облако газа или организм, у нас отсутствует. И он
станет утверждать, что стоит нам получить эту инфор-
мацию, как окажется, что газовые облака или организ-
мы столь же похожи на часовой механизм, что и наша
солнечная система.
Конечно, для физика теория Ньютона не утверждает
ничего подобного. Более того, она вообще не касается
поведения облаков. В ней речь идет конкретно о пла-
нетах, чье движение можно объяснить с помощью неко-
торых очень простых законов природы, а также о пу-
шечных ядрах и о приливах и отливах. Но необыкно-
венный успех в этих областях вскружил физикам голо-
ву, и нельзя сказать, что совсем без причины.
До Ньютона и его предшественника Кеплера многие
попытки объяснить или даже полностью описать дви-
жение планет оказывались безуспешными. Было ясно,
что они каким-то образом участвуют в неизменном об-
щем движении жесткой системы неподвижных звезд.
Но в то же время они отклонялись от движения этой
системы едва ли не так же, как отдельные мошки от-
клоняются от общего движения их роя. Таким образом,
планеты, подобно живым организмам, видимо, нужно
помещать где-то между облаками и часами. Однако
успех теории Кеплера и в еще большей степени теории
Ньютона показал, что правы были те мыслители, кото-
рые подозревали, что на самом деле планеты — это со-
вершенный, идеальный часовой механизм. Ведь благо-
даря ньютоновской теории их движение оказалось точ-
но предсказуемым, и предсказуемым во всех тех дета-
лях, которые до этого именно своей нерегулярностью
ставили в тупик всех астрономов.
Теория Ньютона оказалась первой в истории чело-
вечества действительно успешной научной теорией, и ее
успех превзошел все ожидания. Она несла настоящее
знание, знание, превосходившее самые дерзновенные
мечты самых смелых умов. Речь шла о теории, которая
точно объясняла не только движение
всех
звезд по их
траекториям, но и столь же безошибочно движение тел
на земле, скажем падение яблока, полет снаряда или
работу маятниковых часов. И она смогла объяснить-
даже приливы и отливы.
Все непредвзятые люди и все те, кто стремился
учиться и кто интересовался ростом знания, стали при-
верженцами новой теории. Большинство непредвзятых
5Θ2-
Лодей и большинство ученых думали, что в конечном
ечете она сможет объяснить все, и в том числе не толь-
fco электричество и магнетизм, но и облака и даже жи-
вые организмы. И благодаря этому физический детер-
минизм, то есть учение о том, что все облака суть ча-
сы, стал господствующим убеждением среди просве-
аценных; и все, кто не разделял этой новой веры*, стали
считаться обскурантами, или реакционерами
6
.
IV
К числу немногочисленных несогласных
7
принадле-
жал Пирс, великий американский математик и физик,
а по моему убеждению, и один из величайших филосо-
фов всех времен. Теорию Ньютона он не подвергал со-
мнению. Однако уже в 1892 году он показал, что эта
теория, даже оставаясь верной, еще не дает нам серьез-
ных оснований считать, что все облака суть совершен-
ные часы. И хотя, как и остальные физики своего вре-
мени, он верил в то, что наш мир— это часы, рабо-
тающие по ньютоновским законам, он отвергал убеж-
дение в том, что эти или любые другие часы являются
совершенными
вплоть до самой последней своей дета-
ли. Он обращал внимание на то, что, во всяком случае,
мы вряд ли можем претендовать на то, что на опыте
.знаем что-то об идеальных часах или о чем-либо хоть
•сколько-нибудь отдаленно приближающемся к абсолют-
ному совершенству, предполагаемому физическим де-
терминизмом. Вероятно, здесь уместно процитировать
один из блестящих комментариев Пирса: «...тот, кто в
курсе дела (здесь Пирс выступает в качестве экспери-
ментатора) ...знает, что [даже] самые тонкие сравнения
6
Убеждение в том, что детерминизм составляет существенную
Достарыңызбен бөлісу: