Ассамблея народа казахстана и ее роль в консолидации казахстанского общества

276
МУЛЬТИКУЛЬТУРАЛИЗМ И МАСС МЕДИА
Ишанова А.К.
д.ф.н., профессор ЕНУ им.Л.Гумилева, г. Астана
Современный  мир  раздираем  межнациональными  конфликтами  и  войнами, в
освещении которых масс медиа принимают самое непосредственное участие.
Концепция мультикультурализма в настоящее время переживает спад.
Исламская  тема  в  современных  масс  медиа  набирает  обороты. Как  это  все  влияет  на
процессы  современного  медийного  пространства? Уилсон  и  Гутиэррес  еще  до  появления
концепции  мультикультурализма  выделили  основные  стадии  взаимодействия  СМИ  и
культурных  моделей  национального: исключение, угроза, конфронтация, стереотипные
клише [1]. Ни одна из этих моделей не стала приоритетной для современных масс медиа, но
более  четких, новых и  действенных принципов, соответствующих  современной реальности
не  прослеживается, свидетельствуя  о  явной  кризисности  положения  дел  в  масс  медиа.
Особенно  ясно  это  становится  во  время  вспышек  внезапных  терактов, возникновения
локальных  конфликтов  и  войн,  когда  масс  медиа  могут  только  информировать,  не
углубляясь  в  социальный, психологический  пласт  интерпретации  событий. Если  СМИ
Запада  и  Востока  стараются давать комментарии, исходя из своих социально-политических
интересов, то  казахстанские  телеканалы и  печатные  издания предпочитают  ограничиваться
элементарной  информацией, которая  чаще  всего  имеет  источником  западные  мировые
информагентства.
Сегодня  отошла  на  второй  план    и  теория  «плавильного  котла»,  связанная  с
одноименной  пьесой  еврейско-британского  драматурга  Израэля  Зангвиля, изобразившего
Америку  гигантским  плавильным  котлом, в  котором  рождается  новый  тип  сверхчеловека,
соединившего в себе все национальности.
Мультикультурализм  привлек  к  себе  внимание  благодаря  принципам  разнообразия  и
различия, однако со временем становится ясно, что эта концепция не может стать панацеей в
решении  национальных  конфликтов. В 2011 году  многие  руководители  европейских  стран
открыто заявили о неэффективности концепции мультикультурализма.
Особенно  полемичным  и  кризисным  представляется  мультикультурализм  в  условиях
обострившихся социальных конфликтов, к примеру, между Россией и Украиной. Российские
СМИ  сегодня  не  могут  открыто  говорить  о  своей  толерантности. Как  отмечает  И.
Дзялошинский  о  России  предшествующих  лет: «…в  современном  российском  обществе, в
котором  еще  не  сложилась  устойчивая  система  демократических  ценностей, идея
толерантности  не  стала  общепринятой» [2]. Значит, толерантность  напрямую  связана  с
завоеваниями  демократии, но  современный  Запад, давно  развивающий  демократические
устои общества, также сегодня
Современные СМИ многих постсоветских стран можно упрекнуть в слабом стремлении
пропагандировать  терпимость, единство, толерантность. Возможно, исключением  могут
быть  масс  медиа  Казахстана, но  в  основном  благодаря  отсутствию  межнациональных
конфликтов, а  не  потому, что  СМИ  ведет  в  этом  направлении  последовательную  и
продуманную работу.
Общим местом для вех мировых СМИ могут быть упреки в чрезмерном внимании масс
медиа  к  сценам  насилия  и  жестокости. Отдельные  исследователи  считают, что  и
традиционные, и  новые  медиа  могут  посредством  фреймирования  даже  живописать
жестокость, что  может  постепенно  способствовать  выработке  у  зрителей  и  читателей
устойчивые зоны равнодушия и привыкания к межнациональным конфликтам и войнам.
В  общемировом  масштабе  чрезвычайно  актуальна  проблема «транснациональной
медиаграмотности» журналистов. По  мере  того, как  все  больше  трансформируется  и
усложняется мировая медийная система, все более актуальной становится задача овладения
комплексом знаний, которые способствовали бы предотвращению информационных войн и

277
межнациональных распрей. Если раньше многие страны отличались мононациональностью,
то  отличительной  особенностью  многих, к  примеру, европейских  стран, отказавшихся  от
колониальной  политики, сегодня  является  многонациональность. Жители  бывших  колоний
европейских  государств  массово  переезжают  во  Францию, Италию, Германию  и  другие
страны  в  поисках  лучшей  жизни. Это  приводит  к  значительному  усложнению  социально-
национального  пласта  жизни, находя  отражение  в  новых  произведениях  литературы, кино,
публикациях масс медиа.
Мишель  Уэльбек – один  из  самых  культовых, скандальных  и  популярных  писателей
современной Европы. Его последний роман «Покорность» вышел в печально известный день
расстрела  журналистов  французского  сатирического  еженедельника «Мишель  Эбдо».
Накануне в еженедельнике было опубликовано интервью писателя, главной темой которого
стал новый роман.
"Soumission" – название  нового  бестселлера  можно  переводить  не  только  как
«Покорность», но  и  как «Капитуляция». Мишель  Уэльбек  главным  объектом
обвинения  сделал  европейскую  интеллигенцию, слишком  пассивно  и  равнодушно, с
точки зрения автора, воспринимающую рельность
Перед  этим  во  время  российской  презентации  предшествующего  романа  Мишель
Уэльбек журналистам заявил о своем равнодушии к исламской теме. Он говорил о том, что
он  исчерпывает  интерес  к  той  или  иной  теме, закончив  очередной  роман. Однако  выход
нового  романа  опровергает  это  высказывание  прозаика. Как  оказалось, исламская  тема  не
просто оставлена им, она стала ключевой в новом произведении.
Мишель Уэльбек известен своими антиисламскими выпадами как в творчестве, так и в
масс  медиа. Можно  заметить  сложные  истоки  внутренне -противоречивого  отношения
писателя  к  исламу. Мишель  Уэльбек  живет  в  стране, заметную  часть  которой  сегодня
составляют  иммигранты. Мать  писателя  является  ортодоксальной  последовательницей
ислама. Еще  ребенком  М. Уэльбек  пережил  развод  родителей, расставание  с  матерью,
отношения с которой сегодня приобрели еще большую остроту.
83-летняя  Люси  Секкальди (Lucie Ceccaldi), мать  популярного  французского  писателя
Мишеля Уэльбека (Michel Houellebecq), обрушилась с яростной критикой на своего сына в
автобиографической книге "L'Innocente" ("Невиновная"), которая  опубликована во Франции.
В  интервью  французскому  литературному  журналу Lire, на  который  ссылается  лондонская
газета The Times, Секкальди прямо обвинила Уэльбека в клевете, которую тот распространял
о ней как в своих книгах, так и в прессе. После выхода в 1998 году романа "Les Particules
elementaires" ("Элементарные частицы" в русском переводе), в котором фигурирует "блудная
мать" главных героев Брюно и Мишеля по имени Жанин Секкальди, чья биография схожа с
историей матери писателя, Уэльбек неоднократно заявлял, что его мать была "шлюхой" и что
она  умерла. В  своей  книге  Люси  Секкальди  намерена  опровергнуть  оба  утверждения  сына
[3].
Мадам  Секкальди, в  прошлом  активистка  французской  компартии, ныне  живущая  на
тропическом острове Реюньон в Индийском океане, в интервью Lire пообещала выбить сыну
все зубы, если он еще хоть раз упомянет ее имя в своих книгах.
Ключевым  событийным центром  нового  романа  Мишеля  Уэльбека  является  избрание
во  Франции  в 2022 году  Мохаммеда  бен  Аббеса, лидера  движения "Мусульманское
братство". Президент-мусульманин  вводит  шариат, разрешает  многоженство, решает
проблему  безработицы  в  основном  как  следствие  того, что  женщины  становятся
домохозяйками, освобождаются рабочие места. Все это сопровождается эммиграция евреев,
исламизацией системы просвещения.
Вокруг  романа  разгорелась  ожесточенная  полемика. Еще  предшествующие
произведения  давали  основания  для  обвинений  писателя  в  исламофобии, в  разжигании
межнациональной розни.

278
Ультра-правые  националисты  Германии, Франции  и  сегодня  нередко  организуют
шествия, забастовки, свидетельствующие о сложностях разрешения проблем национального
сосуществования современного человечества.
Масс  медиа  опосредованно  и  непосредственно  влияют  на  эти  процессы, сами  также
испытывая  сложные  трансформации  преобразований  в  плане  тематике  и  форм  подачи
материала.
Напомним, что  в  одном  из  интервью  в 2001 году  Уэльбек  назвал  ислам "глупейшей
религией" и  подчеркнул, что "она  была  опасна  с  самого  начала". "Когда  читаешь  Коран -
впадаешь  в  депрессию, - заметил  он. - Библия, по  крайней  мере, прекрасно  написана, у
евреев был чертовский литературный талант" [3].
После этого четыре мусульманские организации, среди которых Французская лига прав
человека, подали  на  Уэльбека  в  суд, обвинив  его  в  разжигании  расовой  ненависти  и  в
"исламофобии". Появившись  в  суде  Уэльбек  заявил, что  испытывает  к  исламу  совсем  не
ненависть, но  презрение. "Я  никогда  не  демонстрировал  ни  малейшего  презрения  по
отношению  к  мусульманам,  но  испытываю  ровно  такое  же  презрение  к  исламу,  которое
всегда испытывал", - сказал он.
Уэльбек  пояснил, что  выступает  не  только  против  ислама, но  и  против  всех  религий,
утверждающих, что  есть  лишь  один  Бог, и  считает  критику  религии  своим  писательским
правом.
Решение  суда, полностью  снявшего  с  Уэльбека  все  обвинения, уже  было  названо
важной победой в борьбе свободы слова и религиозного консерватизма.
Нетрудно  заметить,  что  в  случае  с  трагедией,  развернувшейся  в  редакции  «Шарли
Эбдо», почти  все  мировые  масс  медиа cделали  акцент  на  парадоксальном
противопоставлении понятий «свобода слова» и свобода вероисповедания.
Если позиция и поведение Мишеля Уэльбека  могут быть поняты с разных позиций, в
том  числе  и  с  точки  зрения  пиар-функций  эпотажа  и  скандала,  всегда  способствующих
успеху  новых  произведений, то  позиция  отдельных  СМИ, к  примеру, сатирического
еженедельника «Шарли  Эбдо» выходит  за  всякие  рамки  основных  журналистских
принципов деятельности.
В  отличие  от  масс  медиа, отдельные  казахстанские  режиссеры  и  писатели  пытаются
художественно  углубленно  интерпретировать  тему  многонациональной  толерантности  как
основу современной казахстанской реальности. Это удалось сделать молодому режиссеру и
сценаристу  Ерболу  Жумагулу  в  фильме «Книга». Фильм  был  отобран  для  участия  в
престижном кинофестивале в Пусане (Южная Корея). Духовные искания, сплин,  кризисная
саморефлексия  главного  героя – типичного  представителя  общества  потребления  находят
свою  кульминацию  в  открытии  Ислама, веры. Достоверным  фоном  духовных  исканий
Онгара  является  его  многонациональное  окружение – друг-фотограф  еврей, возлюбленная
русская Зина и другие персонажи фильма.
Итак, можно  заключить, что  в  современном  информационном  обществе  почти  все
политические  конфликты  замешаны  на  нарочитом  обострении  и  противопоставлении
национально-религиозных констант и идеалов бытия.
Масс  медиа  не  спешат  дать  углубленный  анализ  все  более  обостряющегося
противостояния, тем самым усугубляя положение дел. Одной из важных позиций масс медиа
должна быть абсолютная объективность оценки событий. Раздувание костра национальной и
религиозной нетерпимости не должны отождествляться с принципами свободы слова. Масс
медиа  должны  вслед  за  кинематографом  и  литературой  найти  новые  культурно-
информационные коды интерпретации проблем современного мира.

279
Список использованной литературы:
1. Тлостанова М.  Западные СМИ и мифология толерантности // Новое литературное обозрение,
2005.
2. Дзялошинский  И.М., Дзялошинская  М.И.Российские  СМИ: Как  создается  образ  врага.
Статьи разных лет. М.: Московское бюро по правам человека, "Academia", 2007
3. Уэльбек  М. Кто  виноват  в  исламизации  Европы? // http://genosse.su/684-mishel-uelbek-kto-
vinovat-v-islamizacii-evropy.html
4. Мультикультурализм  и  трансформация  постсоветских  обществ / Под  ред. В.С. Малахова  и
В.А. Тишкова. М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 2002. С. 103–115.
ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗАЦИИ ПОЛИТИКИ
МУЛЬТИКУЛЬТУРАЛИЗМА ВО ФРАНЦИИ
Койшибаев М.М.
ЕНУ им. Л.Н. Гумилева, магистр, г. Астана
Одной из основных проблем в сегодняшней Франции является массовая иммиграция из
Северной  Африки  и  других  регионов  с  более  низким  уровнем  экономического  развития.
Иммигранты – носители иных обычаев, верований, которые с трудом вписываются в реалии
страны, что провоцирует межэтнические и межрелигиозные конфликты.
Сегодня проблемой оказался не столько масштаб иммиграции, сколько нежелание или
неспособность  к  ассимиляции  последней  волны  афро-арабской  иммиграции, новых
поколений выходцев из бывших колоний, прежде всего из «мусульманских» регионов.
Стало понятно, что  Франция  переоценила свои способности принять  и  интегрировать
афро-арабское  население. «Трудовая  иммиграция» положительно  повлияла  на  рост
экономики  Франции  в 1950-1970-е  годы, рассматривалась  как  временная  и  предполагала
возвращение  иммигрантов  на  родину. Однако  с  разрешением  на  воссоединение  семей,
строительством  социального  жилья, трудовая  иммиграция  уступила  место  семейной  и
нелегальной  иммиграции, переросла  в  постоянный, требующих  немалых  государственных
расходов фактор экономики и социальной политики. Она обрела политическую и культурно-
религиозную  составляющую, зачастую  противоречащую  принципам  французской
идентичности, обостряющую  проблему  общественной  безопасности. Теперь  проблема
усугубилась наличием массовой безработицы. Вопрос занятости и социального обеспечения
иммигрантов  арабского  происхождения  и  членов  их  семей  спровоцировал  массовые
беспорядки в этнических кварталах вокруг Парижа в 2005-2006 годах.
Одним  из  главных  направлений  деятельности  французского  правительства  является
интеграция  иностранных  граждан. Иммигранты  всегда  сохраняют  приверженность  своей
общине или «этнической» культуре. Но политические и культурные традиции французского
общества  всегда  оказывали  огромное  влияние  на  их  участие  в  экономической  и
общественной жизни.
По  мнению  значительной  части  французов, данная  политика  мультикультурализмаво
Франции, как и в остальной Европе, вошла в кризисную стадию [1]. В 2011 году президент
Франции  Николя  Саркози, поставивший  данную  проблему  в  центр  предвыборной
программы, в ответ на вопрос о мультикультурализме во время эфира на канале TF1 заявил о
полном  провале  политики  мультикультурализма  во  Франции: «Да, это  провал. Правда
заключается  в  том, что  во всех наших демократиях слишком  пекутся  об идентичности тех,
кто  прибывает, и  слишком  мало – об  идентичности  принимающей  стороны. Общество, в
котором общины сосуществуют рядом друг с другом, нам не нужно. Если кто-то приезжает
во Францию, то он должен влиться в единое сообщество, являющееся национальным. Если
кто-то  с  этим  не  согласен, пусть  не  приезжает  во  Францию. Наши  соотечественники,
исповедующие  ислам,  должны  иметь возможность  жить  и  практиковать  религию  как  и все

280
другие наши сограждане», принадлежащие другим конфессиям, «но речь должна идти лишь
о французском исламе, а не исламе во Франции» [2].
Кроме  того,  лидер  крайне  правых,  Марин  Ле  Пен,  в  одном  из  своих  выступлений
провела  параллель  между  практикой  массовых  молитв  мусульман  на  улицах  французских
городов, когда им не хватает места в мечети, и нацистской оккупацией [2].
Французская  общественность  давно обеспокоена  ставшей  типичной  практикой  съезда
мусульман из окрестных и удаленных городов в Париже для проведения молитвы прямо на
улицах, многие  расценивают  данные  действия  как  политическую  акцию  и  демонстрацию
силы[3].В  ряде  крупных  европейских  городов  в  последнее  время  прошли  массовые  акции
протеста  против  исламизации  Европы, вызванных  атаками  исламских  террористов  на
редакцию французского еженедельника «Шарли Эбдо».
Точное  количество  иммигрантов  установить  не  просто. Сложности  учета  их  общего
количества  состоят  в  том, что  иностранец, получивший  французское  гражданство,
становится  только  французом  и  нигде  не  будет  зафиксировано, какие  у  него  корни –
африканские, магрибские  или  китайские. Это  связано  с  тем, что  Франция  исповедует
принцип «государства-нации», в  соответствии  с  которым  гражданином  является  индивид,
разделяющий республиканские принципы, а какой он национальности или вероисповедания
остается за кадром или оставалось за кадром до недавнего времени.
В  политике  французского  руководства  за  последние  десятилетия  можно  отметить
определенные меры, касающиеся представителей этнических и религиозных меньшинств, и
прежде  всего, французов  североафриканского  происхождения. Анализ  французской
политической  практики  обозначить  три  направления  проводимых  мер: 1) признание
этнического  и  расового  разнообразия  французов; 2) признание  ислама, являющегося
основным  вероисповеданием  среди  французов  магрибского (а  также  африканского  и
турецкого) происхождения, и  выстраивание  отношений  между  государством  и
представителями  мусульманского  клира; 3) разработка  и  реализация  политики  так
называемой  позитивной  дискриминации  для  нивелирования  низкого  социального  статуса  и
повышения социальной мобильности французов иммигрантского происхождения [4].
Политике  интеграции  иммигрантов  во  французское  общество, проводимой
правительством, мешают следующие проблемы:
Во-первых, недостаточное владение языком и отсутствие правильного представления о
принимающем обществе в иммигрантской среде.
Во-вторых, замкнутость 
иммигрантских 
общин, которые 
создаются 
по
этноконфессиональному  принципу  и  зачастую  дублируют  функции  государства. Они, с
одной  оказывают  всестороннюю  моральную  и  материальную  поддержку  иммигрантам, а  с
другой – препятствуют  их  прямому  взаимодействию  с  принимающим  обществом. Кроме
того, общины  переносят и  консервируют  традиционный  уклад  иммигрантов  с их родины в
страны Европы, что также замедляет их интеграцию во сферах жизни.
В-третьих, усиление  радикальных  религиозных  течений  в  Европе, в  частности
салафизм. Эта проблема является одной из наиболее актуальных, так как она тесно связана
не только с внутренней ситуацией во Франции и Европе, но и с внешней конъюктурой[5].
Основной  проблемой  французской  интеграционной  модели  остается  то, что
колониальные  традиции  и  весь  исторический  путь  страны  не  позволяют  рассчитывать  на
равноправное отношение с иммигрантами, которые в большинстве являются с выходцами из
бывших  французских  территорий.  Это  связано  как  со  стереотипами  мышления,  так  и  с
объективным  страхом  того, что  через  три-четыре  поколения  инокультурные  иммигранты
будут  составлять  большинство  в  отличие  от  коренного  населения. Это, в  свою  очередь,
может подорвать светские устои государства и разрушить его изнутри.
Франция  испытывает  серьезные  издержки  в  своей  интеграционной  политике,
обострившимися культурно-религиозными противоречиями, социальным конфликтом между
«коренным» населением  Франции  и  потомками  трудовых «послевоенных»мигрантов,

281
нелегальными иммигрантами. Сегодня возникают серьезные сомнения в том, что Франция и
дальше сможет ассимилировать новых иммигрантов из стран третьего мира.
Одной из серьезных проблем  интеграции стало столкновение культур, неспособных в
силу  серьезных  различий  верований  и  нравов «слиться  воедино». Дети  иммигрантов  во
втором  поколении  оказались  отверженными  и  сами  отвергают  ассимиляцию. Если  и
возможна  интеграция  афро-азиатского  населения, то  только  при  условии  сохранения
подчеркнуто светского характера государства, где религия обязана оставаться личной верой,
индивидуальной моралью.
Другим  препятствием  на  пути  интеграции  иммигрантов  во  французское  общество,
идентификация  себя  с  французами  является  несовместимость  семейных  укладов  арабо-
мусульманского  и «коренного» населения. Чем  более  схожи  системы  семьи, тем  успешнее
адаптация, а  следовательно, и  постепенная  идентификация  иммигрантов  с  принимающим
обществом.
Одной  из  главных  в  проблеме  интеграции  является  ее  социальная  составляющая,
углубляющийся  разрыв  между  богатыми  и  бедными  в  западных  обществах, социальная
изолированность и отсутствие перспектив у иммигрантов.
Часто  молодежь  из  среды  иммигрантов  пополняет  протестные, этнические  движения,
отказываясь от идентификации себя с большинством населения  из-за несогласия, что в ней
видят  антисоциальное  явление, преступных  маргиналов. Возникают  параллельные,
«протестные» идентичности. Они развиваются в пригородах, в замкнутых пространствах, где
молодое  поколение  иммигрантов  практически  изолировано, ограничено  своим  кругом  и не
сталкивается с французским обществом, что препятствует их интеграции. Это определенный
городской маргинальный мир – субкультура, которая характеризуется слабой экономической
активностью, социально-культурной  интеграцией  и  сильным  внутренним  дискомфортом.
Молодежь  обращается  к  исламу, который  позволяет  ей  идентифицировать  себя  не  как
жертву, а  в  качестве  достойных, активных  членов  общества. Если  раньше  во  Франции  в
социальном  отношении  можно  было  интегрировать, а  в  культурном  ассимилировать
иммигрантов  через  работу, школу, то  сегодня  ситуация  изменилась. Работа, хорошее
образование  практически  недоступны  для  молодых  иммигрантов, и  этнические  группы
остаются изолированными от общества.
Школа всегда была ключевым механизмом интеграции во Франции. Впервые обучение
языку страны происхождения было введено в государственных школах с 1973 года и совпало
с  безуспешными попытками  государства  вернуть  иммигрантов  на  родину.  В  1980-е  годы  с
приходом  к  власти  социалистов  получила  распространение «мультикультурная  традиция»,
предполагавшая открытость французской культуры, межкультурный диалог в рамках школы
как  модели  будущих  многоэтничных  европейских  обществ. Однако  и  она  оказалась
малоэффективной. Уроки  для  иммигрантов  не  выявили  интереса  у  самих  иммигрантов.
Серьезные  опасения  вызвало  акцентирование  национально-культурной  самобытности  как
истоникамаргинализации  иммигрантов. С  согласия, а  иногда  и  по  инициативе  родителей,
время, отведенное  на  изучение  культуры  и  языка  страны  происхождения (за  исключением
государств, с  которыми  были  заключены  соответствующие  соглашения), стало
использоваться  для  преподавания  основных  мировых  языков. Исследования  показали, что
чем больше школьная программа сконцентрирована на самом учебном процессе и закрыта от
общественного влияния и полемики, тем она эффективнее, в том числе и в отношении детей
из семей иммигрантов [6].

жүктеу/скачать 3,62 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: