Алхимик pdfdrive com

Пауло Пауло
ПРЕДИСЛОВИЕ
ПРОЛОГ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЭПИЛОГ

Пауло Пауло
Алхимик

ПРЕДИСЛОВИЕ
Считаю своим долгом предуведомить читателя о том, что «Алхимик»
— книга символическая, чем и отличается от «Дневника Мага», где нет ни
слова вымысла.
Одиннадцать лет жизни я отдал изучению алхимии. Уже одна
возможность превращать металл в золото или открыть Эликсир Бессмертия
слишком соблазнительна для всякого, кто делает первые шаги в магии.
Признаюсь, что Эликсир произвел на меня впечатление более сильное, ибо
до тех пор, пока я не осознал и не прочувствовал существования Бога,
мысль о том, что когда-нибудь все кончится навсегда, казалась мне
непереносимой. Так что, узнав о возможности создать некую жидкость,
способную на многие-многие годы продлить наше земное бытие, я решил
всецело посвятить себя изготовлению этого эликсира.
Это было в начале семидесятых, в эпоху великих социальных
преобразований, когда еще не существовало серьезных работ по алхимии.
Я, подобно одному из героев этой книги, тратил скудные свои средства на
приобретение иностранных книг, а время — на изучение их сложного
символического языка. В Рио-де-Жанейро мне удалось разыскать двоих-
троих ученых, всерьез занимавшихся Великим Творением, но они
отказались со мной встретиться. Познакомился я и с множеством тех, кто
именовал себя алхимиками, владел лабораториями и за баснословные
деньги сулил открыть мне тайны своего искусства; сейчас я понимаю, что
они ничего не смыслили в том, чему собирались учить.
Мое усердие и рвение не давали абсолютно никаких результатов. Мне
не удавалось ничего из того, о чем на своем замысловатом языке твердили
учебники алхимии, заполненные бесчисленными символами: драконами,
солнцами, львами, лунами. И мне постоянно казалось, что я двигаюсь не в
том направлении, ибо символический язык открывает широчайший
простор для неправильных толкований. В 1973 году, в отчаянии от того,
что не продвинулся в своих штудиях ни на пядь, я совершил акт
величайшей безответственности. В ту пору Управление образования штата
Мату-Гроссу пригласило меня вести занятия по театральному искусству, и
я использовал своих студентов для постановки «лабораторных» спектаклей
на тему Изумрудной Скрижали. Даром мне это не прошло, и подобные
эксперименты вкупе с иными моими попытками утвердиться на зыбкой
почве Магии привели к тому, что уже через год я мог на собственной

шкуре убедиться в правдивости поговорки «Как веревочке ни виться, а
конец будет».
Следующие шесть лет моей жизни я относился ко всему, что имело
отношение к мистике, с изрядным скептицизмом. В этом духовном
изгнании я сделал для себя несколько важных выводов: мы принимаем ту
или иную истину лишь после того, как сначала всей душой отвергнем ее;
не надо бежать от собственной судьбы — все равно не уйдешь; Господь
взыскивает строго, но милость Его безгранична.
В 1981 году я встретился с Учителем, которому суждено было вернуть
меня на прежнюю стезю. Покуда он наставлял меня, я снова, на
собственный страх и риск принялся изучать алхимию. Однажды вечером,
после изнурительного сеанса телепатии, я спросил, почему алхимики
выражаются так сложно и так расплывчато.
— Существует три типа алхимиков, — ответил он. — Одни тяготеют к
неопределенности, потому что сами не знают своего предмета. Другие
знают его, но знают также и то, что язык алхимии направлен к сердцу, а не
к рассудку.
— А третьи? — спросил я.
— Третьи — это те, кто и не слышал об алхимии, но сумели всей
жизнью своей открыть Философский Камень.
И после этого мой Учитель, относившийся ко второму типу, решил
давать мне уроки алхимии. Вскоре я понял, что ее символический язык,
столько раз сбивавший меня с толку и так раздражавший меня, — это
единственный путь достичь Души Мира, или того, что Юнг называл
«коллективным бессознательным». Я открыл Свою Стезю и Знаки Бога —
истины, которые мой интеллект прежде отказывался принимать из-за их
простоты. Я узнал, что задача достичь Великого Творения стоит не перед
немногими избранными, а перед всеми, кто населяет Землю. Не всегда,
разумеется. Великое Творение является нам в форме яйца и флакона с
жидкостью, но каждый из нас способен — в этом нет и тени сомнения —
погрузиться в Душу Мира.
И потому «Алхимик» — тоже книга символическая, и на страницах ее
я не только излагаю все, что усвоил по этому вопросу, но и пытаюсь
воздать должное тем великим писателям, которые смогли овладеть
Всемирным Языком: Хемингуэю, Блейку, Борхесу (он тоже использовал в
одном из своих рассказов эпизод из истории Персии), Мальбу Тагану.
А завершая свое чересчур пространное предисловие и желая пояснить,
кого относил мой Мастер к алхимикам третьего типа, приведу историю,
которую он же поведал мне как-то в лаборатории.

Однажды Пречистая Дева, держа на руках младенца Христа, решила
спуститься на землю и посетить некую монашескую обитель. Исполненные
гордости монахи выстроились в ряд: каждый по очереди выходил к
Богоматери и показывал в ее честь свое искусство: один читал стихи
собственного сочинения, другой демонстрировал глубокие познания
Библии, третий перечислил имена всех святых. И так братия в меру сил
своих и дарований чествовала Деву и младенца Иисуса.
А последним оказался смиренный и убогий монашек, который не мог
даже затвердить наизусть текстов Священного Писания. Родители его были
люди необразованные, выступали в цирке, и сына они научили только
жонглировать шариками и прочим фокусам.
Когда дошел черед до него, монахи хотели прекратить церемонию,
ибо бедный жонглер ничего не мог сказать Пречистой Деве, а вот
опозорить обитель — вполне. Но он всей душой чувствовал настоятельную
необходимость передать Деве и Младенцу какую-то частицу себя.
И вот, смущаясь под укоризненными взглядами братии, он достал из
кармана несколько апельсинов и принялся подбрасывать их и ловить, то
есть делать то единственное, что умел, — жонглировать.
И только в эту минуту на устах Христа появилась улыбка, и он
захлопал в ладоши. И только бедному жонглеру протянула Пречистая Дева
своего сына, доверив подержать его на руках.
Посвящается Ж.
Алхимику, который познал
тайну Великого Творения.
*
В продолжение пути их пришел Он в одно селение; здесь женщина,
именем Марфа, приняла Его в дом свой; у нее была сестра, именем Мария,
которая села у ног Иисуса и слушала слово Его.
Марфа же заботилась о большом угощении и, подойдя, сказала:
Господи! или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить?
скажи ей, чтобы помогла мне.
Иисус же сказал ей в ответ: Марфа! Марфа! ты заботишься и
суетишься о многом, а одно только нужно; Мария же избрала благую