ҚАЗІРГІ ӘЛЕМДЕГІ ФИЛОСОФИЯ: ДАМУ СТРАТЕГИЯЛАРЫ

I Казахстанский философский Конгресс 

231 

ФИЛОСОФИЯ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ: СТРАТЕГИИ РАЗВИТИЯ

определение имеет смысл, лишь когда речь идет о свободе имен-

но человека, а не абсолютного духа. А вообще, согласно его уче-

нию, свобода в подлинном значении присуща только духу, но как 

только дух переходит в свое инобытие, в материю, он тем самым 

становится необходимостью. Следовательно, необходимость со-

ставляет лишь внутренний момент свободы, т. е. духа. 

Если  предшественник  Гегеля  И.  Кант  полагал  свободу  как 

присущий сущностный признак разума у каждого человеческого 

индивида, то Гегель понимает ее как воплощенный в единичной 

форме или даже выраженный в индивидуальном теле дух, прояв-

ляющийся как свобода. Как живое тело, индивид является только 

формой бытия свободного духа и в этом смысле его можно счи-

тать субъектом, ибо он есть единичное самосознание.

При сопоставительном анализе концепций Канта и Гегеля и 

материалистического  учения  Маркса  в  понимании  человека  и 

его  свободы  представляется,  что  у  названных  представителей 

немецкой  классической  философии  гораздо  больше  реального, 

истинного содержания, чем заблуждений. И обнаруживается, что 

мышление человека и его свободу неверно выводить как всего 

лишь отраженное следствие его бытия.

Главный  тезис  автора  данных  строк  заключается  в  том,  что 

мышление человека нельзя и невозможно объяснить только как 

отражение. А все формы или типы материалистических учений, 

включая и марксизм, при объяснении природы мышления исхо-

дят  именно  из  этого  принципа.  Более  того,  многие  мыслители 

идеалистического направления, в том числе Кант и Гегель, также 

больше  склонялись  к  такому  истолкованию  мышления  челове-

ка. Причину этого я вижу в преобладающем ценностном статусе 

науки, которая вышла на первый план, в особенности, в Новое 

время. А в познавательном процессе отражение объекта действи-

тельно занимает первое место. Ведь в результате познания объ-

ект должен быть представлен в виде его адекватного идеального 

образа.

Поэтому в такой духовной атмосфере все мышление пред-

ставлялось только как отражение. Правда, Кант и Гегель не рас-

сматривали  сферу  духовной  деятельности  как  только  отраже-

ние.

I Қазақстандық философиялық Конгресс 

232 

ҚАЗІРГІ ӘЛЕМДЕГІ ФИЛОСОФИЯ: ДАМУ СТРАТЕГИЯЛАРЫ

Почему на взгляд автора отражение при всей его важности не 

может быть главной, определяющей или сущностной функцией 

мышления человека?

Множество факторов или кардинальных особенностей, кото-

рые имеют место в мире человека, не позволяют считать отраже-

ние в качестве сущности мышления, а, следовательно, и человека:

а) поскольку отражение как функция мышления должно соз-

давать адекватный идеальный образ объекта, что оно не создает 

нечто кардинально новое, а только воспроизводит этот объект в 

идеальной форме, притом чем точнее, тем лучше;

б) адекватность образа объекта состоит в том, что ничто от 

познающего субъекта не должно в идеале переходить в содержа-

ния этого образа;

в) если усмотреть в отражательном процессе некую творче-

скую функцию, то в качестве таковой надо будет признать только 

преображение  объективного  в  субъективное,  даже  тогда,  когда 

объектом познания выступает некое идеальное;

г) если не только главной, но и единственной функцией мыш-

ления признавать только отражение, то становится непонятным, 

для чего человеку необходимо удваивать мир, создавая мир идей 

наряду с миром вещей?;

д) к тому же, если учесть, что объектом отражения должно 

выступать и выступает само отражение или познание, а это от-

ражение, в свою очередь, тоже объектом нового отражения, и т. д. 

до бесконечности, то это может означать безрадостную дурную 

бесконечность, о тупиковости которой говорил еще Гегель.

Выход из такого тупика может быть лишь в том случае, если 

исходить  из  существенно  другого  понимания  мышления,  кото-

рое  предполагает,  что  отражение  есть  только  второстепенная 

функция, что она, при всей своей важности и неотъемлемости от 

мышления, входит в более фундаментальную функцию, чем оно 

само, и которая и составляет сущность мышления. Эта функция 

есть творчество. 

О том, что процесс отражения содержит момент творчества, 

уже отмечалось. Но в нем творчество есть созидание идеальной 

формы объекта при возможно полной идентичности содержания 

образа основному содержанию объекта. Но мышление человека, 

I Казахстанский философский Конгресс 

233 

ФИЛОСОФИЯ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ: СТРАТЕГИИ РАЗВИТИЯ

взятое  в  его  целостности,  есть  творчество  чего-то  совершенно 

нового во всех ипостасях – и по содержанию, и по форме. Со-

зидание нового из ничего.

Это  последнее  предложение  может,  по-видимому,  смущать, 

поскольку в массовом, да и не только, сознании слишком укоре-

нилось нечто вроде аксиомы: из ничего ничего не возникает! Это 

только Богу позволено, а человек – не Бог. Но если то, что вносит 

творчество,  уже  имелось  в  действительности,  включая  и  само 

мышление, то как это было бы творчеством? В том-то и дело, что 

творчество вносит в мир нечто, чего в нем ни в прошлом, ни в на-

стоящем не было. А то, через что и в чем это новое воплотилось, 

в содержание этого нового не входит. Именно в этом смысле от-

ражение в содержательном плане ничего нового не дает.

С позиции автора фундаментальной, устремленной к созида-

нию сферой мышления следует признать ценностно-мотиваци-

онную сферу, в которой имеет место тенденция к выходу мыш-

ления за свою границу – к действиям, поступкам, к внешним вы-

ражениям, к результатам этих действий, в том числе, особенно, к 

вещным формам. Все эти внешние формы фиксируют, выражают 

мысли, чувства, идеи и т. д., делают их зримыми, слышимыми, 

ощущаемыми и чувствуемыми, иначе говоря, доступными вос-

приятию и созерцанию как самого автора, так и других индиви-

дов. Только таким способом внутренние свои интенции, цели и 

ценности одни индивиды могут адресовать другим, только таки-

ми средствами они могут стать общим достоянием.

Эти внешние физические, вещные формы выражения мыш-

ления  и  следует  обозначать  как  бытие,  в  котором  мышление 

человека, иначе говоря, собственно человек находит свое отно-

сительное  завершение.  Оно  действительно  относительно,  ибо 

эта конечная бытийная форма может стать и становится началом 

нового цикла движения, т. е. перехода снова в идеальную фор-

му, рождения новых чувств, понятий, идей, потребностей, целей, 

мотивов и т. д. Но это творчество нового происходит именно в 

сфере мышления, а не в сфере их внешней фиксации, выраже-

ния, осуществления.

Гегель  был  прав  в  существенном  содержании,  когда  опреде-

лял  человека  как  самосознание.  Именно  в  самосознании,  когда 

I Қазақстандық философиялық Конгресс 

234 

ҚАЗІРГІ ӘЛЕМДЕГІ ФИЛОСОФИЯ: ДАМУ СТРАТЕГИЯЛАРЫ

мышление оборачивается к самому себе, делает себя своим пред-

метом не только познания, но, главным образом, изменения, ут-

верждения и, разумеется, познания, преобразования, переформи-

рования и т. д., т. е., иначе говоря, самотворчества, или, – что к 

сожалению, тоже часто бывает, – отвержения какого-либо измене-

ния, фиксации наличного состояния, даже и деградации, иногда, 

увы, разложения. Все это происходит только в недрах мышления, 

обернутого к самому себе, в сфере мысленного самоконтроля. В 

этом и состоит существо субъекта. Если нет мышления над са-

мим мышлением – нет субъекта или человеческого «я». Если нет 

этого контроля «я» над самим собой, преобразования или отказа 

от него, нет и свободы. Свобода есть, прежде всего, самотворче-

ство, следовательно, в глубинном существе они совпадают. Но 

свобода  в  некотором  существенном  плане  является  всеобщим, 

чем творчество, ибо и отказ от творества, самодеградация также 

есть собственное решение субъекта, человеческого «я».

Свобода, следовательно, есть сущность человека или само-

сознания. Но, в то же время, думается, что и отказ, уклонение 

от решения, от какого бы то ни было выбора себя определенно-

го, от выбора определенной жизненной позиции также есть, как 

ни кажется это странным, проявлением свободы. Свобода в этом 

смысле есть самоопределение, определение каждым человеком 

самого себя, каким он предпочитает быть или не быть, быть в 

соответствии с тем, кем и каким должен быть человек согласно 

его представлениям. Гамлетовский вопрос «быть или не быть?» 

означал быть, оставаться человеком или исчезнуть как человек, 

при этом исчезнуть, не быть означает не физическую смерть, а 

нравственную.

И Кант, и Гегель при всех различиях их философской системы 

близки именно к такому пониманию свободы. 

И Кант, а впоследствии и Гегель рассматривали все физиче-

ские  действия  людей  как  продолжение  их  мышления,  т.  е.  как 

продолжение их интенций и устремлений, мотивов и целей и т. д. 

Они – просто носители и воплощения в физической, а в дальней-

шем – и в вещно-предметной форме. Они, по существу, входят 

в структуру самосознания людей. Они так или иначе, в той или 

иной полноте и адекватности выражают определенные идеаль-

I Казахстанский философский Конгресс 

235 

ФИЛОСОФИЯ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ: СТРАТЕГИИ РАЗВИТИЯ

ные смыслы. Они отсвечивают человеческим содержанием. Их 

физические,  вещные  формы  и  структуры  не  имеют  самостоя-

тельного значения.

И нелепо представлять эти физические, предметные формы и 

их структуры как определяющее основание общества, как базис, 

над которым возвышаются идеологические надстройки и формы 

общественного  сознания.  При  такой  трактовке  люди  исчезают, 

поскольку движение этого основания не зависит от воли и созна-

ния людей. Но те экономические отношения и даже предметные, 

вещные формы, которые Маркс считает материальным, незави-

симым от сознания и воли людей, являются также идеальными, 

лишь представшими в вещной форме. Эти бытийные формы суть 

не определяющее, первичное бытие, но бытие идеальной сущ-

ности, бытие идеальной жизни.

Реальностью  человека  как  самосознания  является,  прежде 

всего, его живое тело, ставшее в процессе становления индиви-

да, а, точнее, – всего человечества, – его органом. Марксовские 

слова об органическом и неорганическом теле человека, сказан-

ные в «экономическо-философских рукописях 1844 г.», содержат 

совершенно правильное, но нисколько не материалистическое, а, 

скорее, гегелевское, идеалистическое содержание.

В отличие от гегелевской, позиция, выражаемая в данной ра-

боте, заключается в том, что понятие «человека» охватывает всю 

эту сферу идеального и материального, или бытия, поскольку че-

ловек есть единое целое. Иначе говоря, бытием человека является 

вся система его реального выражения его идеальной сущности. В 

человеческом социально-историческом мире идеальное первично, 

а реальное вторично, или, если сформулировать это несколько по-

другому – человек как идеальный субъект является определяющей 

стороной, а его бытие, т. е. его материальное – определяемой. 

Согласно взгляду автора данной работы, так называемый основ-

ной вопрос философии должен быть сформулирован более кон-

кретно, именно как отношение мышления человека к его бытию, 

а не как отношение мышления вообще к бытию вообще.

Определение сущности человека как свободы означает, пре-

жде  всего,  что  только  исходя  из  этой  позиции  возможно  пред-

ставить, что человек – единственное существо, которое творит 

I Қазақстандық философиялық Конгресс 

236 

ҚАЗІРГІ ӘЛЕМДЕГІ ФИЛОСОФИЯ: ДАМУ СТРАТЕГИЯЛАРЫ

совершенно  другой  мир,  коренным  образом  отличающийся  от 

мира природы: исторический, социальный мир. Его невозможно 

объяснить, исходя из законов природы. Он не есть просто про-

должение природы на более высоком качественном уровне. Сво-

бода не предполагает действие внешних человеку, неумолимых 

законов, пусть даже совершенно иной природы, чем естествен-

ные законы, как предполагал Маркс, и законы развития абсолют-

ного духа, как предполагал Гегель. Будет ли человек, человече-

ство творить свою историю или не будет, будет ли стремиться к 

этому или уклоняться от него, зависит от того, какие ценности, 

помыслы, мотивы и идеалы в нем возобладают. А эти последние 

могут быть как положительными, направленными на гармонию 

человека и мира, или, увы, на дисгармонию и разрушение. Ведь 

ценности, выбираемые людьми, могут быть как возвышенными, 

так и низменными. Поэтому в таком понимании свобода логиче-

ски неизбежно влечет за собой ответственность человечества в 

целом и каждого человеческого индивида – в отдельности. Ав-

тор данных строк не утверждает, что свобода всегда может вести 

только к чему-то нравственно высокому. Это зависит от разум-

ности или неразумия самих людей. А что это последнее означает, 

может быть темой другого разговора.

Литература

1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 42. – С. 158–159.

I Казахстанский философский Конгресс 

237 

ФИЛОСОФИЯ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ: СТРАТЕГИИ РАЗВИТИЯ

 КОНЦЕПТЫ-ТРАНСФОРМЕРЫ 

В СТРАТЕГИЯХ СМЫСЛА

Владимир ДУНАЕВ

(Алматы)

Сунь Укун, герой романа Дун Юэ (XVII в.) о новых похож-

дениях Царя Обезьян, очутившись в Зеркальной башне, не мог 

сосчитать все находящиеся в ней зеркала и запомнил только не-

которые:  «…зеркало  «Небесный  Император»  с  крюком  в  виде 

изогнувшего спину зверя; зеркало «Сердце Белой Яшмы»; зерка-

ло сомнения в себе; зеркало-цветок; зеркало дуновений; два зер-

кала в виде пары уточек; зеркало, подобное пурпурному цветку 

лотоса; водяное зеркало; зеркало «Ледяная Терраса»; лотосовое 

зеркало из блестящего листа железа; зеркала, в которых отража-

лись то сам смотревший в них, то какие-то другие люди; зеркало-

луна; зеркало с острова Хайнань. В одном зеркале было отраже-

ние ханьского императора У-ди, скорбящего о возлюбленной, в 

другом – зеленый замок. А еще Сунь Укун увидел зеркало покоя, 

зеркало извечно отсутствующего, бронзовое зеркало с надписью 

в стиле циньского Ли Сы, зеркало с отражением петуха, зеркало 

безмолвия,  зеркало,  удерживающее  в  себе  отражение,  зеркало, 

в  котором  отражалось  лицо  первой  супруги  царя  Сюань-юаня, 

зеркало смеха, зеркало-подушку, зеркало, которое ничего не от-

ражает, летающее зеркало» [1, с. 366].

У читателя, воспитанного на западной литературе, чтение это-

го диковинного списка вызывает немедленную ассоциацию с так-

сономией «китайской энциклопедии животных» Хорхе Луиса Бор-

хеса. Философ, кроме того, непременно вспомнит страницы книги 

Мишеля Фуко «Слова и вещи», где Фуко анализирует то чувство 

восхищения, и вместе с тем замешательства и потрясения, кото-

рое он испытал, прочитав текст Борхеса – а именно, потрясение 

от «совершенной невозможности мыслить таким образом» [2, с. 

28]. Фуко подчеркивает точность интуиции Борхеса, определив-

шего мифической родиной придуманной им энциклопедии Китай, 

но ссылается при этом на то, что уже само имя Китая содержит для 

I Қазақстандық философиялық Конгресс 

238 

ҚАЗІРГІ ӘЛЕМДЕГІ ФИЛОСОФИЯ: ДАМУ СТРАТЕГИЯЛАРЫ

Запада огромный запас утопий: китайская культура является для 

нашей системы воображения одним из тех пространств, в которых 

мы не можем называть, мыслить, говорить. По всей видимости, 

дело заключается все же в ином. Интуиция художника и безупреч-

ная техника мастера позволили Борхесу вообразить совершенно 

фантастическую  таксономию,  составленную  из  беспризорных 

слов и категорий, и при этом создать текст, в совершенстве вос-

производящий  приемы  кодификации  смысловых  упорядоченно-

стей, использованные его китайским коллегой.

Самое неожиданное, невероятное и пугающее свойство соз-

данной  фантазией  Борхеса  и  Дун  Юэ  матрицы  бессмыслицы 

заключается в том, что эта матрица выступает конструктивным 

принципом плана имманентности философии. При этом эффект 

бессмыслицы в отношении принципов структурирования смыс-

лового поля философии не только не затухает, но и мультипли-

цируется. Расчерчивая смысловое пространство мировой фило-

софии, Карл Ясперс составляет картографию философской ойку-

мены, в которой основанием классификации исторических форм 

философии выступили типы философствования, воплощенные в 

творчестве великих философов и мудрецов. К. Ясперс выделил 

несколько идеальных типов философов, в том числе:

− 

Те, которые дали меру человечности: Сократ, Будда, Кон-

фуций, Иисус Христос.

− 

Те, которые основывают философию и всегда продолжа-

ют порождать ее: Платон, Августин, Кант.

− 

Метафизические наброски. Светские космические концеп-

ции: Ксенофан, Эмпедокл, Демокрит, Джордано Бруно.

− 

Те,  которые  потрясают  и  обновляют.  Взрывающие  от-

рицатели: Абеляр, Декарт, Юм. Великие пробудители: Паскаль, 

Лессинг, Кьеркегор, Ницше. Великие создатели систем: Аристо-

тель, св. Фома, Гегель.

− 

Философы  в  поэзии:  греческие  трагики,  Данте,  Шекспир, 

Гете, Гёльдерлин, Достоевский.

− 

Философы в сфере мудрости. Отступление в трансцендент-

ное:  Эпиктет,  Боэций.  Эрудиты  мудрости:  Сенека,  Чжуан-цзы. 

Успокоение  без  трансцендентного:  Эпикур,  Лукреций.  Скепти-

ческая независимость: Монтень [3, с. 519–520].

I Казахстанский философский Конгресс 

239 

ФИЛОСОФИЯ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ: СТРАТЕГИИ РАЗВИТИЯ

Уже с первого взгляда очевидны многочисленные структур-

ные  совпадения,  сходства  и  гомологии  конструктивных  прин-

ципов, задействованных в составлении перечня экспонатов Зер-

кальной башни, списка животных в Китайской энциклопедии и 

галереи Великих философов:

• 

Все три перечня представляют собой открытые множества. 

Без изменения основного структурообразующего принципа они 

могут  быть  произвольно  расширены  либо  сокращены.  Длина 

этих списков определяется субъективным выбором и регулиру-

ется соображениями стилистики (что особенно очевидно в слу-

чае  Борхеса),  либо  функциями  классификационного  набора  в 

структурной организации текста произведения в целом (случай 

Ясперса). Поэтому мы можем с полным правом как корректиро-

вать классификационные рубрики, так и вводить новые без ка-

кого-либо  насилия  над  общим  принципом  (что  для  нас  важно, 

поскольку у самого Ясперса как формулировка, так и набор этих 

рубрик во многом неудачны).

• 

Все три классификации вопиющим образом нарушают глав-

ные принципы логической классификации – запрет на пересека-

ющиеся деления и требование единого основания таксономии. В 

самом деле: что мешает некоторым животным, издалека кажу-

щихся мухами, в то же время быть в числе животных, принадле-

жащих Императору? Точно так же в класс философов, которые 

потрясают и обновляют, могут быть с полным на то основани-

ем включены и Кант, и Спиноза, и Сократ – да практически все 

подлинные философы. 

• 

«Чудовищность бессмыслицы», которую вводит в свое пере-

числение Борхес, сконцентрирована в том пункте каталога, в кото-

рый помещены «все животные, включенные в настоящую клас-

сификацию».  Если  все  без  исключения  животные  размещаются 

в одной из клеток таблицы, то не находятся ли в ней все другие 

клетки? Но, в конце концов, сам же Фуко говорит о том, что здесь 

присутствует  недвусмысленная  ссылка  на  известные  парадоксы 

теории множеств. В романе Дун Юэ среди самых экзотических 

зеркал, напомним, вскользь названо ничего не отражающее зер-

кало. Нет ничего прозаичнее ничего не отражающего предмета, 

скажем, булыжника. Но на каком основании некий ничего не от-

I Қазақстандық философиялық Конгресс 

жүктеу/скачать 3,05 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: