Эдит Ева Эгер, при участии Эсме Швалль-Вейганд Выбор



Pdf көрінісі
бет33/69
Дата26.09.2022
өлшемі2,67 Mb.
#40246
1   ...   29   30   31   32   33   34   35   36   ...   69
Байланысты:
Eger Vybor@ebooks kaz1

Часть III. Свобода
Глава 11. Первый день нашей иммиграции
День 28 октября 1949 года был самым желанным и
многообещающим в моей жизни. В ожидании, когда будут готовы
визы, мы сначала месяц провели в переполненной палате больницы
Ротшильда, затем еще пять месяцев прожили в венской крошечной
квартирке и в конце концов оказались на пороге нашего нового дома.
Солнечное голубое небо сияло над Атлантическим океаном, когда мы
стояли на палубе американского военного корабля. Показалась статуя
Свободы, издалека крошечная, точно фигурка в музыкальной
шкатулке. Затем появился сам Нью-Йорк: с той стороны, где на
протяжении долгих недель была лишь ровная линия горизонта, на нас
стала надвигаться невиданная архитектурная панорама. Я держу
Марианну так, чтобы ей не мешало ограждение палубы. «Мы
в Америке. Земля свободы», – говорю я ей.
Я действительно думаю, что мы наконец свободны. Мы решились
на этот риск. И наградой нам будут новые перспективы и безопасная
жизнь. На мой взгляд, вполне справедливо и логично. Тысячи
океанских миль отделяют нас от колючей проволоки, полицейских
рейдов, лагерей для осужденных, лагерей для перемещенных лиц. В
тот день я еще не догадываюсь, что никакие расстояния, никакие
границы не властны ни над нашими кошмарами, ни над нашими
чувствами вины и тревоги. Те двадцать минут, пока я стояла под
октябрьским солнцем на верхней палубе корабля, держала на руках
дочь и глядела на вырастающий передо мной город, я в самом деле
верила, что прошлое уже никогда не догонит меня.
В Нью-Йорке нас ждет Магда. Она получила визу в июле, сразу
отплыла сюда и сейчас живет в Бронксе, в доме тети Матильды и ее
мужа. Работает на фабрике по производству игрушек, приделывает
жирафьи головы к жирафьим телам. «Элефантам только жирафов не
хватало», – шутила она в письме. Через час-другой я обниму мою
сестру – мою храбрую Магду, которая своими остротами в состоянии
осилить любую боль.


Пока мы с Марианной считаем, сколько барашков пробегает по
воде между кораблем и сушей, я мысленно успеваю поблагодарить
судьбу. Бела заканчивает собирать наши вещи и выходит из крошечной
каюты. Мое сердце вновь наполняется нежностью к мужу. На
протяжении долгих недель в открытом море, на маленькой кушетке в
каюте, которая прыгала и ходила ходуном над черной водой в темном
воздухе, моя страсть к нему была сильнее, чем когда-либо за те три
года, что мы провели вместе; сильнее, чем даже в медовый месяц,
когда в поезде мы зачинали Марианну.
Ранее в мае, в Вене, он не мог ничего решить, не мог определиться
до самой последней минуты. С чемоданом в руке он стоял за колонной
на железнодорожной станции, где должен был встретить Банди
и Марту. Он видел, как приехали наши друзья, видел, как они ищут нас
на платформе. Но продолжал прятаться. Видел, как поезд дернулся,
слышал объявление, приглашавшее пассажиров занять места. Видел,
как люди входят в поезд. Видел стоящих у своего вагона Банди
и Марту, ожидавших его. Потом услышал, как по громкой связи
прозвучало его имя. Он хотел бы подойти к друзьям, сесть в поезд,
встретить корабль и спасти свое состояние. Но его пригвоздило к
месту там, за колонной. Последние пассажиры вошли в вагон, в их
числе Банди и Марта. Когда двери поезда закрылись, он наконец
нашел в себе силы пошевелиться. Вопреки здравому смыслу, вопреки
всем планам, которые он вынашивал в надежде на спокойное и
безбедное будущее, он совершил самый рискованный поступок. Он
ушел.
Теперь, когда от новой жизни в Америке нас отделяет всего
несколько минут, ничто не кажется таким мудрым и осознанным, как
наш общий выбор пожертвовать относительно безбедной жизнью
в Израиле ради безопасного будущего дочери и начать вместе с
чистого листа. Меня до глубины души восхищают его чувство долга
перед Марианной и передо мной, его ответственность за наше дерзкое
начинание.
И все же… (Это «все же» – будто опять щелкает затвор автомата.)
Ради того чтобы Марианна оказалась в Америке, я пошла бы на
расторжение брака. Ценой душевной боли, но я собиралась
пожертвовать нашей семьей, нашими отношениями, однако
выяснилось, что Бела не был готов смириться с подобной потерей, – и


вот теперь мы вместе. Именно поэтому новую жизнь мы начинаем с
неравных позиций. Я чувствую, что, хотя его верность соизмерима
лишь с тем, от чего он отрекся, он все еще не может прийти в себя
после потерь. В тех случаях, когда я испытываю радость и облегчение,
он ощущает боль. Как бы я ни была счастлива приветствовать новую
жизнь, я уже предчувствую, что несчастья Белы нависают опасным
грузом над нашим неведомым будущим.
Жертва – вот что легло в основу нашего выбора. И еще ложь.
Заключение врача, рентгеновские снимки, которые мы положили в
папку с заявлениями на визу. Мы не могли допустить, чтобы призрак
старой болезни Белы – туберкулез – перечеркнул наше будущее.
Вместо Белы на медицинское обследование со мной пошел Чичи. В
результате мы везли с собой рентгеновские снимки легких Чичи –
чистых, как родниковая вода. Когда чиновники оформили
миграционные документы Белы, они узаконили тело и медицинскую
историю Чичи, организм другого человека не вызвал у них никаких
опасений.
Как я хочу вздохнуть с облегчением. Хочу упиваться нашей удачей,
нашей безопасностью, радоваться этому чуду, а не дрожать в страхе
перед новой жизнью. Желаю внушить своей дочери уверенность прямо
сейчас, не сходя с этого места. Вот она, Марианна, – волосы
развеваются на ветру, щеки раскраснелись. «Свобода!» – кричит дочка,
смакуя новое слово.
Поддавшись порыву, я снимаю ленточку с соской, висевшую у нее
на шее, намереваясь метнуть ее в море. Обернись я – увидела бы
предостерегающий жест Белы. Но я не оглядываюсь. «Теперь мы
американцы. Американским детям не нужны соски», – на одном
дыхании с жаром выпаливаю я, забрасывая вверх, словно праздничное
конфетти, единственный залог спокойствия нашей дочери. Я хочу,
чтобы Марианна стала тем, кем я сама хотела бы быть: жила бы в
гармонии с миром; не мучилась бы от мысли, что не такая, как все; не
вбивала бы себе в голову идей о собственной неполноценности; не
играла бы в бесконечные догонялки со своим прошлым; не устраивала
бы беспощадной гонки в попытке убежать от самой себя.
Марианна не расплакалась. Напротив, мой странный поступок
развеселил ее. Она вообще была возбуждена всей атмосферой нашего
путешествия, которое воспринималось ею как приключение. Дочь


соглашается с ходом моих мыслей. В Америке мы будем жить той же
жизнью, какой живут американцы (как будто я имела хоть малейшее
понятие о жизни американцев). Я хочу довериться своему выбору,
поверить в нашу новую жизнь, поэтому отметаю любой намек на
грусть и на страх. Когда я спускаюсь по деревянному трапу на нашу
новую родину, на мне уже надета маска приятия.
Я сбежала. Но еще не стала свободной.




Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   29   30   31   32   33   34   35   36   ...   69




©emirsaba.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет