Жестокий принц

в розыгрыше. Да, это рискованная игра. Может, Кардан им вообще ничего
не предлагал.
Сдерживаю дыхание, чтобы не выдать волнения. Стараюсь не
показывать, что Кардан заставил меня чувствовать себя такой
незначительной.
Призрак одаряет меня одной из своих редких улыбок.
— В основном золото, но и власть тоже. Положение.
— Множество вещей, которыми он не располагает, — добавляет
Бомба.
— Я думал, мы друзья, — нерешительно произносит Кардан.
— Хочу убрать его отсюда, — говорю я и кладу руку на спинку стула
как хозяйка. Надо увести принца из комнаты, пока он не перехватил
инициативу. Увести сейчас же.
— И что ты с ним сделаешь? — интересуется Таракан.
— Он мой пленник, — напоминаю я, наклоняюсь и разрезаю полосы
собственного платья, которыми ноги принца до сих пор привязаны к стулу.
Видно, он так и спал, сидя, если вообще спал. Но усталым Кардан не
выглядит. Он улыбается мне сверху вниз, словно я склонилась перед ним из
учтивости.
Хочется стереть ухмылку с его рожи, но не получится. Похоже, он так
и будет улыбаться до самой могилы.
— А здесь мы не можем остаться? — спрашивает Кардан. — Здесь
есть вино.
Эти слова заставляют Таракана хихикнуть.
— Тебя что-то беспокоит, маленький принц? Вы с Джуд до сих пор не
поладили?
Выражение лица Кардана меняется; похоже, он встревожен. Хорошо.
Веду его в кабинет Дайна, который, кажется, превращается в мой
командный пункт. Шагает он неуверенно, ноги одеревенели от пут.
Наверное, сказываются и несколько бутылок вина, которые он помог
опорожнить членам шайки. Однако никто не помешал мне забрать его.
Захлопываю дверь и запираю замок.
— Садись, — командую я, указывая на стул.
Он подчиняется.
Огибаю стол и усаживаюсь напротив. Мне приходит в голову, что если
убью его, то наконец перестану о нем думать. Убью и больше никогда не
буду себя так чувствовать.
Но без него не останется простого способа посадить Оука на трон.
Придется надеяться, что Мадок каким-нибудь образом вынудит Балекина

его короновать. Не будет Кардана, и я останусь без козырей. Без плана. Не
смогу помочь брату. Ничего не смогу.
Может, оно того стоит.
Арбалет лежит там, где я его оставила. В выдвижном ящике стола
Дайна. Я достаю его, взвожу и целюсь в Кардана. Он судорожно
сглатывает.
— Собираешься меня убить? — Он хлопает глазами. — Прямо сейчас?
Я кладу палец на спусковой крючок. Чувствую себя спокойно,
восхитительно спокойно. Это слабость — позволить страху возобладать
над амбициями, над интересами семьи, над любовью. Приятно чувствовать
себя всесильной.
— Понимаю, почему тебе хочется это сделать, — говорит он, словно
прочитал мои мысли и принял какое-то решение. — Но я бы предпочел,
чтобы не делала.
— Тогда прекрати постоянно ухмыляться. Ты думаешь, я сюда пришла,
чтобы ты надо мной смеялся? До сих пор так уверен, что лучше меня? —
Голос мой слегка дрожит, и за это я ненавижу Кардана еще сильнее. Я
ежедневно упражнялась, чтобы стать опасной, и он полностью в моей
власти, хотя испугана именно я.
У меня привычка его бояться, и избавиться от нее я могу, лишь всадив
стрелу ему в сердце.
Кардан протестующе поднимает руки с длинными пальцами.
Королевское кольцо у меня.
— Я нервничаю, — объясняет он. — А когда нервничаю, постоянно
улыбаюсь. Это мне помогает.
Совсем не ожидала услышать такие слова. Помедлив, опускаю
арбалет.
Принц продолжает говорить, словно не хочет, чтобы у меня осталось
время на раздумье.
— Ты меня ужасаешь. Почти вся моя семья погибла, а поскольку они
не особенно меня любили, я не захотел за ними последовать. Всю ночь я
провел, прикидывая, что ты собираешься делать, и точно знаю, чего
заслуживаю. У меня есть причина нервничать. — Он говорит так, словно
мы друзья, а не враги. И это срабатывает: я расслабляюсь. А когда замечаю,
что расслабилась, психую, и меня тут же тянет его пристрелить.
— Я расскажу тебе все, что захочешь, — говорит он. — Все.
— Никаких уверток? — Соблазн невероятно велик. У меня в голове до
сих пор шумит от рассказа Тарин, показавшего, насколько мало я знаю.
Кардан кладет ладонь туда, где должно находиться сердце.

— Клянусь.
— А если я все равно выстрелю?
— Можешь, — кривясь, говорит он. — Но хочу, чтобы ты дала слово,
что не выстрелишь.
— Мое слово дешево стоит, — напоминаю я.
— Ты всегда так говоришь. — Он поднимает брови. — Это не утешает,
должен сказать тебе.
Я смеюсь от удивления. Арбалет прыгает у меня в руке. Кардан не
сводит с него глаз. Нарочито медленно кладу оружие на стол.
— Ты расскажешь мне все, что я хочу узнать, а я не стану стрелять в
тебя.
— И что я должен сделать, чтобы ты не отдала меня Мадоку и
Балекину? — спрашивает он, приподнимая бровь. Мне не по себе: я не
привыкла, чтобы он вот так разглядывал меня. Сердце начинает учащенно
стучать.
Все, на что я способна, — ответить сердитым взглядом.
— Может, сосредоточишься на том, чтобы остаться в живых?
Кардан пожимает плечами.
— Что ты хочешь узнать?
— Я нашла обрывок бумаги со своим именем, — говорю я. — Исписан
моим именем вдоль и поперек — больше ничего.
Он слегка вздрагивает, но молчит.
— Итак? — поторапливаю я.
— Это не вопрос, — ворчит он, словно рассержен. — Задай настоящий
вопрос, и я отвечу.
— Ты мне надоел со своим «задай вопрос, и я отвечу». — Моя рука
тянется к арбалету, но я пока не касаюсь его.
Он вздыхает.
— Просто спроси меня о чем-нибудь. Спроси про мой хвост. Хочешь
на него посмотреть? — Он опять поднимает брови.
Я видела его хвост, но не доставлю ему удовольствия, признавшись в
этом.
— Хочешь, чтобы спросила? Ладно. Когда у Тарин с Локком все это
началось?
Он довольно смеется. Кажется, этой темы избегать не собирается.
Типичный случай.
— О, я ждал, когда ты про это спросишь. Все началось несколько
месяцев назад. Он нам все рассказывал — как бросал камешки в ее окно,
оставлял записки о свидании в лесу, обхаживал ее при свете луны. Он взял

с нас клятву молчания, но все это выглядело как забава. Думаю, сначала он
просто хотел вызвать ревность Никасии. Но потом...
— Как он узнал, что это ее комната? — спрашиваю я, нахмурившись.
Он улыбается еще шире.
— Может, и не узнал. Возможно, любая из вас годилась для того,
чтобы стать его первой жертвой среди смертных. Думаю, в итоге он хотел
соблазнить вас обеих.
Оба варианта мне не нравятся.
— А как насчет тебя?
Кардан бросает на меня странный взгляд.
— Пока что Локк не пробовал меня соблазнить, если ты об этом.
Думаю, я счел бы это оскорблением.
— Я не это имела в виду. Вы с Никасией были... — Не знаю, как
назвать. «Вместе» не совсем подходящее слово для этой зловещей и
красивой пары, разрушающей чужие жизни и наслаждающейся этим.
— Да, Локк увел ее у меня, — признается Кардан, играя желваками.
Он не улыбается, не фыркает. Ясно, ему непросто признаться мне в этом.
— Не знаю, чего хотел Локк — разбудить ревность какой-то другой
любовницы, разозлить меня или просто не смог устоять перед
изумительной красотой Никасии. Не знаю и того, какой мой недостаток
заставил ее сделать выбор в пользу Локка. Теперь ты веришь, что я готов
отвечать на твои вопросы, как и обещал?
Мысль о том, что Кардану можно разбить сердце, почти не доступна
моему пониманию. Я киваю.
— Ты любил ее?
— Это что за вопрос? — негодует он.
Я пожимаю плечами.
— Хочу знать.
— Да, — отвечает он, уставившись на мою руку, лежащую на столе.
Внезапно мне в голову приходит мысль, что ногти я обгрызла до
основания. — Я ее любил.
— Почему ты хотел меня убить? — спрашиваю я, желая напомнить
нам обоим, что ему предстоит отвечать и на трудные вопросы. Сколько бы
он ни шутил, как бы дружелюбно ни пытался себя вести, мы враги. Фейри
обаятельны, они все такие.
Кардан тяжело вздыхает и опускает голову на руки, почти не обращая
внимания на арбалет.
— Ты говоришь о случае на реке? С никсами? Ты же сама шумела и
бросала в них чем попало. Они невероятно ленивые создания, но, думаю,

ты до такой степени досадила им, что они были готовы тебя покусать. Я,
может быть, и гадкий, но у меня есть одно достоинство — я не убийца.
Просто хотел напугать тебя, но никогда не хотел убивать. Я никогда никому
не желал смерти.
Я думаю о реке и о том, как одна никса отделилась от остальных, а
Кардан наблюдал, как она, помедлив, уплыла, так что мы смогли выбраться
из воды. Смотрю на него, на следы серебра на лице, оставшиеся от маски, в
его чернильно-черные глаза. Внезапно вспоминаю, как он стаскивал с меня
Валериана, когда я подавилась эльфийским фруктом.
«Я никогда никому не желал смерти».
Против воли мне вспоминается, как он держал меч в учебном поединке
с Балекином, какая неуклюжая у него техника. Я думала тогда, что он
делает это специально, чтобы разозлить брата. Сегодня мне впервые
пришло в голову, что, возможно, ему вообще не нравятся схватки на мечах.
Что он никогда по-настоящему этому не учился. И что, если бы мы с ним
сразились, я одержала бы верх. Размышляю обо всех вещах, которые
совершила, чтобы стать ему достойным соперником, и о том, что, вероятно,
бросала вызов вовсе не Кардану. Быть может, я сражалась с собственной
тенью.
— Валериан предпринимал попытку убить меня. По-настоящему.
Дважды. Сначала в башне, потом в моей комнате, в нашем доме.
Кардан поднимает голову и застывает в напряженной позе, как будто
только что узнал неприятную правду.
— Когда ты сказала, что убила его, я подумал, что ты выследила его
и... — Голос его прерывается, и он начинает снова: — Только дурак станет
вламываться в дом генерала.
Я оттягиваю ворот рубахи, чтобы он увидел следы пальцев Валериана,
пытавшегося задушить меня.
— И на плече метка осталась — он ударил меня, и я упала на пол.
Теперь веришь?
Он тянется ко мне, словно хочет коснуться синяков пальцами.
Поднимаю арбалет, и он садится на место.
— Валериану нравилась боль. Чья угодно. Даже моя. Я знал, что он
хочет причинить боль тебе. — Он замолкает, похоже, вслушивается в
собственные слова. — И это ему удалось. Думаю, он был бы доволен.
Никогда не задумывалась, что это значит — иметь такого друга, как
Валериан. Кажется, все равно что иметь его врагом.
— Значит, для тебя не имело значения, что Валериан намерен мне
сделать? — интересуюсь я. — Ничего страшного, только бы не убивал?

— Ты должна признать, что лучше оставаться в живых, — возражает
Кардан, и в его голосе звучат удивленные нотки.
Я кладу обе руки на стол.
— Теперь скажи, почему ты меня возненавидел? Раз и навсегда.
Длинными пальцами он гладит стол Дайна.
— Ты в самом деле хочешь, чтобы я ответил честно?
— А ты как думаешь? У меня арбалет, и я не стреляю только потому,
что ты обещал отвечать.
— Очень хорошо. — Он сверлит меня злым взглядом. — Я ненавижу
тебя потому, что твой отец тебя любит, хотя ты человеческое отродье,
произведенное на свет его неверной женой, в то время как мои родители
никогда обо мне не заботились, хотя я принц Волшебной страны. Я
ненавижу тебя потому, что Локк использовал тебя и твою сестру, заставив
Никасию плакать после того, как увел ее у меня. Кроме того, после турнира
Балекин никогда не упускал случая бросить мне в лицо, что смертная
оказалась лучше, чем я.
Не знала, что Балекину известно, кто я такая.
Мы смотрим друг на друга через стол. Кардан развалился в кресле и
выглядит точь-в-точь как злобный принц. Интересно, он ждет, что я
выстрелю?
— Это все? — требовательно спрашиваю я. — Потому что все, что ты
сказал, нелепо. Ты не можешь меня ревновать. Тебе не пришлось жить по
милости того, кто убил твоих родителей. Ты не лелеял свой гнев, без
которого у тебя под ногами разверзается бездонный колодец страха. — Я
резко замолкаю, удивляясь самой себе.
Думала, что не поддамся его чарам, но он заставил меня открыться
перед ним.
Пока я об этом размышляю, улыбка Кардана превращается в более
знакомую ухмылку.
— Ах, вот как? Значит, я не знаю, что такое гнев? Не знаю, что такое
страх? Не ты здесь торгуешься за свою жизнь?
— И поэтому ты меня ненавидишь? — настаиваю я. — Только
поэтому? Лучшей причины не нашел?
Сначала мне кажется, что он не собирается отвечать, но потом
догадываюсь, что он не может лгать, а правду говорить не хочет.
— Итак? — спрашиваю я, снова поднимая арбалет, очень довольная
тем, что у меня есть повод еще раз подчеркнуть, кто здесь главный. —
Скажи мне!
Он наклоняется и закрывает глаза.

— Больше всего я ненавижу тебя за то, что думаю о тебе. Часто. Это
отвратительно, но я ничего не могу поделать.
Я немею от удивления.
— Может, тебе действительно стоит меня застрелить, — говорит он,
закрывая лицо ладонью.
— Ты меня разыгрываешь, — заявляю я. Не верю ему. Если он думает,
что я дура, способная из-за красоты потерять голову, то я не поддамся на
столь грубую лесть. Иначе я и дня не выжила бы в Волшебной стране.
Готовая изобличить его обман, я встаю.
Арбалет для стрельбы в упор не очень подходит, поэтому я достаю
кинжал.
Кардан не поднимает взгляд, когда я обхожу стол и приближаюсь к
нему. Упираюсь острием под подбородок, как делала это днем раньше в
зале, и заставляю поднять голову вверх. Он неохотно смотрит мне в глаза.
По его лицу видно, что ему на самом деле и стыдно, и страшно. И тут
я понимаю, что и сама не знаю, чему верить.
Я наклоняюсь к нему так близко, что могу поцеловать. Глаза его
распахиваются. В них смешались паника и желание. Пьянящее чувство —
обладание властью над кем-то. Над Карданом, про которого я никогда бы не
подумала, что он вообще способен на чувства.
— Ты действительно хочешь меня, — говорю я, чувствуя тепло его
дыхания. — И тебе ненавистна эта мысль. — Я изменяю угол наклона
клинка, и теперь он упирается ему в горло. Вопреки ожиданиям, его совсем
не пугает это движение кинжала.
Не сильнее, чем прикосновение моих губ к его губам.

жүктеу/скачать 1,34 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: