Г. Д. Хорошавина доктор педагогических наук, профессор, заведующая

398 

 

Культура человека прямо пропорциональна 

знанию прошлого. 

Л. Н. Гумилёв 

Некоторые  авторы  считают,  что  «понятие  патриотизма  разработано 

многопланово»  [1].  Между  тем,  дискуссии  о  содержании  патриотизма,  его 

особенностях  в  современных  условиях  не  только  не  утихают,  а  даже 

нарастают  и  ведутся  они  по  основополагающим  вопросам:  Что  такое 

патриотизм? Как соотносятся патриотизм и национализм, с одной стороны, и 

патриотизм  и  интернационализм,  с  другой?  Как  измерить  патриотизм, 

диагностировать его уровень в обществе? Как его формировать?  

На  постсоветском  пространстве  нередко  эталоном  считают  советский 

патриотизм  и  методы  его  формирования.  «В  советский  период,  – 

ностальгически  вспоминают  некоторые  авторы,  –  с  детского  возраста 

человеку  прививали  патриотизм,  изо  дня  в  день  газеты  и  телевидение 

убеждали,  что  социалистический  строй  –  самый  прогрессивный,  советская 

армия  –  всех  сильней,  то  же  про  медицину,  образование,  науку,  учили 

доброте,  справедливости,  уважительному  отношению  к  старшим  и 

множеству  других  добродетелей.  Понятно,  что  все  это  связывалось  с 

коммунистической  идеологией,  но  положительные  результаты  были 

очевидны.  

На  социализацию  подрастающего  поколения  работали  такие 

социальные институты, как начальная, средняя и высшая школа, пионерская 

и  комсомольская  организации,  правящая  партия,  творческие  союзы  – 

практически  все  общество,  включая  семью.  Это  естественно,  так  как 

общество  было  политизировано,  все  его  институты  были  призваны 

формировать у молодежи такую социализацию, которая служила его целям и 

интересам.  Но  в  то  же  время  она  имела  позитивные  результаты,  итогом 

которых  стали  “поколения  советских  людей,  человеческое  совершенство 

которых признавал весь мир”» [2, с. 132].  

Подобные оценки, с одной стороны, идеализируют наше прошлое, а с 

другой,  –  не  учитывают  значительную  и  довольно  длительную  эволюцию 

советского патриотизма. Его истоки – в теории социалистической революции 

К.  Маркса,  Ф.  Энгельса,  В.И.  Ленина  и  практике  «Великой  русской 

революции» 1917-1922 гг. Этот отрезок исторического времени представляет 

существенный  интерес  наличием,  наряду  с  традиционным  российским,  так 

называемого  революционного  патриотизма.  Некоторые  авторы  вполне 

обосновано  противопоставляют  его  советскому  патриотизму  [см.:  3].  Кроме 

того,  первые  годы  советской  власти  позволяют  понять,  почему  советский 

период  не  стал  благоприятным  для  формирования  патриотизма,  способного 

стать фактором устойчивости страны в критические 80-90-е годы. 

Революционный  патриотизм  был  характерен  его  ориентацией  на 

интернациональное  единство  пролетариата  («Пролетарии  всех  стран  – 

соединяйтесь!»)  и  мировую  социалистическую  революцию.  Ещё  в  1848  г. 

Маркс  и  Энгельс  писали  в  знаменитом  «Манифесте  Коммунистической 

партии»: «…Рабочие не имеют отечества. У них нельзя отнять то, чего у них 

399 

 

нет. …Пролетариат должен прежде всего завоевать политическое господство, 

подняться  до  положения  национального  класса,  конституироваться  как 

нация…  Национальная  обособленность  и  противоположности  народов  все 

более  и  более  исчезают  уже  с  развитием  буржуазии…  Господство 

пролетариата  еще  более  ускорит  их  исчезновение»  [4,  с.  444].  Ленин  до 

октябрьского  переворота  также  не  отличался  национальным  российским 

патриотизмом. Как известно, во время Первой мировой войны он выдвинул 

лозунги превращения «империалистской» войны в гражданскую, поражения 

своего  правительства,  который  он  пытался  навязать  европейскому 

социалистическому  движению.  По  воспоминаниям  члена  РСДРП  с  момента 

ее основания Г.А. Соломона (Исецкого), уже после революции Ленин в пылу 

полемики  с  сомневающимися  в  реализме  его  планов  социалистических 

преобразований страны говорил: «Дело не в России, на нее, господа хорошие, 

мне  наплевать,  –  это  только  этап,  через  который  мы  проходим  к  мировой 

революции!..»  [5,  с.  9].  В  1919  г.  во  время  активизации  революционных 

выступлений в Европе большевики ожидали мировую революцию со дня на 

день.  Ленин  в  своих  выступлениях  неоднократно  говорил  о  близком 

создании  «Всемирной  Федеративной  Республики  Советов»  [см.,  напр.:  6,  т. 

37, с. 511; т. 38, С. 299-300]. Соответственно воспитывались революционные 

массы.  Молодые  коммунары  как  агитку  распевали  строку  из  А.А.  Блока: 

«Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем!» и вдохновенно читали 

стихи В.В. Маяковского, в которых он говорил от лица советской делегации, 

едущей  в  1922  г.  на  Генуэзскую  конференцию:  «Мы  ехали,  осматривая 

хозяйскими  глазами,  Грядущую  мировую  федерацию  Советов».  И  в 

последующие  годы,  когда  уже  стало  ясно,  что  с  мировой  революцией 

придётся  повременить,  ориентиры  воспитания  оставались  прежними: 

жесткий  классовый  подход,  пролетарский  интернационализм,  подготовка  к 

новым  боям  с  мировым  капиталом.  К  истории  Отечества,  великой  русской 

культуре  отношение  было  тоже  «пролетарское»:  главный  историк  страны  в 

1918-1932  гг.  М.Н.  Покровский  требовал  запретить  само  понятие  «русская 

история»  как  реакционное.  (Не  везёт  России  на  главных  историков). 

Александра  Невского  называли  классовым  врагом,  Наполеона  Бонапарта  – 

освободителем,  П.И.  Чайковского  –  хлюпиком,  Ф.М.  Достоевского  – 

«архискверным»,  по  выражению  В.И.  Ленина  [6,  т.  48,  с.  295], 

«реакционером»,  А.П.  Чехова  –  нытиком,  Л.Н.  Толстого  –  помещиком, 

юродствующим во Христе...  

Образец пролетарского воспитания вплоть до середины 30-х гг. описал 

один  из  самых  ярких  советских  романтиков  П.Д.  Коган:  В  детском  садике 

«педолог  тетя  Надя»  предлагает  ребятишкам:  «Мы  наших  кукол,  между 

прочим,  посадим  там,  посадим  тут.  Они  –  буржуи,  Мы  –  рабочие,  а 

революции  грядут.  Возьмите  все,  ребята,  палки,  буржуи  платят  нам  гроши: 

организованно,  без  свалки  буржуазию  сокрушим!».  Сначала  кукол  били 

чинно и тех не били, кто упал, но пафос бойни беспричинной уже под сердце 

подступал.  И  били  в  бога,  и  в  апостола,  и  в  христофор-колумба  мать,  и 

невзначай  лупили  по  столу,  чтоб  просто  что-нибудь  сломать».  Один  из 

400 

 

мальчишек  ужаснулся:  «Он  бросил  палку  и  заплакал,  и  отошел  в  сторонку, 

сел,  и  не  мешал  совсем,  однако  сказала  тетя  Надя  всем:  что  он  неважный 

октябрёнок  и  просто  лживый  эгоист,  что  он  испорченный  ребёнок  и 

буржуазный гуманист». «Двенадцатилетние чекисты, принявши целый мир в 

родню, из всех неоспоримых истин мы знали партию одну». А весной 1941 г. 

тот  же  поэт-патриот  писал  незадолго  до  своей  гибели  на  фронте:  «И  вот 

опять  к  заставам  сизым,  Составы  тайные  идут,  И  коммунизм  опять  так 

близок,  Как  в  восемнадцатом  году.  И  мы  еще  дойдём  до  Ганга,  И  мы  еще 

падём в боях, Чтоб от Японии до Англии, Сияла Родина моя». Очевидно, на 

просторах постсоветского пространства ещё есть те, кто в студенческие годы 

пел  и  другие  строки,  написанные  этим  замечательным  поэтом:  «Надоело 

говорить  и  спорить,  И  любить  усталые  глаза…  В  флибустьерском  дальнем 

синем  море  Бригантина  подымает  паруса».  Это  был  уже  другой,  более 

лиричный  патриотизм  с  мягкой  примесью  глобальности.  Мог  ли  поэт 

предположить, что уже в 1943 г. И.В. Сталин распустит Коммунистический 

Интернационал,  откажется от  пропаганды  мировой революции,  восстановит 

«шитые  золотом»  офицерские  погоны  и  другие  атрибуты  монархической 

державности?  

Началом  эпохи  социалистического  патриотизма  и  гражданственности 

можно  считать  утверждение  фактически  единоличной  власти  Сталина, 

всерьез  занявшегося  реализацией  идеи  построения  социализма  в  отдельно 

взятой  России  –  Советском  Союзе.  В  его  руках  оказалось  великое 

государство,  а  государство  нежизнеспособно  без  граждан  и  патриотов. 

Сталин  это  хорошо  понимал,  и  потому  уделил  большое  внимание 

формированию «нового человека». К середине 30-х гг. наметились тенденции 

патриотической  направленности  в  образовании  и  воспитании.  Был  осужден 

нигилистический  подход  к  русской  истории  и  негативное  отношение  к 

традициям  русского  народа,  реабилитировались  цари-реформаторы,  герои 

национальных  войн.  В  области  образования  свёрнуто  обучение 

национальным  языкам  и  установлен  приоритет  русского  языка,  сокращено 

число лиц нерусских национальностей в руководстве и т. д. Начиная с 1936 

г.,  предпринимаются  активные  усилия  по  формированию  гражданского 

сознания молодежи. 

В течение сравнительно короткого времени Сталин вполне справился с 

весьма  непростой  задачей:  было  сформировано  запрограммированное  им 

поколение, с отличающимся не только от старших поколений, но и от всего 

цивилизованного человечества миропониманием и мироощущением. Многие 

современные  обществоведы  и  педагоги  либо  забыли,  либо  не  знают,  что 

важнейшей  особенностью  нашего  социума  был  огромный  разрыв  между 

сконструированным 

на 

основе 

умозрительных 

представлений 

о 

справедливом  общественном  устройстве  «должным»  и  значительно 

отличающимся  от  него  «сущим».  Патриотическое  воспитание  многих 

поколений  советских  людей  было  направлено  на  формирование  веры  в 

реальность  искусственно  сконструированного  этого  «должного»,  что  оно, 

несмотря  на  все  тяготы  жизни,  вот-вот  наступит.  Социальный  нарциссизм 

401 

 

как  тенденция  –  обусловленное  убеждённостью  в  том,  что  мы  лучше  всех 

знаем,  что  нужно  всем  людям  планеты  для  полного  счастья  безудержное 

самовосхваление,  непоколебимая  вера  в  наше  превосходство  над  другими 

странами,  народами,  системами  [см.:  7],  был  присущ  советскому  строю 

изначально.  Его  основы  были  заложены  Лениным.  Но  только  Сталин 

детально  разработал  его  идеологические,  нравственные,  политические 

составляющие  и  синтезировал  их  в  единую  целостную  систему, 

направляющую  помыслы  и  действия  человека  в  самых  различных,  даже 

самых  невероятных,  обстоятельствах.  Поколение,  сформированное  этой 

системой,  вынесло  на  своих  плечах  большую  часть  тягот  Великой 

Отечественной  войны  и  только  3%  его  представителей,  воевавших  на 

фронтах, вернулись домой с Победой. 

Однако, как показала война, гражданский мир и согласие в стране так и 

не  были  достигнуты.  Определённое  количество  россиян  оказались 

неспособными  воспринять  гражданское  мировоззрение,  стремились 

уклониться от выполнения обязанности по защите Родины. Другие, защищая 

страну  от  агрессора,  руководствовались  в  основном  патриотическими,  а  не 

идеологическими побуждениями. Те, кто не обладал ни гражданственностью, 

ни  патриотизмом,  или  утратили  их,  стремящиеся  отомстить  за  поруганные 

властью честь и достоинство, перешли на сторону врага. В общей сложности 

в  германской  армии  к  1943  г.  было  около  одного  миллиона  бывших 

военнослужащих  и  граждан  Советского  Союза  [8,  с.  357]  на  8  миллионов 

взятых  под  ружье  немцев.  Разумеется,  измену,  да  еще  в  военной  форме, 

оправдать  нельзя.  Но  следует  признать:  если  Красная  Армия  оказалась 

лидером,  причем  с  большим  отрывом  от  всех  воюющих  армий,  по  числу 

военнослужащих,  перешедших  на  сторону  противника,  из  которых 

гитлеровцы формировали целые дивизии и армии, то объясняется это, наряду 

с  другими  обстоятельствами,  и  недальновидной  политикой  классового 

национал-большевизма. В этом свете еще величественней предстает славный, 

с большой долей трагизма, подвиг большинства советских людей честно и до 

конца выполнивших свой патриотический, гражданский и воинский долг. 

Следует  отметить,  что  если  рассуждений  и  формулировок  классового 

характера  в  основных  партийный  документах,  и  особенно  в  выступлениях 

Сталина, было более чем достаточно, то упоминаний о гражданственности и 

патриотизме  почти  нельзя  встретить,  вплоть  до  начала  Великой 

Отечественной войны. И в первых своих выступлениях военной поры Сталин 

не употреблял понятий Родина, патриотизм, гражданственность, несмотря на 

явно патриотическую направленность его речей. Лишь 6 ноября 1942 г. в его 

докладе  провозглашается:  «Да  здравствует  свобода  и  независимость  нашей 

славной советской родины!», а 6 ноября 1944 г. в докладе, посвященном 27-й 

годовщине  Октября,  он  впервые  официально  говорил  о  том,  что  боевые  и 

трудовые  подвиги  советских  людей  «имеют  своим  источником  горячий  и 

животворный  советский  патриотизм».  Здесь  дана  и  характеристика  этого 

феномена: «Сила советского патриотизма состоит в том, что он имеет своей 

основой  не  расовые  или  националистические  предрассудки,  а  глубокую 

402 

 

преданность  и  верность  народа  своей  советской  Родине,  братское 

содружество  трудящихся  всех  наций  нашей  страны.  В  советском 

патриотизме  гармонически  сочетаются  национальные  традиции  народов  и 

общие жизненные интересы всех трудящихся Советского Союза. Советский 

патриотизм не разъединяет, а, наоборот, сплачивает все нации и народности 

нашей  страны  в  единую  братскую  семью.  В  этом  надо  видеть  основы 

нерушимой и все более крепнущей дружбы народов Советского Союза» [9, с. 

69, 146].  

Однако  в  реальной  действительности  дружба  советских  народов  была 

не  без  изъяна.  Репрессивная  политика  власти,  проявившаяся  в  локальных 

депортациях  значительных  масс  населения  по  национально-этническому 

признаку  ещё  в  20-х  –  30-х  гг.,  была  распространена  практически  на  всю 

территорию  страны.  В  годы  войны  подверглись  переселению  народы  и 

группы  населения  61  национальности.  В  1943-1944  гг.  были  проведены 

массовые депортации калмыков, ингушей, чеченцев, карачаевцев, балкарцев, 

крымских  татар,  ногайцев,  турок-месхетинцев,  понтийских  греков,  болгар, 

крымских цыган, курдов  – в основном по обвинению в коллаборационизме, 

распространённому  на  весь  народ.  Реальными  же  мотивами  депортации,  по 

данным  некоторых  исследователей,  во  многих  случаях  были  конфликты 

представителей  депортированных  наций  с  государством  в  довоенные  годы, 

геополитические  соображения,  совместные  интриги  местных  партийных 

органов  и  Берии,  личные  прихоти  Сталина,  этнические  предрассудки 

высокопоставленных  лиц  и  лишь  затем  –  собственно  антисоветская 

деятельность  в  годы  войны.  Даже  во  внутренней  корреспонденции  органов 

власти не удалось обнаружить ни одного документа, указывавшего на то, что 

советские  власти  всерьёз  подозревали  многие  депортированные  группы 

населения  в  государственной  измене.  Были  ликвидированы  (если  они 

существовали)  автономии  этих  народов.  Земли  депортированных  народов  и 

этнических  групп  передавались  соседним  административным  единицам. 

Депортации  продолжались  вплоть  до  1953  г.  В  общей  сложности,  с  учетом 

довоенных  и  послевоенных  депортаций  корейцев,  немцев,  финнов,  жителей 

прибалтийских республик и Псковской области было репрессировано  около 

1,5 млн. человек. При их транспортировке в необжитые районы Алтайского и 

Красноярского  краёв,  Омской  и  Новосибирской  областей,  Казахской, 

Киргизской  и  Узбекской  ССР  погибли  десятки  тысяч  человек, 

преимущественно женщин и детей. Лишь в конце 80-х – начале 90-х гг. все 

необоснованно  депортированные  народы  были  реабилитированы  [см.:  10]. 

Подобные  «перегибы»  государственной  национальной  политики  оставили 

глубокий след в исторической памяти нерусский народов и сказываются и по 

сегодняшний день.  

Именно  обострение  межнациональных  отношений  в  1986-1990  гг., 

начавшийся  «парад  национальных  суверенитетов»,  в  том  числе  и 

«российского суверенитета», послужили главной видимой причиной распада 

(по  форме  –  самоликвидации)  СССР.  На  фоне  фактического  неравенства 

союзных  республик  столкновения  на  национальной  почве  начались,  когда 

403 

 

стали  широко  известны  скрываемые  ранее  указанные  выше  факты 

дискриминации  депортированных  народов  и  этнических  групп.  Более 

основательная,  скрытая  от  поверхностного  наблюдения  причина  состояла  в 

том,  что  в  «послесталинскую  эпоху»  в  официальной  пропаганде  советский 

патриотизм отождествлялся с преданностью коммунистическим идеалам, его 

отличительной  чертой  считалась  готовность  к  любым  испытаниям  и 

жертвам, к подвигам во имя своей родины. Трактовка патриотизма на основе 

утопичной коммунистической идеологии нанесла вред советскому обществу, 

спровоцировав  в  80-90-е  гг.  кризис  сформированной  ею  системы  духовных 

ценностей  и  закономерную  реакцию  их  отторжения  у  народных  масс 

нескольких  поколений,  уставших  от  постоянных  испытаний  и  жертв, 

хронических  дефицитов  и  необеспеченности  жизни  при  наличии 

колоссальных  природных  и  человеческих  ресурсов.  Сущее,  суровая  правда 

истории,  фактология  оказались  сильнее  идеологизированного  советского 

патриотизма.  Последующие  события  подтвердили  простую  истину:  люди 

будут  искренне  любить  ту  страну,  где  вовремя  выплачивается  зарплата, 

обеспечивающая нормальное существование; ветераны, отдавшие всю жизнь 

отечеству,  не  нищенствуют,  а  получают  достойную  пенсию  и  медицинское 

обслуживание;  сбережения  не  пропадают  бесследно  в  банках;  каждый 

гражданин чувствует себя защищенным законом, в том числе от жирующих, 

упивающихся властью государственных чиновников и бюрократов. Создание 

такого  порядка  –  определяющее  направление  воспитания  патриотизма  не 

только молодёжи, но и всех граждан страны. Для этого необходимо создание 

двух  непременных  предпосылок:  эффективная,  социально  ориентированная 

рыночная  экономика,  свободная  от  олигархического  диктата,  и  полная, 

достоверная  правда  о  нашем  великом,  но  в  то  же  время  трагическом 

историческом  прошлом.  Патриотизм  несовместим  с  «нас  возвышающим 

обманом»  и  откровенной  ложью,  которой  еще  так  много  в  нашем 

мифологизированном историческом сознании [см.: 12; 13]. 

ЛИТЕРАТУРА 

1.  Демидова,  Е.И.  Патриотизм  в  своей  идее  неизменен  /  Е.И.  Демидова,  В.К 

Криворученко  //  Знание.  Понимание.  Умение.  2008.  №  6  (http://www.zpu-journal.ru/e-

zpu/2008/6/patriotism). 

2.  Чижикова,  О.В.  Патриотизм  в  прошлом  и  настоящем  [Текст]  /  О.В.  Чижикова  // 

Россия  в  мировом  сообществе  цивилизаций:  история  и  современность:  сб.  ст.  VI 

Междунар. науч.-практ. конф / МНИЦ ПГСХА. - Пенза: РИО ПГСХА, 2010. С. 132-

134. 

3.  Кожевников, А.Ю. Русский патриотизм и советский социализм / А.Ю. Кожевников.  - 

М.:  Прометей,  2017.  644  с.  (http://iknigi.net/avtor-aleksey-kozhevnikov/146198-russkiy-

patriotizm-i-sovetskiy-socializm-aleksey-kozhevnikov/read/page-1.html). 

4.  Маркс,  К.  Манифест  Коммунистической  партии  [Текст]  /  К.Маркс,  Ф.  Энгельс  //  К. 

Маркс, Ф. Энгельс. Соч. 2-е изд. Т. 4. - М.: Госполитиздат, 1955. С. 419-459. 

5.  Соломон,  Г.А.  Среди  красных  вождей  [Текст]  /  Г.А.  Соломон  -  М.:  Современник, 

1995. 509 с. 

6.  Ленин, В.И. Полн. собр. соч.: в 55 т. Т. 6, 31-45 [Текст] / В.И. Ленин. - М.: Политиздат, 

1969-1982. 

404 

 

7.  Эфиров,  С.А.  Социальный  нарциссизм  (о  массовом  ослеплении,  длившемся 

десятилетия)  [Текст]  /  С.А.  Эфиров  //  В  человеческом  измерении  /  под  ред.  и  с 

предисл. А.Г. Вишневского. - М.: Прогресс, 1989. С. 25-52. 

8.  Дирксен,  Г.,  фон.  Москва,  Токио,  Лондон.  Двадцать  лет  германской  внешней 

политики [Текст] / Г. Дирксен, фон; пер. с англ. - М.: Олма-пресс, 2001. 445 с. 

9.  Сталин,  И.В.  О  Великой  Отечественной  войне  Советского  Союза  [Текст]  /  И.В. 

Сталин. 5-е изд. - М.: Госполитиздат, 1946. 188 с. 

10. Депортации  народов  в  СССР.  Материал  из  Википедии  –  свободной  энциклопедии 

(https://ru.wikipedia.org/wiki/Депортации_народов_в_СССР). 

11. Распад СССР: Документы и факты (1986-1992 гг.): в 2 т. Т. II: Архивные документы и 

материалы [Текст] / под общ. ред. С.М. Шахрая; сост. С.М. Попова, А.А. Яник. - М.: 

Кучково поле, 2016. 824 с. 

 

жүктеу/скачать 4,05 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: