Эту таинственную, притягательную мощь порока, его красивую оправу чувствует на
себе Эда, называя гусара-демона «лукавым духом». Баратынский вскрывает зло в обличье
добра, «низкое» в
красивой оболочке, скудно-простое и заурядно-обыкновенное во внешне
сложном. Так входит морально-философская тема в поэму, повествующую и о том, как
переплетаются красота и безобразие, порок и добродетель, обыденное и исключительное.
Пристальный интерес к обыкновенному привел Баратынского к открытию необыкновенного
в простом. И это выступило у него заранее определенной закономерностью, независимой от
конкретно-исторических условий, которые никоим образом не влияют на характеры героев,
на развитие страсти, на противоречия души, формирующие и создающие их.
Подстать Эде героиня «Бала» Нина. Если Эда испытывает на себе влияние гусара, то
Нина – жрица чувственной, огненной любви – олицетворяет демоническое начало, какое
некогда открылось Эде в гусаре. Но в «Эде» оно было мнимым, в «Бале» же выступило в
своем истинном свете, оказывая прямое воздействие на Арсения.
Оба героя – Нина и Арсений – полны страстей, добрых и злых, которые, вырываясь
наружу, губят героиню, падшую, как и в «Эде», жертвой своей исступленной любви и
влечения Арсения к Ольге.
В «Цыганке» Баратынский углубил трагическую коллизию: Елецкой пылает страстью к
цыганке Саре, а потом к светской девушке Вере Волховской. В этот поворотный момент его
судьбы открывается мятущаяся натура героя. Обе героини наделены исключительной силы
страстями, но цыганка выражает их непосредственно и примитивно, Вера же соблюдает
приличия и правила светского этикета. Коллизия завершается гибелью Елецкого, безумием
Сары и душевной драмой, переживаемой Верой. Несмотря на мелодраматизм романтических
поэм Баратынского, в них заключались и важные художественные открытия: спаянность в
одном характере добра и зла, их перелив предвещали
проблематику творчества Лермонтова,
а зависимость поведения от социальной принадлежности предваряли психологизм
реалистической литературы.
Особняком среди поэм стоят «Телема и Макар» (1827) и «Переселение душ» (1828).
«Телема и Макар» – перевод сказки Вольтера (Баратынский пояснил в примечании, что
Телема означает желание, а Макар – счастие).
Поэма «Переселение душ» обычно считалась анахронизмом в творчестве Баратынского
и воспринималась «сугубо формалистической стилизацией под XVIII век». Однако эта поэма
писалась одновременно с поэмой «Бал» и «представляет собой нечто вроде поэтического
комментария к ней»227. Героиня поэмы «Переселение душ» Зораида напоминает героиню
«Бала» княгиню Нину, прототипом которой являлась графиня Закревская, красавица,
пренебрегавшая нормами светского поведения. У Баратынского, увлеченного одно время
Закревской, укрепилось, вероятно, уже сложившееся тогда представление о
любви как об
опасной иррациональной и демонической силе. Подобно Нине, Зораида, влюбившаяся в
молодого певца, узнает, что у нее есть соперница – «пастушка молодая» Ниэта.
Чтобы одержать верх над судьбой, Зораида решила поменять свой жребий на жребий
пастушки Ниэты. Это ей удалось с помощью волшебного кольца. Зораида приобретает
возлюбленного и вместе с ним скромную жизненную долю, но теряет красоту и царство. И
тут происходит чудо: ее прекрасная душа, вселившись в грубое тело пастушки, одухотворяет
его и преображает – «Во взорах чувство выражалось, Горела нежная мечта…». Зораида
жертвует собой ради любви и одолевает судьбу, но тайна такого одоления недоступна
другим – это тайна любящего существа. Любовь и счастье родственных душ отныне скрыты
от посторонних глаз, и с тех пор о семейной жизни Зораиды ничего неизвестно.
Помимо уверенности Баратынского в том, что обыкновенное всегда утаивает
227
Дерюгина Л.В. О жизни поэта Евгения Баратынского. В кн.: К 200-летию Баратынского. М.: ИМЛИ РАН,
2002. С. 58.
исключительное, в
этой поэме важна идея духовного преображения, согласно которой
душевная красота побеждает физическую непривлекательность и заставляет не замечать
ее228. Этот огонь внутренней красоты горит в глубине души. Он – дитя высокого уединения.
Подлинно великое рождается, по мысли Баратынского, вне суеты и общежительных
страстей, в аскетическом удалении от соблазнов города в природу, в
родовое поместье, в
замкнутый круг семьи. Именно там слышнее шум человеческого мира и явственнее
нестройный хор его голосов. Жизнь лучше открывается и распознается, когда поэт находится
вне непосредственного воздействия «толпы», когда он держится от мира на некоторой
исторической и эстетической дистанции. Благодаря такому взгляду Баратынский стремился
прозреть в частных и «случайных» лирических «событиях» их всеобщий и «вечный» смысл.
Достарыңызбен бөлісу: