Жан-Поль Сартр Тошнота
жүктеу/скачать 1,33 Mb. Pdf көрінісі
|
| Жан-Поль Сартр «Тошнота»
100 лучших книг всех времен: www.100bestbooks.ru 60 каждое событие, сыграв свою роль до конца, по собственному почину послушно укладыва- лось в некий ящик и становилось почетным членом в кругу собратьев-событий – так мучи- тельно было представить себе небытие. Но теперь я знал: все на свете является только тем, чем оно кажется, а ЗА НИМ… ничего. Еще несколько мгновений я был захвачен этой мыслью. Потом рывком расправил пле- чи, чтобы от нее избавиться, и придвинул себе блокнот. «…что составил завещание». И вдруг мне стало непереносимо мерзко, перо выпало из моих рук, разбрызгивая чер- нила. Что случилось? Опять Тошнота? Нет, это была не она, комната хранила свой обычный приторно-дружелюбный вид. Разве что стол казался более тяжелым, более громоздким и ручка более тугой. И однако, маркиз де Рольбон только что умер во второй раз. Еще совсем недавно он был здесь, у меня внутри, спокойный и теплый, по временам я даже чувствовал, как он во мне шевелится. Для меня он был живым, более живым, чем Са- моучка, чем хозяйка «Приюта путейцев». Конечно, у него были свои причуды, он мог по не- скольку дней не появляться совсем, но часто, когда погода каким-то неисповедимым обра- зом этому благоприятствовала, он, словно метеочувствительное растение, выглядывал наружу – и я видел его бледное лицо и сизые щеки. Но даже когда он не показывался, я чув- ствовал, как он давит своей тяжестью мне на сердце, – я был полон им. И вот не осталось ничего. Как не осталось былого блеска на следах высохших чернил. Виноват был я сам: я произнес те единственные слова, которые не следовало произносить, – я сказал, что прошлое не существует. И в одно мгновение, совершенно бесшумно, маркиз де Рольбон вернулся в небытие. Я взял в руки его письма, в каком-то отчаянии стал ощупывать их. «Но ведь это же он сам, – убеждал я себя, – он сам начертал один за другим эти знаки. Он надавливал на эту бумагу, придерживал листки пальцами, чтобы они не ерзали под его пером». Поздно – все эти слова потеряли смысл. Существовала пачка пожелтелых листков, ко- торые я сжимал в руках, и только. Конечно, была у нее вся эта сложная история: племянник Рольбона в 1810 году погиб от руки царской полиции, бумаги его были конфискованы и взя- ты в Секретный архив, потом, сто десять лет спустя, переданы пришедшими к власти Сове- тами в Государственную библиотеку, откуда я их выкрал в 1923 году. Но все это казалось неправдоподобным – об этой краже, совершенной мной самим, у меня не осталось никаких реальных воспоминаний. Чтобы объяснить присутствие этих бумаг в моей комнате, нетруд- но было сочинить сотню других куда более правдоподобных историй, но все они перед ли- цом этих шершавых листков показались бы пустыми и легковесными, точно мыльные пузы- ри. Если я хочу вступить в контакт с Рольбоном, лучше уж заняться столоверчением, чем рассчитывать на эти листки. Рольбон исчез. Исчез без следа. Если от него остались еще ка- кие-то кости, они существовали сами по себе, независимо от всего прочего, они представля- ли собой просто некоторое количество фосфата и известняка в сочетании с солями и водой. Я сделал последнюю попытку: я стал повторять слова мадам Жанлис, с помощью ко- торых я обычно воскрешаю маркиза: «Его опрятное морщинистое личико, все изрытое ос- пинами, на котором было написано выражение какого-то особенного плутовства, бросавше- еся в глаза, несмотря на все старания маркиза его скрыть». Лицо маркиза послушно явилось передо мной: острый нос, сизые щеки, улыбка. Я мог сколько душе угодно воссоздавать его черты, быть может даже с большей легкостью, чем прежде. Но только это был всего лишь образ, родившийся во мне самом, плод моего соб- ственного воображения. Вздохнув, я привалился к спинке стула с чувством непереносимой утраты. Пробило четыре. Вот уже час я сижу на стуле, праздно свесив руки. Начинает смер- каться. Больше ничего в комнате не изменилось: на столе по-прежнему лежит блокнот белой бумаги, рядом с ним ручка и чернильница… Но никогда больше я не стану писать на нача- той странице. Никогда не пойду улицей Инвалидов Войны и бульваром Ла Редут в библио- |