Қазақстан республикасы бiлiм және ғылым министрлiгi

№ 1 (86) 2012
119
язык. Ситуация в речи есть обязательный компонент самой речи, придающий ей совершенно особый 
характер» [4, 68]. 
Диалогическое речевое взаимодействие осуществляется в условиях общей для обоих коммуникантов  
речевой ситуации.  Изменение условий речевой ситуации влияет на  ход всего речевого действия. К 
числу  условий,  а,  значит,  частей  речевой  ситуации  можно  отнести  место  диалогического  речевого 
действия  и  вытекающие  отсюда  мотивы  и  цели;  условия,  в  которых  протекает  речевое  действие; 
характер ролей, в которых выступают участники общения;  психологические установки говорящих;  
сам предмет беседы и уровень информированности участников диалога/общения. 
Также  немаловажно  то,  что  под  речевой  ситуацией  некоторые  ученые  понимают  сложный 
комплекс внешних условий общения коммуникантов и внутренних реакций общающихся, находящих 
выражение  в  каком-либо  высказывании.  Ситуация  речи  определяется  такими  «обстоятельствами, 
которые вынуждают человека нечто сказать (или во всяком случае участвовать в речевой деятельности), 
при этом действовать (с помощью речи) в более или менее строгом соответствии с определяющими 
речевую ситуацию признаками» [5, 56].
Часть ученых отмечает лишь то, что «речевая ситуация – это конкретные обстоятельства, в которых 
происходит  речевое  взаимодействие»  [6,  69].    Далее  исследователь  поясняет:  «Любой  речевой  акт 
приобретает смысл и может быть понят только в структуре неречевого контакта. Речевая ситуация 
является  исходным  моментом  любого  речевого  действия  в  том  смысле,  что  побуждает  человека  к 
речевому действию то или иное стечение обстоятельств».  
Исследователь Н.А Депутатова.  Обращает наше внимание на  анализ речевого взаимодействия 
коммуникантов в типизированных ситуациях. Конечно же, компоненты подобных речевых ситуаций 
отличны от компонентов вообще речевой ситуации. Так, это такие  компоненты, как: 1) стабильная 
ситуативная рамка речевого общения; 2) жесткое распределение ситуативных ролей коммуникантов; 
3)  порядок  подчинения  в  отношениях  между  участниками  речевой  ситуации;  4)  присутствие 
безоговорочных социальных конвенций относительно речевого поведения коммуникантов в рамках 
конкретной речевой ситуации [7,  72-74].
С  другой  стороны,  под  речевой  ситуацией,  следуя  А.А.  Чувакину,  мы  подразумеваем, 
речедеятельностную ситуацию общения как «среду говорения и-или понимания», с другой стороны, - 
речевую ситуацию как «среду развития и функционирования продукта-объекта речевой деятельности 
коммуникантов (вообще – речи, а в конкретном случае – речевого произведения)» [8, 21]. 
Автор,  основываясь  на  функционально-структурном  принципе,  уточняет  определение  речевой 
ситуации  как  «те  компоненты  речевой  ситуации  с  языком  как  целого,  которые  необходимы  для 
того,  чтобы  речь  реализовала  коммуникативную  функцию…  Речевая  ситуация  коммуникативно 
необходима» [8, 25].  
Точное  и  лаконичное,  на  наш  взгляд,  определение  компонентов  ситуации  речи  мы  находим  у 
В.Г.Колшанского. Вслед за ученым под компонентами речевой ситуации мы понимаем совокупность 
временных, пространственных и предметных условий общения [9, 120].  
В  качестве  компонентов  речевой  ситуации  названные  условия  содействуют  реализации 
коммуникативной функции, а также сопровождающих ее  прагматических функций, к выполнению 
которых осознанно или неосознанно стремится каждый говорящий/ коммуникант. 
Это  могут  быть  такие  функции,  как  сообщить,  удивить,  насмешить,  привлечь  внимание,  дать 
оценку, объяснить и т.д. Следовательно, ситуативность выступает как наличие условий реализации  
иллокутивной цели говорящего, а также достижения перлокутивного эффекта у адресата речи , т.е. 
воспринимающей стороны. 
В.Г.Гак  выделяет  в  структуре  речевой  ситуации  высказывания  говорящего  и  его  адресата, 
пресуппозиции как фонд общих знаний, намерения-интенции и цели общения как деятельностные 
компоненты  коммуникативной  ситуации,  место,  время,    обстоятельства  действительности  как 
предметные  компоненты  ситуации,  а  отношения  между  коммуникантами,  их  социально-статусные 
характеристики как социально-психологические компоненты речевой ситуации [10, 89].  
И.П.Сусов  говорит  о  структуре  коммуникативной  ситуации  относительно  высказывания  как 
речевого действия: «Я – сообщаю – тебе – в данном месте – в данное время -  посредством данного 
высказывания – о данном предмете – в силу такого-то мотива или причины – с такой-то целью или 
намерением – при наличии таких-то предпосылок или условий – таким-то способом» [11,  9].
В  схемы  речевых  ситуаций  (сценарии,  фреймы)  общения  Т.А.  ван  Дейка  входят    обозначения 
участников  речевого общения, наличествующих объектов, прагматического контекста и отношений 

Л.Н. Гумилев атындағы ЕҰУ Хабаршысы
120
между участниками, состояний, событий, действий, модальности и времени, возможных миров и т .д. 
[12, 96].
Исследователь  речевого  общения  К.А.Долинин    обращает  внимание  на  компоненты 
экстралингвистической ситуации и ее предметно-событийного фона и на этом основании его схема 
коммуникативного  акта  выступает  как  деятельностная  речевая  ситуация,  в  состав  которой  входят 
адресант, адресат, наблюдатель речевого взаимодействия (если есть), сообщение с помощью канала 
связи и кода на предметно-ситуативном фоне. Этот коммуникативный акт совершается посредством 
языка – орудия этой речевой деятельности [13, 103].  
Как  пишет  Н.И.Формановская,  под  речевой  ситуацией  понимается  весь  «сложный  комплекс 
внешних условий речевого общения и внутренних состояний общающихся, представленных в речевом 
произведении,  направляемом  адресату  [5,  41].  Автор  для  устного  контактного  непосредственного 
общения выделяет компоненты  я – ты – актуальная тематика  -  мотив+цель(интенция) – языковые/
речевые  и  невербальные  средства  –  стилистическая  тональность  –  эмоционально-экспрессивное 
и  оценочное  отношение  –  здесь  –  сейчас  –  среди  «своих/чужих»,  в  малой/большой  группе  –  при 
национально-культурной специфике.
Если  есть  реакции  общающихся,  значит,  есть  и  сами  общающиеся.  Следовательно,  пишет 
исследователь,  «весь  этот  сложный  комплекс  ситуативных  признаков  можно  свести  к  следующим 
компонентам: кто – кому – о чем – где – когда – почему – зачем.  ...Чтобы возникла речь, нужен ее 
автор и адресат, тема, место и время речи, ее причина и цель»    Место и время, иногда и тему можно 
отнести к внешним обстоятельствам, а причину и цель общения – к внутренним реакциям говорящих 
коммуникантов. 
Важно  обратить  внимание  на  два  последних  компонента  речевой  ситуации,  такие,  как  «почему 
(причина речедействия)»  и «зачем (цель речедействия)». Их то и называет Н.И. Формановская как    
«внутренние реакции общающихся на внешние обстоятельства, т.е. мотив и цель».  Мотив и цель 
что-либо сказать проецируются как коммуникативное намерение говорящего и находят выражение в 
конкретном речевом взаимодействии.  
Говоря об условиях речевого взаимодействия, исследователь отмечает некоторые детали характера 
компонентов: 
1) Субъект речевой ситуации «всегда ставит себя в центр собственной деятельности, в том числе, 
речевой.  Он  осознает  себя  как  «я»  –  действующее  с  помощью  речи  лицо,  он  противопоставляет 
себе другого участника общения – «ты», выделяет и того, кто не является собеседником, но может 
присутствовать – «он». 
2)    Говорящий  «ориентируется  в  пространстве,  осознавая  свою  позицию,  место  как  «здесь»  и 
отсчитывая от этого все другие «там»: справа, далеко, вверху... и т.д.».  
3)  Адресант  «ориентируется  во  времени,  осознавая  собственную  позицию  как  «сейчас»  и 
отсчитывая от этого все другие «тогда»: вчера, завтра, после этого, перед тем...и т.д.».   
В итоге компонент «я»/ человек  эгоцентричен в языке и в речи, в своей «языковой работе» он 
исходит  от   таких частей ситуации, как  «я – ты – здесь – сейчас».  
Таким образом, речевая ситуация – это главное  условие речи, речь проистекает в определенной 
речевой  ситуации.    Потребность  участников  речевого  общения,  сформированная  объективной  или 
субъективной  речевой  ситуацией,  предшествующей  общению,  является  предметом  деятельности 
всего общения. 
Всякое  речевое  высказывание  возникает  в  связи  с  фактом  реальной  действительности, 
рассмотрение процесса построения этого высказывания начинается с  его соотнесения  с объективной 
действительностью – референциальной средой. Каждый акт речевого взаимодействия производится 
в  рамках  некоторой  ситуации  общения  –  «комплексной  деятельности,  внешней  стороной  которой 
является собственно коммуникация (передача сообщения), а внутренней – социальное взаимодействие 
людей» [14,15].  
Эта некая ситуация общения, или модель ситуации общения, включает ряд факторов, необходимых 
для осуществления речевого взаимодействия. Без наличия хотя бы двух собеседников, осуществляющих 
в речевом взаимодействии свои цели, нельзя представить речевое взаимодействие коммуникантов. 
Собственно  речевое  взаимодействие  подчинено  социальному  взаимодействию  людей,  поэтому 
оно  «непосредственно  определяется  промежуточными  целями,  подчиненными  целям  социального 
взаимодействия, то есть активностью коммуникантов, направленной на регуляцию, координацию их 
совместной деятельности» [14,15].    

№ 1 (86) 2012
121
Поэтому  для  каждого  речевого  высказывания  можно  говорить  о  двух  видах  коммуникативных 
целей, определяющих речевое поведение каждого из собеседников: цели речевого   воздействия  и цели 
передачи сообщения, или коммуникативной цели. По мнению лингвиста, если  в целом рассматривать 
диалог  как последовательное объединение актов речевого взаимодействия, можно говорить еще и об 
определяющей его развитие общей цели социального взаимодействия – цели общения.
В соответствии с изложенным механизмом целенаправленностей, речевые  действия, производимые 
собеседниками, могут быть разложены на составляющие их элементарные действия: 
1. Речевое воздействие, при котором объектом воздействия является собеседник. В этой модели 
«речевое воздействие может трактоваться как стимулирование ответа собеседника, а более частными 
формами речевого воздействия являются: приказ, просьба, предложение, разрешение, приглашение, 
совет и другие»
2.  Коммуникативное  действие,  объектом  которого  является  сообщение.  В  данной  модели 
описываются акты речевого взаимодействия, относящиеся   к речевой деятельности, включаемой в 
деятельность более высокого порядка.
Существуют  акты  речевого  взаимодействия  и  другого  типа,      соответствующие  социальному 
взаимодействию в форме ритуализованного речевого поведения.
 Т.ван Дейк и Кинч, анализируя вопрос  репрезентации текста,   писали о  модели, обозначенной 
в тексте. Именно эта модель собирает и поставляет всю релевантную информацию для адекватного 
понимания текста высказывания.
Аналогичные  репрезентации  текста  понятия  использовались  и  другими  исследователями: 
например,  «дневники  референции»  Кларка  и  Маршалла  (1978),  «референты  дискурса»  Картунена 
(1976), «дискурсивные сущности» Нэш-Веббер (1978а), «сети референции» Хабеля (1982), «теория 
текста-мира»  Петефи  (1980),  «репрезентации  дискурса»  Кампа  (1981),  «ментальные  модели» 
Джонсона-Лэрда (1980). 
По мнению Т.ван Дейк и Кинча,   все эти понятия мотивированы одним и тем же интуитивным 
представлением: чтобы понять текст, мы должны представлять себе, о чем он. Если мы не в состоянии 
представить себе речевую ситуацию, в которой индивидуумы обладают свойствами или отношениями, 
обозначенными в тексте, то не сможем понять и сам текст. Если мы не понимаем отношений между 
локальными и глобальными фактами, о которых говорится в тексте, то мы не понимаем и текста.
Хотя здесь речь идет о понимании текста,   на  наш взгляд,  сказанное является прямым следствием, 
вытекающим из наших представлений о роли использования знания в понимании не только текста, но 
также и  речевого высказывания. Использование знания в понимании текста,  речевого высказывания 
означает способность соотносить текст/ речевое высказывание с некоторой имеющейся структурой 
знания, на основе которой и создается модель ситуации. Зачастую в речи описываются объекты, лица, 
места, факты,  известные  из нашего прошлого опыта. Как далее пишут исследователи, «хранящиеся в 
памяти речевые ситуации входят в состав   структур, образованных по признаку сходства». Поскольку 
они имеют эпизодический характер, то они субъективны и различны у каждого человека.  
В процессе интерпретации такие структуры отыскиваются из опыта прошлого речевого поведения 
и используются в качестве основы для создания новой модели ситуации.  Выдвигалось предположение 
(Carbonell,  1982),  что  рассуждение  по  аналогии  является  мощным  средством  для  преобразования 
имеющихся, но неподходящих моделей в модели, отвечающие требованиям определенной задачи.  То, 
что мы видим в речевой деятельности или представляем, -  это своеобразная модель ситуации. Это 
репрезентация того фрагмента мира, о котором говорится в целом тексте или отдельном высказывании, 
«многое  из  этого  фрагмента  остается  недоговоренным  в  тексте,  главным  образом  потому,  что 
слушатель уже многое знает об этом. С другой стороны, главная «семантическая и прагматическая) 
функция текста состоит в обогащении модели – получении знания» [12].  
Как  видим,  речевая  ситуация  –  это  действительно  сложный,  единый  конгломерат  и  внешних 
обстоятельств,  и  внутренних  психических  реакций,  которые  побуждают  нас  осуществлять  свою 
потребность  обмениваться  текстами  (т.е.  информацией)  в  процессе  трудовой,  общественной, 
личностной  деятельности    [5,46].  Это  зачастую  связано  с  тем,  что  «образ  сознания,  стоящий  за 
значением и овнешненный языковым знаком, в той или иной мере подразумевает отношение тех связей, 
в  которые  включен  объект  номинации»  [15,23].  Во  многих  представленных  примерах  построения 
ситуации  лингвистами  проявляется  сложная  связь  компонентов  социально-коммуникативной 
деятельности, выражающейся в реальных единицах общения. Сложность связи обусловлена тем, что 
сама «языковая система...представляет собой не только то, что есть в языке, но и то, что возможно в 
языке, что проявляется более выпукло в речевой стихии» [16,12].

Л.Н. Гумилев атындағы ЕҰУ Хабаршысы
122
В результате ситуативность  понимается как одно из условий речевого общения, как обязательный 
компонент речи, «придающий ей совершенно особый характер». 
ЛИТЕРАТУРА
1. Бахтин М.М.  Проблема речевых жанров // Эстетика словесного творчества.  – М.: Искусство, 1986. – С. 
249. 
2. Ахутина Т.В. Теория речевого общения в трудах М.М. Бахтина и Л.С. Выготского. Вестник МГУ. Серия 
14. Психология. 1984, №3. – С. 4-13.
3. Абелева И.Ю. Речь о речи. Коммуникативная система человека. – М.: Логос, 2004. – 304 с.  
4. Звегинцев В.А. Язык и лингвистическая теория. 2-е изд. – М.: Эдиториал УРСС, 2001. – 248 с.    
5.  Формановская  Н.И.  Речевой  этикет  и  культура  общения  Научно-популярное  издание.  —  М.:  Высшая 
школа, 1989.
6. Радугин А.А. Русский язык и культура речи. Кур с лекций. – М.: Библионика, 2004.- 115 с.
7. Депутатова Н.А Речевое взаимодействие коммуникантов в типизированных ситуациях /  III Международные 
Бодуэновские чтения. – Казань: Изд-во Казан. Ун-та, 2006.– Т.1.- C.72-74.
8. Чувакин А.А. Ситуативная речь. – Барнаул, 1987. -  130 с.
9. Колшанский В.Г. Паралингвистика. – М., 1974.  
10. Гак. В.Г. Высказывание и ситуация.// Проблемы структурной лингвистики. – М., 1973. – С.89.
11.  Сусов  И.П.  Прагматическая  структура  высказывания  //  Языковое  общение:  единицы  и  регулятивы.  – 
Калинин, 1985. – С.9.
12. Дейк ван Т.А.  Язык. Познание. Коммуникация. – М., 1989.- 240 с.
13. Долинин К.А. Интерпретация текста. – М., 1985. – 126 с.
14. Фатхулова Д.Р. Роль эллиптических конструкций в семантико-синтаксической организации диалога. – 
Уфа , 2007. -  130 с.  
15.  Абишева  К.М.  К  вопросу  о  типовых  свойствах  межкультурной  коммуникации  /  Избранные  труды  по 
лингвистике. Сб. Работ, посвященный 50-летию проф. З.К.Темиргазиной. – Павлодар: ЭКО, 2010. – С.23.
16. Каиржанов А.К. Синергия языка: Монография. – Астана: КУЭФиМТ: ИПЦ, 2007. – 240 с.
Поступила в редакцию 05.08.2011.
Д.Б. АКЫНОВА
К ВОПРОСУ ОБ ОПРЕДЕЛЕНИИ БИЛИНГВИЗМА В 
ЗАРУБЕЖНОЙ И КАЗАХСТАНСКОЙ ЛИНГВИСТИКЕ
This work is devoted to various approaches in defining the concept of «bilingualism». Here bilingualism 
is defined according to the degree of second language acquisition and number of languages involved. This 
phenomenon is also identified from sociolinguistic and psycholinguistic points of view.
Тенденции динамической глобализации, расширение языковых границ, несомненно, содействуют 
росту билингвизма, поэтому неудивительно, что исследования в русле теоретического определения, 
а  также  практически-ориентированного  направления    билингвизма  значительно  расширились  в 
количественном и качественном аспектах.
Билингвизм как научная проблема начал формироваться в конце XIX века, хотя данное явление 
как социальный феномен имеет корни еще с античных времен. Развитие лингвистической мысли в 
конце XIX века также обусловило интерес к билингвизму с лингвистической позиции. Отношение 
к билингвизму как научной проблеме не всегда было однозначным.  С начала XIX века вплоть до 
60-х годов XX века в психологических изысканиях по данной тематике существовало мнение, что 
билингвизм  отрицательно  влияет  на  интеллектуальный  и  духовный  рост  индивида.  С  развитием 
наук, связанных с билингвизмом, и появлением новых эмпирических данных, опровергших многие 
теоретические  и  практические  данные  относительно  явления  билингвизма,  данная  трактовка 
приобрела совершенно иной вид. 
В  зарубежной  лингвистике  билингвизм  стал  объектом  пристального  внимания  с  появлением 
классического  труда  У.  Вайнрайха  «Языковые  контакты»,  где  автор  определяет  билингвизм  как 
«практику попеременного пользования двумя языками» [1, 22].  Фундаментальные идеи билингвизма 
были  сформулированы  такими  зарубежными    исследователями,  как  У.  Вайнрайх,  Э.  Хауген, 

№ 1 (86) 2012
123
Р.Дэвис, Ч. Осгуд,  Ж. Пиаже, М. Льюис, М. Сигуан, У. Макки. Среди российских ученых следует 
назвать И.А.Бодуэн де Куртенэ, А.А, Потебню, В.А. Богородицкого, Л.В. Щербу, Н.И. Жинкина. В 
лингвистической науке России базисные идеи  билингвизма основаны на теории языковых контактов, 
где  данная  проблема  раскрывается  в  русле  психолингвистических  и  социолингвистических 
аспектов. В Казахстане  данная проблематика приобретает особую значимость в силу сложившейся 
языковой  ситуации.  Работы  Б.Хасанова,  Э.Д.  Сулейменовой,  Н.Ж.  Шаймерденовой  посвящены 
различным аспектам билингвизма. Получили дальнейшее развитие теория языкового взаимодействия 
(А.Е.Карлинский, М.К. Исаев, Д.Д.Шайбакова), теория языковой дополнительности (С.Е. Исабеков), 
теория языкового сдвига (Н.С.Пак). 
Анализ  работ,  посвященных  данной  тематике,  выявил  разнообразие  определений  билингвизма, 
что обусловлено необходимостью рассмотреть статус основных характеристик и параметров данного 
понятия.  Билингвизм  рассматривается как многогранное явление, которое представляет интерес не 
только с точки зрения лингвистики. Являясь предметом таких наук, как философия, антропология, 
психология,  социология,  этнография,  педагогика,  психолингвистика  и  социолингвистика,  ученые 
рассматривают  билингвизм  под  различным  углом  зрения.  Следовательно,  различие  в  подходах  к 
изучению билингвизма отражается и на определении понятия билингвизма.  Ученые, занимающиеся 
данной проблемой,  задаются целым рядом вопросов, с которыми они сталкиваются при изучении 
этого понятия. К ним, по С. Бейкер и С. Прис Джоунсу, относятся: 
• Следует ли измерять билингвизм беглостью речи на двух языках?
• Билингвы – это только те люди, которые одинаково владеют двумя языками? 
• Является ли владение языком только единственным критерием для оценивания билингвизма  или 
следует ли также рассматривать использование двух языков? 
• Многие люди определяют билингва как человека, который может говорить на двух языках. А 
является ли билингвом человек, который понимает второй язык в совершенстве, но не может говорить 
на нем? Или человек, который может говорить на втором языке, но не может писать на нем? А как 
насчет индивидов, которые не могут говорить на втором языке, но могут читать и писать на нем? 
• Должны ли рассматриваться самовосприятие и самокатегоризация в определении билингва? 
•  Есть  ли  различные  степени  билингвизма,  которые  могут  меняться  со  временем  согласно 
обстоятельствам? [2, 5]
Вопросом острых дискуссий является степень владения языком. Одни исследователи рассматривают 
билингвизм  как  одинаковое  владение  двумя  языками,  в  то  время  как  другие  ученые  допускают 
неодинаковое  владение  двумя  языками,  где  роль  родного  языка  превалирует  над  вторым  языком. 
К  примеру,    американский  лингвист  Л.  Блумфилд,  считал,  что  билингвизм  –  это  «доведенное  до 
совершенства одинаковое владение двумя языками» [3, 56]. Таким же образом рассматривает понятие 
билингвизма У.Ф. Макки [4, 16].  При этом ученый отмечает, что билингвизм – это относительное 
понятие, который включает: 
•  проблемы  степени  владения  языком  (насколько  хорошо  человек  знает  языки,  которые  он 
использует);
• проблемы функции (для чего он использует языки, какую роль играют языки в общем образце 
поведения);
• проблемы чередования (как он переходит с одного языка на другой и в каких условиях);
• проблемы интерференции (насколько билингв держит языки отдельно, насколько он смешивает 
их, как один язык влияет на другой). 
Подобную точку зрения на понятие билингвизма мы наблюдаем и в работах российских лингвистов, 
согласно которой данный феномен определяется как примерно одинаково свободное владение двумя 
языками,  когда  степень  знания  второго  языка  приближается  вплотную  к  степени  знания  первого 
(О.С.Ахманова,  А. В.А. Аврорина, И. Рабинович, Н.Б. Мечковская, А.А. Метлюк, и К.Х. Ханазаров). 
Однако в этом случае возникает вопрос, какой язык следует считать родным и возможно ли совершенное 
владение двумя языками.
Согласно же точке зрения других исследователей (Э. Хауген, А. Мартине, Б Гавранек, Дж.Фишман, 
К.З. Закирьянов, Ф.П. Филин, З.У. Блягоз, Э.М. Ахунзянов), абсолютно одинаковое знание обоих языков 
является недостижимым феноменом. По их мнению, «билингвизм - это не обязательно совершенное 
владение  двумя  языками,  в  данном  случае  изменяется  код  при  переходе  от  одного  сообщения  к 
другому,    используются  различные  фонологические  и  синтаксические  структуры,  причем  степень 
совершенства владения тем или иным языком может быть различной» [5, 21].

Л.Н. Гумилев атындағы ЕҰУ Хабаршысы
124
Сторонники  данной  трактовки  считают,  что    полное  и  автономное  владение  двумя  языками 
превышает психические возможности обычного человека. Кроме того, считается, что если билингвизм 
рассматривается как адекватное, свободное, без интерференции, владение двумя или более кодами, 
то  в  этом  случае  речь  может  идти  о  некотором  неестественном  состоянии,  возможном  лишь  с 
теоретической точки зрения. При таком подходе (одинаково совершенное владение двумя языками) 
само явление билингвизма крайне сужается, потому что значительная часть билингвов не отвечает 
такому определению. Поэтому большинство лингвистов в настоящее время сходятся на том, что к 
билингвам следует относить тех, кто способен объясняться более чем на одном языке на адекватном 
уровне.
Рассматривая  данный  вопрос,  некоторые  исследователи  (М.Ю.  Розенцвейг,  С.А.  Беляева, 
Т.А.Бертагаев)  придерживаются  более  широкого  понятия  билингвизма,  допуская  возможность  как 
свободного владения языками, так и минимального знакомства с лексическими соответствиями между 
отдельными единицами двух языков.  По мнению данных лингвистов, «билингвизм - это континуум, 
простирающийся от элементарного знания контактного языка до полного и свободного владения им» 
[6, 11]. 
Анализируя данные определения, можно заключить, что  понимание билингвизма только с позиции 
степени  владения  языками    не  раскрывает  полностью  суть  этого  явления.  При  такой  трактовке  не 
учитываются другие параметры и характеристики билингвизма. 
Билингвизм привлекает внимание многих ученых с позиции психолингвистического аспекта. Так, 
психолингвистическое  направление  изучения  билингвизма  рассматривается,  прежде  всего,  с  точки 
зрения  интерференции,  а  также  психологических  и  лингвистических  характеристик  двуязычной 
языковой  личности.    Подобным  проблемам  посвящены  работы  таких  ученых,  как  Н.В.  Имедадзе, 
А.Е.Карлинский, А.А. Залевская, Е.М. Верещагин, Г.В. Колшанский, Л.И. Баранникова, Т.А.Бертагаев, 
А.П.  Клименко, А.Е. Супрун и др. 
К примеру, Д. Белл считает, что первоначально наиболее глубоко данную проблему  разрабатывали 
психологи,  почти  все  без  исключения  старавшиеся  описать  отношения  между  билингвизмом  и 
умственными способностями или умственными заболеваниями. При этом, как справедливо отметил 
А.П.Майоров,  «при  определении  социального  характера  билингвизма,  как  правило,  сохраняется 
психолингвистическое определение ... с добавлением чисто количественных критериев ... Условия же, 
в которых формируется и существует билингвизм, не включаются в онтологию объекта, а относятся 
к ряду: «социокультурное окружение», «экономические, политические, культурные условия» и пр.» 
[7, 5].
Следует отметить работы А.Е. Карлинского, который довольно глубоко проанализировал и описал 
основы теории языкового взаимодействия. По мнению ученого, особенностью билингва является его 
принадлежность к трем языковым общностям: 
• первичная общность (состоящей только из монолингвов – носителей Я1);
• вторичная общность (состоящей только из монолингвов – носителей Я2); 
• двуязычная общность (состоящей из билингвов – носителей Я1 и Я2) [8, 34]. 
При этом каждый последующий язык расширяет возможности человека в коммуникативной среде 
несколько раз. К примеру, человек, владеющий тремя языками, является членом: 
• трех сообществ монолингвов, 
• членом трех билингвальных сообществ,  
• членом одного трилингвального сообщества. 
Следовательно, его коммуникативные возможности увеличиваются в семь раз.
Таким образом, психолингвистический подход определяет билингвизм как психический механизм 
(знания, умения, навыки), позволяющий человеку воспроизводить и порождать речевые произведения, 
последовательно принадлежащие двум языковым системам.
Бельгийские ученые Ж.Ф. Хамерс и М. Бланк разграничивают два термина, используемых в теории 
языковых контактов: билингвальность и билингвизм. Так, под билингвальностью данные исследователи 
понимают  «психологическое  состояние  индивида,  который  имеет  доступ  к  более  чем  одному 
языковому коду», при этом «уровень этого доступа варьируется в определенном числе параметров 
психологического, понятийного, психолингвистического, социопсихологического, социологического, 
социолингвистического, социокультурного и лингвистического порядка». В свою очередь, билингвизм 
включает в себя понятие билингвальности (которое относится именно к индивидуальному владению 
двумя  языками,  и  может  также  называться  «индивидуальным  билингвизмом»),  но  применяется  в 
основном для описания общности, в которой присутствует наличие контакта двух языков [9, 21]. 

№ 1 (86) 2012
125
Как  видно  из  данного  определения,  ученые  понимают  явление  языковых  контактов  с  точки 
зрения как индивида, так и общности, что, в свою очередь, ведет к пониманию билингвизма как в 
психолингвистическом, так и социолингвистическом аспектах.   
Таким образом, билингвизм может определяться не только с точки зрения психолингвистических 
факторов, но также с учетом  социальных факторов, которые требуют не менее пристального изучения, 
чем сам механизм попеременного использования личностью или определённой языковой общностью 
двух (или более) языков и сопряженные с ним процессы. 
С этой точки зрения  билингв рассматривается как представитель определенной группы людей. В 
этой связи ученые отмечают, что билингвизм – это сосуществование двух языков в рамках одного и 
того же коллектива, которые используются в различных коммуникативных сферах в зависимости от 
социального положения и других факторов коммуникативного акта.  
Среди  ученых,  изучавших  билингвизм  в  социолингвистическом  аспекте,  можно  выделить 
таких  российских  ученых,  как  Ю.Д.  Дешериев,  И.Ф.  Протченко,  А.Д.  Швейцер,  Л.Б.  Никольский. 
В  казахстанской  лингвистике  социолингвистический  характер  билингвизма  раскрывается  в  ряде 
фундаментальных работ Э.Д. Сулейменовой, Н.Ж. Шаймерденовой, Ж.С. Смагуловой, Д.Х. Акановой, 
А.Е. Карлинского, М.М. Копыленко, М.К. Исаева, Д.Д. Шайбаковой, О.Б. Алтынбековой.
Рассматривая  билингвизм  в  социолингвистическом  аспекте,  лингвисты  определяют  понятие 
билингвизма  как  знание  двух  языков  в  известных  формах  их  существования  в  такой  мере,  чтобы 
выражать и излагать свои мысли в доступной для других форме. При этом исследователи представляют 
билингвизм  как  явление  социального  плана,  характеризующее  языковую  ситуацию,  в  отличие  от 
языковых  контактов,  которые  характеризуют  языковые  отношения.    В  данном  случае,  билингвизм 
коллектива обязательно предполагает индивидуальный билингвизм его членов.  Следовательно, как 
отмечают  многие  ученые,  массовый  билингвизм  становится  объектом  исследования  социологии  и 
социолингвистики, а индивидуальный билингвизм – психологии и психолингвистики. 
  При  исследовании  определения  билингвизма  также  вызывает  спор  относительно  количества 
употребляемых языков. Некоторые ученые под билингвизмом понимают использование двух языков, 
в то время как другие определяют билингвизм как использование двух и более языков. 
Такие лингвисты, как Л. Блумфилд, Э. Хауген, А. Мартине, Б. Гавранек, Ли Вей и большинство 
российских  исследователей  (М.Ю.  Розенцвейг,  С.А.  Беляева,  Е.М.  Верещагин,  В.А.  Аврорин, 
К.Х.Хакназаров) рассматривают билингвизм как владение двумя языками. 
Между тем, некоторые ученые при определении билингвизма не ограничиваются двумя языками.  
Согласно К. Майерс-Скоттон, билингвизм – это способность использовать два или несколько языков в 
достаточной мере для того, чтобы уметь вести ограниченный повседневный разговор [10, 16]. Р.Аппел 
и П. Мюскен определяют билингва как человека, который регулярно использует два или более языков 
поочередно [11, 23]. Такого же мнения придерживается казахстанский ученый М.К. Исаев: «владение 
или использование человеком (коллективом) двух и более языков» [12, 2].  Однако следует учесть, 
что  сам  термин  «билингвизм»  расшифровывается  с  латинского  «би»  -  два  и  «лингва»  -  язык,  т.е. 
двуязычие, а для определения многоязычия в настоящее время многие авторы используют термины 
«мультилингвизм», «полилингвизм», «полиязычие». 
Таким образом, обзор существующей литературы показал, что в лингвистике на сегодняшний день 
нет четкого, однозначного определения билингвизма. 
И  тем  не  менее,  во  всем  многобразии  мы  выявили  ряд  очень  важных  моментов,  которыми 
апеллируют  ученые, занимающиеся данной проблемой:  
• билингвизм определяется как одинаковое владение двумя языками;
• Билингвизм рассматривается как неодинаковое владение двумя языками.
•  Билингвизм  также  является  феноменом,  простирающийся  от  свободного  владения  языком  до 
элементарного знания контактного языка.
• Билингвизм рассматривается в индивидуальном плане, являясь предметом психолингвистики.
• Билингвизм исследуется в социальном плане  как предмет социолингвистики.
• Билингвизм определяется как владение двумя языками.
• Билингвизм трактуется как владение двумя или более языками.
На  наш  взгляд,  изучение  билингвизма  с  разных  точек  зрения  дает  возможность  раскрыть  и 
описать причины возникновения данного явления, понять сам механизм языкового взаимодействия, 
рассмотреть результаты взаимодействия контактирующих языков.
Так, в Казахстане сложились свои неповторимые  социальные, культурные и этноязыковые условия 

Л.Н. Гумилев атындағы ЕҰУ Хабаршысы
126
существования разных языков. Отражением данной ситуации явилась программа триязычия, где наряду 
с казахским языком как государственным, русским языком как языком межнационального общения, 
английский язык стал приобретать роль посредника для выхода в мировое пространство. Появилась 
необходимость  детального  изучения  понятия  казахско-английского  билингвизма.  Он  интересен 
с  точки  зрения  разных  аспектов:  кодового  переключения  и  смешения,  языковой  интерференции, 
типологических сходств и различий разноструктурных языков.  

жүктеу/скачать 5,16 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: