28 июля. Фэй завела себе нового приятеля. Вчера вечером я зашел домой, чтобы побыть с ней.
Заглянул в свою квартиру, взял бутылку и вылез на пожарную лестницу. К счастью, прежде чем
влезть к Фэй, я заглянул в окно. Они развлекались на кушетке. Странно, но меня это не только
не трогает, я испытываю прямо-таки облегчение.
Я вернулся в лабораторию, к Элджернону. Бывают моменты, когда он выходит из летаргии,
а иногда даже бегает по лабиринту, но если заходит при этом в тупик, реакцию его можно
описать только как безудержную злобу. Когда я вошел, он был оживлен и узнал меня. Ему
хотелось работать, я пересадил его из клетки в лабиринт, и он быстро побежал по коридорам.
Дважды он проделал это успешно, но на третий раз запутался на перекрестке, замешкался и
повернул не в ту сторону. Я знал, чем это кончится, мне захотелось протянуть руку и забрать
его оттуда прежде, чем он запутается окончательно, но я сдержался.
Вот Элджернон обнаружил, что двигается по незнакомой тропинке, остановился. Действия
его стали хаотичными: старт, пауза, поворот назад, еще поворот, снова вперед… и так до тех
пор, пока он не оказался в тупике и легкий электрический удар не оповестил его об ошибке. Он
забегал кругами, издавая похожий на скрип граммофонной иглы писк, потом начал бросаться на
стену лабиринта, снова и снова, подпрыгивая вверх, падая и снова прыгая. Дважды ему
удавалось зацепиться коготками за проволочную сетку, прикрывавшую лабиринт сверху, и оба
раза он, громко вереща, срывался. Наконец он прекратил тщетные попытки и свернулся в
маленький, тугой комочек.
Я поднял его, но он не сделал ни малейшей попытки развернуться, оставаясь в состоянии,
похожем на ктатоноческий ступор. Я положил его обратно в клетку и наблюдал за ним, пока он
не пришел в себя и не начал двигаться нормально.
Непонятно, что представляет собой подобная регрессия – особый случай? Изолированная
реакция? Или в самой процедуре изначально заложен принцип, обрекающий нас на неудачу?
Если мне удастся понять закономерность, добавить хоть одну запятую к тому, что уже
известно об умственной отсталости и возможности излечения таких, как я, я буду удовлетворен.
Что бы ни случилось со мной, я проживу тысячу нормальных жизней лишь тем, что смогу дать
другим, еще не родившимся.
Этого хватит.