И. С. Тургенев стихотворения в прозе

Подборка опубликована на сайте о переводе и для переводчиков «Думать вслух» 

http://www.thinkaloud.ru/parallelsya.html

 

 

И.С. ТУРГЕНЕВ 

СТИХОТВОРЕНИЯ В ПРОЗЕ 

 

 

Русский язык 

 

Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о 

судьбах  моей  родины, –  ты  один  мне  поддержка  и 

опора, 

о 

великий, 

могучий, 

правдивый 

и 

свободный  русский  язык!  Не  будь  тебя  –  как  не 

впасть в отчаяние при виде всего, что совершается 

дома?  Но  нельзя  верить,  чтобы  такой  язык  не  был 

дан великому народу! 

 

 

Мы еще повоюем! 

 

Какая  ничтожная  малость  может  иногда  пере-

строить всего человека! 

Полный  раздумья,  шел  я  однажды  по  большой 

дороге. 

Тяжкие  предчувствия  стесняли  мою  грудь; 

унылость овладевала мною. 

Я  поднял  голову…  Передо  мною,  между  двух 

рядов  высоких  тополей,  стрелою  уходила  вдаль 

дорога. 

И  через  нее,  через  эту  самую  дорогу,  в  десяти 

шагах  от  меня,  вся  раззолоченная  ярким  летним 

солнцем, прыгала гуськом целая семейка воробьев, 

прыгала бойко, забавно, самонадеянно! 

Особенно один из них так и надсаживал бочком, 

бочком,  выпуча  зоб  и  дерзко  чирикая,  словно  и 

чёрт ему не брат! Завоеватель – и полно! 

А  между  тем  высоко  на  небе  кружил  ястреб, 

IVAN TURGENEV

 

POEMS IN PROSE 

Translated by C. Garnett 

 

The Russian Tongue 

 

In days of doubt, in days of dreary musings on my 

country's  fate,  thou  alone  art  my  stay  and  support, 

mighty,  true,  free  Russian  speech!  But  for  thee,  how 

not  fall  into  despair,  seeing  all  that  is  done  at  home? 

But who can think that such a tongue is not the gift of 

a great people! 

 

 

 

We Will Still Fight On 

 

What  an  insignificant  trifle  may  sometimes  trans-

form the whole man! 

Full  of  melancholy  thought,  I  walked  one  day 

along the highroad. 

My  heart  was  oppressed  by  a  weight  of  gloomy 

apprehension; I was overwhelmed by dejection.  

I raised my head.... Before me, between two rows 

of  tall  poplars,  the  road  darted  like  an  arrow  into  the 

distance. 

And across it, across this road, ten paces from me, 

in the golden light of the dazzling summer sunshine, a 

whole  family  of  sparrows  hopped  one  after  another, 

hopped saucily, drolly, self-reliantly! 

One of them, in particular, skipped along sideways 

with desperate energy, puffing out his little bosom and 

chirping  impudently,  as  though  to  say  he  was  not 

afraid of any one! A gallant little warrior, really! 

IVAN TURGENEV

 

POEMS IN PROSE 

 

 

The Russian Language 

 

In  days  of  doubt,  in  days  of  painful  meditations 

concerning  the  destinies  if  my  fatherland,  thou  alone 

art my prop and my support, O great, mighty, just and 

free  Russian  language!  –  Were  it  not  for  thee,  how 

could one fail to fall into despair at the sight of all that 

goes on at home? – But it is impossible to believe that 

such  a  language  was  not  bestowed  upon  a  great 

people!  

 

We Shall Still Fight On! 

 

What  an  insignificant  trifle  can  sometimes  put  the 

whole man back in tune! 

Full  of  thought,  I  was  walking  one  day  along  the 

highway. 

Heavy forebodings oppressed my breast; melancholy 

seized hold of me. 

I raised my head…. Before me, between two rows of 

lofty poplars, the road stretched out into the distance. 

Across it, across the same toad, a whole little family 

of  sparrows  was hopping, hopping  boldly,  amusingly, 

confidently! 

One  of  them  in  particular  fairly  set  his  wings 

akimbo, thrusting his crop, and twittering audaciously, 

as  though  the  very  devil  was  no  match  for  him!  A 

conqueror – and that is all there is to be said. 

But in the meantime, high up in the sky, was soaring 

a  hawk  who,  possibly,  was  fated  to  devour  precisely 

Подборка опубликована на сайте о переводе и для переводчиков «Думать вслух» 

http://www.thinkaloud.ru/parallelsya.html

 

 

которому,  быть  может,  суждено  сожрать  именно 

этого самого завоевателя. 

Я  поглядел,  рассмеялся,  встряхнулся  –  и 

грустные  думы  тотчас  отлетели  прочь:  отвагу, 

удаль, охоту к жизни почувствовал я. 

И пускай надо мной кружит мой ястреб… 

– Мы еще повоюем, чёрт возьми! 

 

«Как хороши, как свежи были розы…» 

 

Где-то, когда-то, давно-давно тому назад, я про-

чел  одно  стихотворение.  Оно  скоро  позабылось 

мною… но первый стих остался у меня в памяти: 

Как хороши, как свежи были розы… 

Теперь  зима;  мороз  запушил  стекла  окон;  в 

темной  комнате  горит  одна  свеча.  Я  сижу, 

забившись в угол; а в голове всё звенит да звенит: 

Как хороши, как свежи были розы… 

И вижу я себя перед низким окном загородного 

русского дома. Летний вечер тихо тает и переходит 

в ночь, в теплом воздухе пахнет резедой и липой; а 

на  окне,  опершись  на  выпрямленную  руку  и 

склонив  голову  к  плечу,  сидит  девушка  –  и 

безмолвно  и  пристально  смотрит  на  небо,  как  бы 

выжидая 

появления 

первых 

звезд. 

Как 

простодушно-вдохновенны  задумчивые  глаза,  как 

трогательно-невинны  раскрытые,  вопрошающие 

губы, как ровно дышит еще не вполне расцветшая, 

еще  ничем  не  взволнованная  грудь,  как  чист  и 

нежен облик юного лица! Я не дерзаю заговорить с 

нею  –  но  как  она  мне  дорога,  как  бьется  мое 

сердце! 

Как хороши, как свежи были розы… 

А  в  комнате  всё  темней  да  темней… 

And,  meanwhile,  high  overhead  in  the  heavens 

hovered a hawk, destined, perhaps, to devour that little 

warrior. 

I looked, laughed, shook myself, and the mournful 

thoughts flew right away: pluck, daring, zeal for life I 

felt  anew.  Let  him,  too,  hover  over  me,  my  hawk.... 

We will fight on, and damn it all!

  

 

'How Fair, How Fresh Were The Roses ...' 

 

Somewhere,  sometime,  long,  long  ago,  I  read  a 

poem.  It  was  soon  forgotten  ...  but  the  first  line  has 

stuck in my memory– 

  'How fair, how fresh were the roses ...' 

Now is winter; the frost has iced over the window-

panes;  in  the  dark  room  burns  a  solitary  candle.  I  sit 

huddled up in a corner; and in my head the line keeps 

echoing and echoing – 

  'How fair, how fresh were the roses ...' 

And I see myself before the low window of a Rus-

sian  country  house.  The  summer  evening  is  slowly 

melting into night, the warm air is fragrant of migno-

nette and lime-blossom; and at the window, leaning on 

her  arm,  her  head  bent  on  her  shoulder,  sits  a  young 

girl, and silently, intently gazes into the sky, as though 

looking for new stars to come out. What candour, what 

inspiration  in  the  dreamy  eyes,  what  moving  inno-

cence  in  the  parted  questioning  lips,  how  calmly 

breathes  that  still-growing,  still-untroubled  bosom, 

how  pure  and  tender  the  profile  of  the  young  face!  I 

dare not speak to her; but how dear she is to me, how 

my heart beats! 

  'How fair, how fresh were the roses ...' 

But  here  in  the  room  it  gets  darker  and  darker.... 

the same conqueror. 

I  looked,  laughed,  shook  myself  –  and  the 

melancholy  thoughts  instantly  fled.  I  felt  daring, 

courage, a desire for life. 

An let my hawk soar over me if he will. 

“We will still fight on, devil take it!” 

 

 

“How Fair, How Fresh Wee the Roses” 

 

Somewhere,  some  time,  long  long  ago,  I  read  a 

poem. I speedily forgot it…. But its first line lingered 

in my memory: 

“How fair, how fresh were the roses…” 

It  is  winter  now;  the  window-panes  are  coated  with 

ice; in the warm chamber a single candles is burning. I 

am  sitting  curled  up  in  one  corner;  and  in  my  brain 

there rings and rings^ 

“How fair, how fresh were the roses…” 

And I behold myself in front of the low window of a 

Russian house in the suburbs, The summer evening is 

melting  and  merging  into  night,  there  is  a  scent  of 

mignonette  and  linden-blossoms  abroad  in  the  warm 

air; – and in the window, propped on a stiffened arm, 

and  with  her  head  bent  on  her  shoulder,  sits  a  young 

girl,  gazing  mutely  and  intently  at  the  sky,  as  though 

watching for the appearance of the first stars. Ho inge-

niously  inspired  are  the  thoughtful  eyes;  how  tou-

chingly innocent are the parted, questioning lips; how 

evenly  breathes  her  bossom,  not  yet  fully  developed 

and  still  unagitated  by  anything; how  pure and tender 

are the lines of the young face! I do not are to address 

her, but how dear she is to me, how violently my heart 

beats! 

Подборка опубликована на сайте о переводе и для переводчиков «Думать вслух» 

http://www.thinkaloud.ru/parallelsya.html

 

 

Нагоревшая свеча трещит, беглые тени колеблются 

на  низком  потолке,  мороз  скрыпит  и  злится  за 

стеною – и чудится скучный, старческий шёпот… 

Как хороши, как свежи были розы… 

Встают 

передо 

мною 

другие 

образы… 

Слышится  веселый  шум  семейной  деревенской 

жизни.  Две  русые  головки,  прислонясь  друг  к 

дружке,  бойко  смотрят  на  меня  своими  светлыми 

глазками,  алые  щеки  трепещут  сдержанным 

смехом, руки ласково сплелись, вперебивку звучат 

молодые,  добрые  голоса;  а  немного  подальше,  в 

глубине  уютной  комнаты,  другие,  тоже  молодые 

руки  бегают,  путаясь  пальцами,  по  клавишам 

старенького  пианино  –  и  ланнеровский  вальс  не 

может 

заглушить 

воркотню 

патриархального 

самовара… 

Как хороши, как свежи были розы… 

Свеча  меркнет  и  гаснет…  Кто  это  кашляет  там 

так  хрипло  и  глухо?  Свернувшись  в  калачик, 

жмется  и  вздрагивает  у  ног  моих  старый  пес,  мой 

единственный  товарищ…  Мне  холодно…  Я 

зябну… И все они умерли… умерли… 

Как хороши, как свежи были розы… 

 

 

 

 

Корреспондент 

 

Двое друзей сидят за столом и пьют чай. 

Внезапный  шум  поднялся  на  улице.  Слышны 

жалобные  стоны,  ярые  ругательства,  взрывы 

злорадного смеха. 

– Кого-то  бьют, –  заметил  один  из  друзей, 

The  candle  burns  dim  and  gutters,  dancing  shadows 

quiver on the low ceiling, the cruel crunch of the frost 

is heard outside, and within the dreary murmur of old 

age.... 

  'How fair, how fresh were the roses ...' 

There  rise  up  before  me  other  images.  I  hear  the 

merry hubbub of home life in the country. Two flaxen 

heads, bending close together, look saucily at me with 

their  bright  eyes,  rosy  cheeks  shake  with  suppressed 

laughter,  hands  are  clasped  in  warm  affection,  young 

kind  voices  ring  one  above  the  other;  while  a  little 

farther,  at  the  end  of  the  snug  room,  other  hands, 

young too, fly with unskilled fingers over the keys of 

the old piano, and the Lanner waltz cannot drown the 

hissing of the patriarchal samovar ... 

  'How fair, how fresh were the roses ...' 

The candle flickers and  goes  out....  Whose is that 

hoarse and hollow cough? Curled up, my old dog lies, 

shuddering at my feet, my only companion.... I'm cold 

... I'm frozen ... and all of them are dead ... dead ... 

  'How fair, how fresh were the roses ...' 

 

 

 

 

 

 

The Reporter 

 

Two friends were sitting at a table drinking tea. 

A  sudden  hubbub  arose  in  the  street.  They  heard 

pitiable  groans,  furious  abuse,  bursts  of  malignant 

laughter. 

'They're  beating  some  one,'  observed  one  of  the 

“How fair, how fresh were the roses…”  

And  in  the  room  everything  grows  darker  and 

darker…. The candle which has burned low begins to 

flicker;  white  shadows  waver  across  the  low  ceiling; 

the frost creaks and snarls beyind the wall – nd I seem 

to hear a tedious, senile whisper: 

“How fair, how fresh were the roses…” 

Other images rise up before me….  I hear the merry 

murmur of family, of country life. Two red-gold little 

heads,  leaning  against  each  other,  gaze  bravely  at  me 

with  their  bright  eyes;  the  red  cheek  quiver  with 

suppressed  laughter;  their  hands  are  affectionately 

intertwined;  their  young,  king  voices  ring  out,  vying 

with each other; and a little further away, in the depths 

of  a  snug  room,  other  hands,  also  young,  are  flying 

about,  with  fingers  entangled  over  the  keys  of  a  poor 

little old piano, and the Lanner waltz cannot drown the 

grumbling of the patriarchal samovar. 

“How fair, how fresh were the roses…” 

The  candle  flares  up  and  dies  out….  Who  is  that 

coughing yonder so hoarsely and dully? Curled up in a 

ring, my aged dog, my sole companion, is nestling and 

quivering at my feet…. 

I  feel  cold….  I  am  shivering….  And  they  are  all 

dead…. All dead… 

“How fair, how fresh were the roses…” 

 

The Correspondent 

 

Two friends are sitting at a table and drinking tea. 

A  sudden  noise  has  arisen  in  the  street.  Plaintive 

moans,  violent  oaths,  outbursts  of  malicious  laughter 

have become audible. 

“Some  one  is  being  beaten,”  remarked  one  of  the 

Подборка опубликована на сайте о переводе и для переводчиков «Думать вслух» 

http://www.thinkaloud.ru/parallelsya.html

 

 

выглянув из окна. 

– Преступника?  Убийцу? –  спросил  другой. – 

Слушай,  кто  бы  он  ни  был,  нельзя  допустить 

бессудную расправу. Пойдем заступимся за него. 

– Да это бьют не убийцу. 

– Не  убийцу?  Так  вора?  Всё  равно,  пойдем 

отнимем его у толпы. 

– И не вора. 

– Не  вора?  Так  кассира,  железнодорожника, 

военного 

поставщика, 

российского 

мецената, 

адвоката, 

благонамеренного 

редактора, 

общественного  жертвователя?…  Все-таки  пойдем 

поможем ему! 

– Нет… это бьют корреспондента. 

–  Корреспондента?  Ну,  знаешь  что:  допьем 

сперва стакан чаю. 

 

Дурак 

 

Жил-был на свете дурак. 

Долгое 

время 

он 

жил 

припеваючи; 

но 

понемногу  стали  доходить  до  него  слухи,  что  он 

всюду слывет за безмозглого пошлеца. 

Смутился  дурак  и  начал  печалиться  о  том,  как 

бы прекратить те неприятные слухи? 

Внезапная  мысль  озарила  наконец  его  темный 

умишко…  И  он,  нимало  не  медля,  привел  ее  в 

исполнение. 

Встретился  ему  на  улице  знакомый  –  и 

принялся хвалить известного живописца… 

– Помилуйте! – воскликнул дурак. – Живописец 

этот давно сдан в архив… Вы этого не знаете? Я от 

вас этого не ожидал… Вы – отсталый человек. 

Знакомый  испугался  –  и  тотчас  согласился  с 

friends, looking out of window. 

'A  criminal?  A  murderer?'  inquired  the  other.  'I 

say,  whatever  he  may  be,  we  can't  allow  this  illegal 

chastisement. Let's go and take his part.' 

'But it's not a murderer they're beating.' 

'Not a murderer? Is it a thief then? It makes no dif-

ference, let's go and get him away from the crowd.' 

'It's not a thief either.' 

'Not  a  thief?  Is  it  an  absconding  cashier  then,  a 

railway director, an army contractor, a Russian art pa-

tron,  a  lawyer,  a  Conservative  editor,  a  social  refor-

mer?... Any way, let's go and help him!' 

'No ... it's a newspaper reporter they're beating.' 

'A  reporter?  Oh,  I  tell  you  what:  we'll  finish  our 

glasses of tea first then.'

  

 

 

The Fool 

 

There lived a fool. 

For a long time he lived in peace and contentment; 

but by degrees rumours began to reach him that he was 

regarded on all sides as a vulgar idiot. 

The  fool  was  abashed  and  began  to  ponder  gloo-

mily how he might put an end to these unpleasant ru-

mours. 

A  sudden  idea,  at  last,  illuminated  his  dull  little 

brain.... And, without the slightest delay, he put it into 

practice. 

A friend met him in the street, and fell to praising 

a well-known painter.... 

'Upon  my  word!'  cried  the  fool,'  that  painter  was 

out  of  date  long  ago  ...  you  didn't  know  it?  I  should 

never have expected it of you ... you are quite behind 

friends, after having cast a glance out of the window. 

“A  criminal?  A  murderer?”  inquired  the  other.  – 

“See  here,  no  matter  who  it  is,  such  chastisement 

without  trial  is  not  to  be  tolerated.  Let  us  go  and 

defend him.” 

“But it is no a murderer who is being beaten.” 

“Not  a  murderer?  A  thief, then?  Never  mind,  let  us 

go, let us rescue him from the mob.” 

“It is not a thief, either.” 

“Not  a  thief?  Is  it,  then,  a  cashier,  a  railway 

employee, and army contractor, A Russian Mæcenas, a 

lawyer, 

a 

well-intentioned 

editor, 

a 

public 

philanthropist?... At any rate, let us go, let us aid him!” 

“No…. they are thrashing a correspondent.” 

“A correspondent? – Well, see here now, let’s drink 

a glass of tea first.” 

 

The Fool 

 

Once upon a time a fool lived in the world. 

For a long time he lived in clover; but gradually ru-

mours began to reach him to the effect that he bore the 

reputation everywhere of a brainless ninny. 

The  fools  was  disconcerted  and  began  to  fret  over 

the question how he was to put an end to those unplea-

sant rumours. 

A  sudden  idea  at  last  illuminated  his  dark  little 

brain…. And without the slightest delay he put it into 

execution. 

An acquaintance met him on the street and began to 

praise  a  well-known  artist…  “Good  gracious!” 

exclaimed  the  fool,  “that  artist  was  relegated  to  the 

archives long ago…. Don’t you know that? – I did not 

expect that of you…. You are behind the times.” 

Подборка опубликована на сайте о переводе и для переводчиков «Думать вслух» 

http://www.thinkaloud.ru/parallelsya.html

 

 

дураком. 

– Какую  прекрасную  книгу  я  прочел  сегодня! – 

говорил ему другой знакомый. 

– Помилуйте! – воскликнул дурак. – Как вам не 

стыдно?  Никуда  эта  книга  не  годится;  все  на  нее 

давно  махнули  рукою.  Вы  этого  не  знаете?  Вы  – 

отсталый человек. 

И  этот  знакомый  испугался  –  и  согласился  с 

дураком. 

– Что  за  чудесный  человек  мой  друг  N.  N.! – 

говорил  дураку  третий  знакомый. –  Вот  истинно 

благородное существо! 

– Помилуйте! –  воскликнул  дурак. –  N.  N. – 

заведомый  подлец!  Родню  всю  ограбил.  Кто  ж 

этого не знает? Вы – отсталый человек! 

Третий знакомый тоже испугался – и согласился 

с дураком, отступился от друга. 

И  кого  бы,  что  бы  ни  хвалили  при  дураке  –  у 

него на всё была одна отповедь. 

Разве иногда прибавит с укоризной: 

– А вы всё еще верите в авторитеты? 

– Злюка!  Желчевик! –  начинали  толковать  о 

дураке его знакомые. – Но какая голова! 

– И какой язык! – прибавляли другие. – О, да он 

талант! 

Кончилось  тем,  что  издатель  одной  газеты 

предложил  дураку  заведовать  у  него  критическим 

отделом. 

И дурак стал критиковать всё и всех, нисколько 

не меняя ни манеры своей, ни своих восклицаний. 

Теперь 

он, 

кричавший 

некогда 

против 

авторитетов, – сам авторитет – и юноши перед ним 

благоговеют и боятся его. 

Да  и  как  им  быть,  бедным  юношам?  Хоть  и  не 

the times.' 

The friend was alarmed, and promptly agreed with 

the fool. 

'Such  a  splendid  book  I  read  yesterday!'  said 

another friend to him. 

'Upon  my  word!'  cried  the  fool,  'I  wonder  you're 

not  ashamed.  That  book's  good  for  nothing;  every 

one's  seen  through  it  long  ago.  Didn't  you  know  it? 

You're quite behind the times.' 

This  friend  too  was  alarmed,  and  he  agreed  with 

the fool. 

'What a wonderful fellow my friend N. N. is!' said 

a  third  friend  to  the  fool.  'Now  there's  a  really  gener-

ous creature!' 

'Upon  my  word!'  cried  the  fool.  'N.  N.,  the  noto-

rious  scoundrel!  He  swindled  all  his  relations.  Every 

one knows that. You're quite behind the times.' 

The  third  friend  too  was  alarmed,  and  he  agreed 

with the fool and deserted his friend. And whoever and 

whatever was praised in the fool's presence, he had the 

same retort for everything. 

Sometimes  he  would  add  reproachfully:  'And  do 

you still believe in authorities?' 

'Spiteful!  malignant!'  his  friends  began  to  say  of 

the fool. 'But what a brain!' 

'And  what  a  tongue!'  others  would  add,  'Oh,  yes, 

he has talent!' 

It ended in the editor of a journal proposing to the 

fool that he should undertake their reviewing column. 

And  the  fool  fell  to  criticising  everything  and 

every one, without in the least changing his manner, or 

his exclamations. 

Now  he,  who  once  declaimed  against  authorities, 

is  himself  an  authority,  and  the  young  men  venerate 

The  acquaintance  was  frightened  and  immediately 

agreed with the fool. 

“What  fine  book  I  have  read  to-day!”  said  another 

acquaintance to him. 

“Good  gracious!”  cried  the  fool.  –  “Aren’t  you 

ashamed  of  yourself?  That  book  is  good  for  nothing; 

everybody dropped it in disgust long ago. – Don’t you 

know that? – You are behind the times.” 

And that acquaintance also was frightened and areed 

with the fool. 

“What splendid man my friend N.N, is!” said a third 

acquaintance  to  the  fool.  –  “There’s  a  truly  noble 

being for you!” 

“Good  gracious!”–  exclaimed  the  fool.  –  “it  is  well 

known that N.N. is a scoundrel! He has robbed all his 

relatives. Who is there that does not know it? You are 

behind the times.” 

The  third  acquaintance  also  too  fright  and  agreed 

with the fool, and renounced his friend. And whosoev-

er or whatsoever was praised in the fool’s presence, he 

had the same retort for all. 

He even sometimes added reproachfully: 

“And do you still believe in the authorities?” 

“A  malicious  person!  A  bilious  man!”  his 

acquaintances began to say about the fool. – “But what 

a head!” 

“And what a tongue!” added others. 

“Oh, yes; he is talented!” 

It  ended  in  the  publisher  of  a  newspaper  proposing 

to  the  fool  that  he  should  take  charge  of  his  critical 

department. 

And  the  fool  began  to  criticise  everything  and 

everybody, without making the slightest change in his 

methods, ot in his exclamations. 

Подборка опубликована на сайте о переводе и для переводчиков «Думать вслух» 

http://www.thinkaloud.ru/parallelsya.html

 

 

следует,  вообще  говоря,  благоговеть…  но  тут, 

поди,  не  возблагоговей  –  в  отсталые  люди 

попадаешь! 

Житье дуракам между трусами. 

 

him, and fear him. 

And  what  else  can  they  do,  poor  young  men? 

Though  one  ought  not,  as  a  general  rule,  to  venerate 

any one ... but in this case, if one didn't venerate him, 

one would find oneself quite behind the times! 

Fools have a good time among cowards. 

Now  he,  who  formerly  shrieked  against  authorities, 

is an authority himself, – and the young men worship 

him and fear him. 

But what are they to do, poor fellows? Although it is 

not  proper  –  generally  speaking  –  to  worship  but  in 

this  case,  if  one  does  not  do  it,  he  will  find  himself 

classed among the men who are behind the times! 

There is a career for fools among cowards.