это не значит, что он стоит в свете рампы – о нет, ничего подобного; он вообще никогда не покидает свой дворец в Пекине. Но он дергает за ниточки – да, именно так, дергает за ниточки, и что-то происходит вдали от него. – Но неужели никто не пытается сразиться с ним? – спросил Пуаро. Мистер Инглз наклонился вперед, крепко сжав подлокотники кресла. – Четверо пытались за последние четыре года, – медленно проговорил он. – Люди сильные, честные, чрезвычайно умные. У каждого из них была возможность так или иначе нарушить планы китайца. – Он замолчал. – Ну, и?.. – спросил я. – Ну, они все умерли. Один из них написал статью, в которой упомянул имя Ли Чанг Йена в связи с беспорядками в Пекине, и через два дня его зарезали прямо на улице. Его убийцу так и не нашли. С двумя другими произошло нечто подобное. В речах или статьях, или просто в личной беседе каждый из них связал имя Ли Чанг Йена с бунтом или революцией, и в течение недели после столь неблагоразумных поступков они умерли. Одного отравили; второй умер от холеры, причем это был единственный случай, отнюдь не эпидемия. Еще одного якобы просто нашли мертвым в собственной постели. В последнем случае причины смерти вроде бы не были определены, однако врач, осматривавший тело, рассказал мне, что труп был обожжен и сморщен, как если бы сквозь него пропустили электрический заряд огромной силы. – А Ли Чанг Йен? – спросил Пуаро. – Само собой, к нему не вело никаких следов, но ведь должны быть какие-то признаки его связи с этими делами? Мистер Инглз передернул плечами: – Ох, признаки… Ну да, конечно. Мне в конце концов удалось отыскать человека, который согласился кое-что рассказать, – это был блестящий молодой химик, китаец, и он был из людей Ли Чанг Йена. Он пришел однажды ко мне, этот химик, и я увидел, что он находится на грани нервного срыва. Он намекнул мне на некие эксперименты, в которых он участвует и которые проводятся во дворце Ли Чанг Йена под руководством самого мандарина, – эксперименты на китайских кули, и в ходе этих экспериментов проявляется потрясающее равнодушие к жизни и страданиям людей. Нервы химика были до предела натянуты, он пребывал в состоянии хронического ужаса. Я уложил его в постель в комнате на верхнем этаже собственного дома, намереваясь расспросить как следует на другой день… и это, конечно, было глупостью с моей стороны. – Но как они его достали? – резко спросил Пуаро. – Этого я никогда не узнаю. Я проснулся в ту ночь и обнаружил, что дом охвачен огнем, и мне просто повезло, что я не погиб. Следствие установило, что огонь невиданной силы внезапно вспыхнул на верхнем этаже, и останки моего молодого химика превратились в пепел. По той горячности, с которой говорил мистер Инглз, я без труда догадался, что он оседлал любимого конька, и он тоже это осознал, потому что виновато рассмеялся. – Но, конечно же, – сказал он, – у меня нет никаких доказательств, и вы, как и все прочие, можете просто сказать, что я слегка свихнулся. – Напротив, – тихо возразил Пуаро, – мы имеем все причины верить вашей истории. Мы немало заинтересованы в сведениях о Ли Чанг Йене. – Очень странно, что вы знаете о нем. Я и вообразить не мог, что хотя бы одна душа в Англии о нем слышала. Мне бы очень хотелось узнать, как вы столкнулись с этим именем… если это не слишком нескромно с моей стороны. – Ничуть, мсье. Некий человек пришел ко мне домой. Он пребывал в состоянии шока, но сумел сказать достаточно, чтобы заинтересовать нас Ли Чанг Йеном. Он описал четверых людей – Большую Четверку – как организацию, о какой до сих пор никто не мог бы и помыслить. Номер Первый – это Ли Чанг Йен, Номер Второй – некий неведомый американец, Номер Третий – в равной мере неведомая француженка, Номер Четвертый может быть назван палачом организации – это Истребитель. Мой осведомитель умер. Скажите, мсье, вам вообще знакомо это выражение – Большая Четверка? – Не в связи с Ли Чанг Йеном. Нет, не могу сказать так. Но я слышал это или читал… и совсем недавно… в каком-то неожиданном контексте. А, вот что… Он встал и подошел к лаковому инкрустированному шкафчику для бумаг – то был самый изумительный экземпляр, какой мне когда-либо приходилось видеть. Вернулся он с письмом в руке. – Вот оно. Его прислал один старый моряк, с которым я однажды столкнулся в Шанхае. Старый нечестивец, закосневший в грехе… но, должен сказать, во хмелю он очень сентиментален. Я вообще-то принял это за пьяный бред… Он прочел вслух: – «Уважаемый сэр, Вы, возможно, и не помните меня, но Вы однажды помогли мне в Шанхае. Помогите мне еще раз! Мне необходимы деньги, чтобы покинуть эту страну. Я надеюсь, что хорошо спрятался здесь, но однажды они могут найти меня. Большая Четверка, я хочу сказать. Это вопрос жизни и смерти. У меня денег много, но я не осмеливаюсь взять их, поскольку боюсь навести их на свой след. Пришлите мне пару сотен в письме. Я верну их, не сомневайтесь, клянусь в этом. Ваш слуга, сэр, Отправлено из бунгало Грантл, Хоппатон, Дартмур, – сказал мистер Инглз. – Боюсь, я воспринял это как примитивную попытку облегчить мой кошелек на пару сотен, только и всего. Если вам это может пригодиться… – Он протянул письмо Пуаро. – Je vous remercie6, мсье, – ответил Пуаро. – Я немедленно отправляюсь в Хоппатон. – Бог мой, как это интересно! А если я поеду с вами? Вы ничего не имеете против? – Я буду очень рад вашему обществу, но мы должны выехать сейчас же. Иначе мы просто не доберемся в Дартмур до сумерек. Джон Инглз задержал нас не больше чем на две минуты, и вскоре мы уже сидели в поезде, отправлявшемся с вокзала в Паддингтоне на запад Англии. Хоппатон оказался маленькой деревушкой, приютившейся на самом краю вересковых пустошей. До него пришлось ехать на автомобиле – девять миль от Мортонхэмстеда. Было уже около восьми вечера, когда мы добрались туда; однако на дворе стоял июль, и света еще вполне хватало. Мы въехали на узкую улочку деревни и остановились, чтобы расспросить о дороге какого-то старого крестьянина. – «Гранитное бунгало», – задумчиво произнес старик, – то есть это вы ищете «Гранитное бунгало», так я понял? Мы заверили его, что он все понял правильно и нам нужен именно этот дом. Старый абориген показал на маленький серый коттедж в конце улицы. – Вон оно, это бунгало. Вы хотите повидать инспектора? – Какого инспектора? – резко спросил Пуаро. – Что вы имеете в виду? – Вы что же, и не слыхали об убийстве, что ли? Жуткое дело, говорят. Лужи крови, так мне рассказывали. – Mon Dieu! – пробормотал Пуаро. – Этот ваш инспектор… я должен немедленно его увидеть! Пять минут спустя мы уже представлялись инспектору Мидоузу. Инспектор поначалу держался напряженно, однако волшебное имя инспектора Джеппа из Скотленд-Ярда произвело свое впечатление, и Мидоуз оттаял. – Да, сэр, его убили сегодня утром. Ужасное дело! Они позвонили в Мортон, и я тут же приехал. Начать с того, что все выглядит уж очень загадочно. Старый человек – ему уже было около семидесяти, знаете ли… и любитель приложиться к бутылке, как я слышал… Он лежал на полу в гостиной. На голове у него была шишка, а горло перерезано от уха до уха. На полу море крови, как вы понимаете. Бетси Андрес, это женщина, которая ему готовила, сказала, что у ее хозяина было несколько маленьких китайских фигурок из нефрита, он ей объяснял, что они очень дорогие, – так вот, они исчезли. Так что все это выглядит как ограбление; но тут есть множество несоответствий и трудностей. У этого старика в доме жили два человека: эта самая Бетси Андрес, она из Хоппатона, и кто-то вроде лакея, Роберт Грант. Грант как раз ушел на ферму за молоком, он это делает каждый день, а Бетси вышла немножко поболтать с соседкой. Она отсутствовала всего около двадцати минут – между десятью и половиной одиннадцатого, – и преступление должно быть совершено именно в это время. Грант вернулся домой первым. Он вошел через заднюю дверь, та была открыта – в этих краях вообще никто не запирает двери… ну, во всяком случае днем, – и прошел в свою комнату, чтобы почитать газету и покурить. Ему и в голову не пришло, что могло случиться нечто необычное – так он утверждает. Потом пришла Бетси, заглянула в гостиную, увидела хозяина и завопила так, что могла бы и мертвого разбудить. Вот и все. Кто-то вошел в дом, пока эти двое отсутствовали, и прикончил старого беднягу. Но что меня сразу поразило, так это то, что убийца должен быть невероятно хладнокровен и знать местность. Ему ведь нужно было пройти по деревенской улице или как-то подобраться к дому через сады. Вокруг «Гранитного бунгало» сплошь стоят дома, вы же видите. Как же получилось, что никто не заметил постороннего? Инспектор демонстративно умолк. – Ага, я улавливаю вашу мысль, – сказал Пуаро. – И что дальше? – Ну, сэр, я сказал себе: подозрительно, это очень подозрительно. И начал рассуждать. Возьмем хоть эти нефритовые фигурки. Мог ли обычный грабитель вообще догадаться, что они дорого стоят? Да и в целом это же чистое безумие – совершать такое среди бела дня. Ну а представьте, старик позвал бы на помощь? – Я думаю, инспектор, – сказал мистер Инглз, – удар по голове был нанесен погибшему до того, как он умер? – Совершенно верно, сэр. Сначала его оглушили, то есть убийца оглушил, а уж потом перерезал ему горло. Это совершенно очевидно. Но как, черт побери, этот тип пришел и ушел? В таких маленьких деревушках чужаков замечают мгновенно. Это первым делом пришло мне в голову – никого постороннего тут не было! Уж это я проверил как следует. Накануне ночью шел дождь, и следы ног, ведущие в кухню и из нее, видны совершенно отчетливо. В гостиной нашлось только два типа следов (Бетси Андрес остановилась на пороге) – мистера Уэлли, который ходил в ковровых тапочках, и еще одного человека. Этот другой человек наступил на кровавое пятно, и я проследил за его кровавыми отпечатками… О, простите, сэр! – Ничего, ничего, – откликнулся заметно побледневший мистер Инглз с кривой улыбкой. – Повторение прилагательных вполне допустимо в таком случае. – Эти следы вели в кухню – но не выходили из нее. Это пункт первый. Далее. На дверном косяке комнаты Роберта Гранта было едва заметное пятно – пятно крови. Это пункт второй. Третий пункт появился, когда я взял ботинки Гранта – он их снял – и приложил к следам. Полное совпадение. Так что это – дело домашнее. Я сообщил Гранту о его правах и взял его под арест. И как вы думаете, что я нашел в его бумажнике? Крошечные нефритовые фигурки и справку о досрочном освобождении. Роберт Грант оказался Абрахамом Биггзом, пять лет назад осужденным за ограбление дома. Инспектор с торжествующим видом оглядел всех. – Ну, что вы на это скажете, джентльмены? – Думаю, – сказал Пуаро, – что все это выглядит довольно простым случаем… вообще-то просто удивительно простым. Этот Биггс, или Грант… он, должно быть, ужасно глуп и необразован, а? – Да, он именно таков – грубый, примитивный парень. Никакого представления о том, что могут значить следы ног и отпечатки пальцев. – Он явно не читает детективные романы! Ну что ж, инспектор, поздравляю вас. Мы можем взглянуть на место преступления, а? – Я вас туда сам провожу, сейчас же. Мне бы хотелось, чтобы вы увидели те следы ног. – Да, мне бы тоже хотелось на них посмотреть. Да-да, это очень интересно, очень остроумно… Мы все вместе направились к дому. Мистер Инглз с инспектором возглавляли шествие, а я чуть придержал Пуаро, чтобы поговорить с ним вне досягаемости ушей инспектора. – Что вы думаете на самом деле, Пуаро? Здесь есть что-то, чего не видно с первого взгляда? – Это отличный вопрос, друг мой. Уэлли в своем письме совершенно недвусмысленно сообщил, что Большая Четверка идет по его следу, а мы, вы и я, знаем, что Большая Четверка – это не бука, которой пугают детишек. Вроде бы все обстоятельства говорят за то, что этот человек, Грант, действительно совершил преступление. Но зачем он это сделал? Неужели ради маленьких нефритовых фигурок? Или же он – агент Большой Четверки? На мой взгляд, последнее предположение выглядит более обоснованно. Как бы ни были дороги статуэтки, человек такого типа едва ли может это понимать по-настоящему – и в любом случае он не станет из-за них совершать убийство (хотя эта мысль ошеломила бы инспектора). Нет, такой человек просто украл бы фигурки, вместо того чтобы так жестоко и бессмысленно убивать хозяина. Да-да… Боюсь, наш девонширский друг не использует свои маленькие серые клеточки. Он измерил отпечатки ботинок, но не потрудился привести все свои идеи в надлежащий порядок, используя правильный метод. жүктеу/скачать 3,28 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|