Живы ли, есть ли письмо, и не дай бог похоронка

165

интересный человек, с юмором, любознательная, умная, заводная. Потому, наверное, 

она получила от Мажита прозвище «Звонок».

Прозвища получали все, кто окружал Мажита. Никто не обижался на это, так как 

они были точными, соответствующими характеру и привычкам, вообще натуре этого 

человека. Многие и сейчас уже в преклонном возрасте вспоминают свои прозвища и 

поражаются их точности, лаконичности и образности. Кстати, многие из них стали 

известными людьми своего времени, большими личностями, знаменитостями. А когда 

получали прозвища, были молодыми, только начинавшими свой жизненный путь.

С четырех лет я жил у дедушки и бабушки в Алма-Ате около парка Федерации 

(ныне парк имени 28 гвардейцев-панфиловцев), на улице Советской (ныне Казыбек 

би). Это была квартира Масгута Бегалина, младшего сына деда Исхака, который  с 

1933 по 1937 гг. был аспирантом академика АН СССР ЦНИН ИПН МГУ Евгения 

Викторовича Тарле, в последние годы жизни – доцентом, заведующим кафедрой 

КазПИ до марта 1940 года. Он приходился мне дядей.

Дед наш знал грамоту, знал на память много былин, народных поэм, песен. Хорошо 

читал Коран и толкования к нему, был остроумным, афоризмы его повторялись людь-

ми. По соседству с его родными местами были аулы Амре Кашаубаева, композитора 

Таттимбета, Кунанбаевых. Дед Исхак хорошо знал родословную Абая Кунанбаева. Из 

некролога Абаю Кунанбаеву, написанного 27 августа 1905 года Алиханом Букейхано-

вым к годовщине смерти Абая в Петербурге: «Мать Абая Ольжан происходила из ко-

лена рода Бошан бия Бертаса, подобно Ыргызбаю, приведшего киргиз рода Каракесек 

в Каркаралинский уезд: в горы Куу, Эдрей, Мыржык. Популярнейшие в Киргизской 

степи братья-юмористы Контай и Тонтай приходились Ольжан, матери Абая, родны-

ми дядями». Наш род тоже от Бошан-Байбери, Марал-Бегалы… Поэтому когда у нас 

бывал Мухтар Омарханович Ауэзов, наш дед говорил: «А, жиен Мухтар!» – тепло 

здоровался, и они вели беседы о родословных связях Абая Кунанбаева. Мухтар Омар-

ханович поражался памяти девяностолетнего деда Исхака. Дед рассказывал о братьях 

балагурах-юмористах Тонтае и Контае: «Богатый Контай болел долго, муллы и хажи 

собирались к нему, осведомлялись об его здоровье. И Контай перед смертью сказал им: 

«Джазла-джазла, хожа мулладардан да ұят болды, – енды ольмесек болмас» («Бессо-

вестно, каждый раз выздоравливая, обманывать надежды хож-мулл, нужно умереть»).

С 1941 года мы жили в Алма-Ате около стадиона «Динамо» (ул. Дзержинского, 

угол ул. Артиллерийской). Мухтар Ауэзов часто приходил пообщаться с отцом и 

дедом,  иногда  они  устраивались  на  трибуне  стадиона  «Динамо»  и,  наблюдая  за 

тренировкой спортсменов на зеленом поле, вели задушевные беседы. Зеленое поле 

стадиона и молодые спортсмены были им по душе. Иногда до самого заката гуляли 

в сосновом парке, что на пересечении улиц Дзержинского и Калинина. Кстати, во 

время Великой Отечественной войны в этом парке проводили военную подготовку 

райвоенкоматы с гражданами, имевшими «бронь», среди которых были пожилые 

академики,  писатели,  поэты,  артисты,  партийные  работники.  Я  учился  в  школе 

№25, это рядом с парком, и мы бегали смотреть, как старики бегают, ползают, бросают 

гранаты, тренируются с деревянными винтовками. Во время коротких передышек 

они подшучивали друг над другом, рассказывали разные байки, смешные случаи 

из прошлой жизни. Сохранилась кинохроника тех времен, которую показывали по 

телевизору во время празднования юбилеев М.О.Ауэзова и  К.И.Сатпаева. 

Отец и Мухтар ага были большими друзьями, единомышленниками. Окончили 

одну русско-приходскую школу в  Семипалатинске в 1910-1914 гг. В период учебы 

отец жил у Нургали и Назипы Кульжановых – учителей семинарии-училища. Это 

была передовая интеллигенция своего времени. Нургали Кульжанова знали рабочие 

пристани и фабрик, он вел большевистский кружок, часто печатался в губернской 

Мажит, Сын СапаРгали

166

печати. В летнее время и в период каникул они выезжали в степь, вели агитационную 

работу среди многочисленных друзей и родственников, призывая к учебе казахскую 

молодежь. Таким образом формировалась первая интеллигенция нового молодого 

государства,  его  новая  идеология.  Распространялись  журналы,  газеты.  Впервые 

Сапаргали подписался на журнал «Айкап» в 1911 году в Каркаралинске на весенней 

ярмарке, уговорил и своего отца Исхака сделать годовую подписку.

С певцом-исполнителем Сары-Арки Жусупбеком Елебековым отец встретился, 

когда тому было 15 лет. С тех пор и до конца жизни они были рядом, любили и 

обожали друг друга, дружили семьями, вместе проводили отпуска – даже в период 

Великой Отечественной войны, – и гордились этим. Об этом пишет в мемуарах 

супруга Жусупбека Хабиба-женгей. В 1945 году на празднования 100-летия Абая 

Кунанбаева обе семьи выезжали вместе на поезде. Моему брату Мажиту поставили 

отдельную юрту и выделили для выездки одного из лучших скакунов края. Мухтар 

ага был председателем юбилейного форума, отец был ученым секретарем. Подгото-

вительные  выезды-командировки к юбилею Абая начались с 1943 года. Совместные 

поездки в Абаевский район Семипалатинской области описаны в очерке Мухтар ага 

«Ақын елінде», также об этом пишет Хабиба Елебекова в книге «Қайран Жусекем». 

О творческой поездке 1943 года написал в 1977 году Сапаргали Бегалин в своем эссе: 

«Ұлы өмірдің кей сәттері», посвященном 80-летию Мухтара Ауэзова.

На Абаевский юбилей 1945 года приезжали делегации всех национальных респу-

блик СССР и, конечно, большая делегация Союза писателей и деятелей культуры го-

рода Москвы. Это был первый писательский форум после войны, сопровождавшийся 

большой культурно-концертной программой, утверждались творческие, дружеские 

связи  писателей.  Дружеские  отношения  связывали  отца  со  многими  казахскими 

писателями, народными акынами, композиторами, исполнителями. Это Ысмайыл 

Есмагамбетов, Кажым Жумалиев, Калибек Куанышбаев, Абыкен Хасенов, Курманбек 

Джандарбеков, Серке Кожамкулов, Канабек, Куляш Байсеитова, Ахмет Жубанов, 

Еркегали Рахмадиев, Сыдык Мухамеджанов, Садык Каримбаев. Среди композиторов 

– авторы многочисленных песен на стихи моего отца. 

Во время айтыса 1943 года в Алма-Ате двери нашей квартиры не закрывались, 

каждый день вечером встречались знатные акыны: Иса Байзаков, Нартай, Умбеталы, 

Кенен Азербаев, Нурлыбек, Кали Байжанов, М.Майчекин, Куан Лекеров, Жусупбек 

Елебеков. Они много пели, вспоминали запрещенные властью старые поэмы, песни, 

стихи прошедших времен. Многие народные акыны не могли понять, почему были 

запрещены стихи Магжана Жумабаева. Их мучило – почему запрещены имена ка-

захских поэтов-патриотов. Много говорили о русской патриотической поэзии, но не 

запрещенной. Особые отношения были у отца с Исой Байзаковым. Когда он лежал 

в туберкулезном институте, отец часто посещал его и приглашал домой, так бывало 

до последнего дня жизни поэта и певца. Отец сохранил более тридцати запрещенных 

песен Исы Байзакова. В 60-е годы он передал эти записи дочери И.Байзакова, они 

вошли в сборник поэм, песен и воспоминаний о Байзакове. 

Мой отец Сапаргали свободно владел арабской письменностью, знал фарси, вы-

писывал и читал таджикскую литературу, знал быт, нравы, обычаи многих народов 

Востока, читал наизусть поэмы,  дастаны, былины, песни Турана – степной стороны. 

Точно определял даты исторических событий, поражая соратников памятью и позна-

ниями. Услышав понравившуюся песню, мог дома, наигрывая на домбре, напеть ее 

маме. Вообще мама была его первым слушателем и вдохновителем первых замыслов 

его произведений, но об этом мало с кем говорила.

Папа тепло и с огорчением вспоминал репрессированных соратников – Магжана 

Жумабаева, Сакена Сейфуллина, Ильяса Жансугурова. Кстати, Ильяса арестовали в 

каСыМ бегалин

167

Алма-Ате. Так получилось, Сапаргали Бегалин перед этим роковым событием дал 

Ильясу на рецензию статью. И в назначенный день пришел в дом Жансугуровых на 

Иссык-Кульской улице. Был следующий день после ареста поэта, о котором отец 

не знал. Когда он подошел к подъезду, там стояла подвода, куда грузили домашние 

вещи и книги. Человек, стоящий у подъезда, спросил: «Ты к кому пришел?» Отец 

сказал: «К Жансугурову». «Его здесь нет, он  переезжает, помоги нашим сотрудникам 

перенести вещи…» И отец, хотя и почувствовал недоброе, стал помогать грузить на 

телегу книги и бумаги Ильяса Жансугурова. В очередной ходке ему на глаза попались 

рукопись поэмы «Кулагер» и несколько номеров газет, в которых начали ее печатать. 

Отец сунул их себе за пазуху и, сославшись на то, что ему нужно на службу, ушел. 

Таким образом сохранились рукопись и вырезки газет с поэмой «Кулагер». У нас дома 

было несколько маленьких подушек-думок с вышитыми крестиком наволочками. Две 

подушки, которые были на диване в его кабинете, отец никому не разрешал трогать. 

Кабинет и спальня были совмещены, и поэтому допуск домочадцев был ограничен. 

Когда реабилитировали Ильяса Жансугурова, отец передал эту реликвию жене Илья-

са – Фатиме Габитовой-Жансугуровой. Он никогда не терял связь с Жансугуровыми. 

Когда родился Мурат Ауэзов, Мухтар ага пригласил отца на шильдехана-крестины, 

и они ездили в город Мерке, и имя Мурату дал Сапаргали Бегалин.

Само время репрессий, постоянной цензуры заставляло проявлять осторожность 

в высказываниях, бдительность в отношениях с людьми, что не могло не  оставить 

отпечатка на характере нашего отца.  Перед  отъездом на операцию в Москву Мухтар 

ага был в гостях у нас дома, были писатели, поэты, было много воспоминаний, бесед 

о прошлом. Сабит Муканов, говоря об отце, задался вопросом: «Как это Сапекена 

обошли все репрессии, и 20-30-х, и 50-х годов?» Реплик было много. Мухтар Омар-

ханович Ауэзов сказал: «Сапекен чист, как ключевая вода, Сапекен – совесть нашей 

культуры, он всегда умел воспринимать как надо то, что происходит вокруг нас». 

Однако немало из написанных им произведений, поэм, стихов не было опубликовано 

в свое время, и папа сдал их в архив. 

Сапаргали Бегалин был  научным сотрудником Института литературы и языка АН 

Каз.ССР. В 1943-44 гг. собрал большой библиографический материал о Джамбуле 

Джабаеве и его соратниках, родословную многих родов Старшего жуза: уйсунов, 

жалаиров,  дулатов,  борикши.  Она  была  записана  с  рассказов  Джамбула,  Кенена 

Азербаева, Умбеталы, Куата, Нурлыбека, многочисленных родичей и соплеменников, 

соратников Джамбула. Джамбул велел поставить в саду его усадьбы (ныне музей-

усадьба им. Джамбула) несколько юрт и целый месяц потчевал свиту отца, пригла-

шенных на беседу родственников и друзей. Приезжал акын-киргиз из села Кант: его 

предки были сватами Джабаевых. Отцом был подготовлен к печати роман-монография 

«Джамбул» к его 100-летию в 1946 году. Однако работу положили на полку в Госиз-

дате: то ли цензура запретила публикацию,  то ли сработали осторожность самой 

редакции или указание директивных органов. В общем, по непонятным причинам 

книга-монография пролежала в безвестности пятьдесят лет и только в 1996 г. была  

выпущена в свет к 150-летию Джамбула и 100-летию самого автора издательством 

«Жалын», без единого изменения и поправок. Эта работа – свидетельства летописца, 

своевременно записанные из уст самого девяностосемилетнего Джамбула и его со-

ратников в 1943-44 годах.

Все, что я столь подробно описал выше, имеет непосредственное отношение к 

нашему брату Мажиту, все это прошло через нашего брата Мажита. Он был участ-

ником всех событий, связанных с деятельностью отца Сапаргали Бегалина в период 

его активной работы. Мажит, которого все звали Мажкен, был большой любитель и 

знаток книги. Особое отношение у него было к старинным, древним изданиям. Он 

Мажит, Сын СапаРгали

168

очень много читал, как говорят, хлебом не корми, но дай ему книгу. Если его заинте-

ресовало какое-то издание, то он мог искать его годами. У него было особое чутье к 

хорошим книгам и опубликованным произведениям. Мажкен успевал прочитывать 

все, что печаталось в Москве, Ленинграде, Алма-Ате. Я уже не говорю о классической 

мировой литературе, которую он  изучал в школе и во ВГИКе и по роду трудовой 

деятельности. Живо интересуясь литературным процессом, общался с писателями, 

поэтами, литераторами Алма-Аты, Москвы, Ленинграда, со многими из них дружил. 

С 1943 года жизнь и творческая деятельность Мажита связана с Москвой, где 

с 1955 года он жил постоянно. В литературно-художественной среде того времени  

книга была культом. Район Москвы у станции метро «Аэропорт» застраивался тогда 

кооперативными домами творческих организаций: Союзов писателей,  художников, 

кинематографистов, композиторов. Деятели культуры и искусства: артисты, писатели, 

композиторы, журналисты тогда имели возможность покупать кооперативные кварти-

ры в счет гонораров! Рассчитывались в течение 2-3-х лет; помогали фонды творческих 

Союзов. Жильцы этих домов были единомышленниками, которых объединяли ис-

кусство, культура, литература, кино, театр, творческие встречи и жаркие  дискуссии 

в Центральном Доме кино, Центральном Доме литераторов. Они дружили семьями, 

их дети ходили в одну школу, росли в одном дворе,  занимались в спорткомплексах 

ЦСКА или «Динамо», многие артисты, особенно киноактеры, сами прошли через эти 

спорткомплексы, а потом приучили к занятиям и своих детей. Недалеко находились 

старинные московские конюшни, которые функционируют до настоящего времени.

Жизнь Мажита все время проходила в дороге  Москва – Алма-Ата или на натурных 

съемках. Когда же Мажкен был в Москве, двери его квартиры были всегда открыты 

для гостей, сейчас это кажется странным. Лифтерша знала всех родичей и друзей 

Мажита и особенно приезжих из Казахстана. Если Мажита и Олеси не было дома, 

то ключи от квартиры всегда были у лифтерши, и хозяева просили ее не отказывать 

в приюте приезжим. Тем более что первые пять лет они жили в четырехкомнатной 

квартире, где две комнаты занимала Майя Григорьевна Булгакова. Таков жребий 

кооперативной квартиры. У них была общая кухня, общая посуда, поэтому и гости 

были общие. Их всегда было много, и не только москвичей, но и приезжих друзей со 

всего Союза. И дружба С Майей Григорьевной была завидная, крепкая, приносившая 

много нового, интересного, подарившая теплоту человеческого общения, всегда под-

питывающую творческого человека. 

Мажит Бегалин был в числе активных организаторов Союза кинематографистов 

СССР и  Казахстана, у него членский билет был за номером 7, в составе секретариата 

Союза кинематографистов Казахстана он состоял более 14 лет, был членом Правления 

Союза кинематографистов СССР, избранного на первом учредительном съезде. Он 

участвовал во всех кинофестивалях Советского Союза с 1949 по 1978 годы. Бывал 

членом жюри Всесоюзных кинофестивалей. Кинофильмы Мажита Бегалина также 

участвовали в конкурсных и внеконкурсных показах. 

Знаменитый фильм «Его время придет» о легендарном ученом, путешественнике, 

этнографе, действительном члене Петербургского географического общества, россий-

ской Академии наук, офицере российской армии, первым посетившем, изучившем 

и описавшем закрытую для европейцев Кашгарию, был снят в 1957 году на кино-

студии «Ленфильм» и Алматинской киностудии. Авторы сценария – М.Блейман, 

С.Ермолинский.  Режиссер-постановщик  –  М.Бегалин,    операторы  С.Рубашкин, 

Е.Тынышпаев, И.Вускович, музыка композитора Е.Брусиловского. Роли исполня-

ли: Ч.Валиханов – Н.Жантурин, отец Чингиза Валиханова – К.Куанышпаев, Садык 

–  К.Джандарбеков,  генерал  Черняев  –  Петр  Чернов,  играли  также  К.Байсеитов, 

Ч.Курмангалиев, К.Кармысов, Е.Умурзаков, К.Жиенкулова, М.Глузский, Г.Карлович-

каСыМ бегалин

169

Валуа, В.Чесноков, А.Тарасова и многие ведущие артисты Ленинграда и Москвы. 

Фильм был участником следующих фестивалей: 

– 1959 год, г. Киев, ІІ Всесоюзный кинофестиваль. Специальная премия фестиваля 

за раскрытие исторической темы. Диплом второй степени за исполнение мужской 

роли Ч.Валиханова присужден актеру Н.Жантурину;

– 1958 год, г. Ташкент, Внеконкурсное участие в І Ташкентском кинофестивале 

стран Африки и Средней Азии, отмечен специальным дипломом и премией фести-

валя. Кстати, председателем жюри был великий американский певец Поль Робсон. 

Кинокартина «Его время придет» была закуплена 34-мя государствами –  участниками 

Ташкентского фестиваля.

Материал к фильму о Чокане Валиханове Мажит собирал с юности, эта тема была 

его мечтой. Героический, трагический  образ Чокана был культовым в нашей семье, 

к нему одним из первых среди казахских писателей обратился Сапаргали Бегалин, 

написав книгу для детей.  Мажит стал искать сценаристов для фильма еще в сту-

денческие годы среди преподавателей и студентов сценарного факультета. В начале 

50-х годов он представил несколько вариантов  сценария к постановке кинофильма 

о Ч.Валиханове руководству Алма-Атинской киностудии художественных фильмов. 

Обсуждение их состоялось и на киностудии, и в Союзе писателей. 

Сложная личность Чокана Валиханова, неординарность его роли российского 

офицера-разведчика, дружба с Достоевским, считавшимся в те годы монархистом и 

реакционером, вызывали много претензий к сценарию от идеологов Союза писателей 

Казахской ССР, особенно от его руководства. В результате оригинальный сценарий 

готовился пять лет (1951-1955 годы). Главному редактору киностудии М.О.Ауэзову 

приходилось устно и письменно отстаивать правоту  московского литератора Сергея 

Ермалинского, историка, профессора ЛГУ Михаила Блеймана, а также казахского 

академика – чокановеда, этнографа, историка, археолога Алкея Маргулана. Примерно 

в середине 1952 года Динмухамед Кунаев, впоследствии партийный лидер Казахстана, 

а тогда Президент Академии наук, опубликовал весьма лестную для писателя-ученого 

статью «Чокан Валиханов в трудах Мухтара Ауэзова». Поводом к ней послужило 

участье Ауэзова в обсуждении сценария фильма о Чокане Валиханове. Как писал 

Кунаев, в выступлении своем Мухтар Ауэзов высказал интересные мысли не только 

о самом сценарии, но и о Чокане, как ученом-просветителе общероссийского мас-

штаба. Это была серьезная по тем временам поддержка.

Но что-то потом произошло: то ли интрига некая  затеялась, то ли ветер с противо-

положной стороны задул, но сценарий, летом считавшийся хорошим и правильным, 

зимой  стал  дурным  и  неправильным.  23  декабря  1952  года  в  другой  партийной 

газете – русскоязычной «Казахстанской правде» появилась статья двух авторов с 

характерным для тех лет названием «Против искажения образа Ч.Валиханова в сце-

нарии «Валиханов». Говорилось в ней между прочим следующее: «На обсуждении 

сценария в Союзе писателей это порочное произведение получило незаслуженно 

высокую оценку. Выступивший первым редактор сценария М.Ауэзов вместо того 

чтобы указать на недопустимые ошибки автора,  фактически одобрил их. Он заявил, 

что сценарий «в истинном смысле слова является достойным творением», что «казах-

станская общественность должна быть благодарна С.Ермолинскому…» «Хвалебная 

шумиха, поднятая вокруг сценария «Валиханов», не может не вызвать удивления. 

Она свидетельствует о притуплении политической бдительности отдельных писа-

телей…» и т.д. 

И таких выпадов и различных препон со стороны Союза писателей республики 

чинилось немало вплоть до 1957 года, пока не завершились съемки фильма «Его 

время придет».  И тут уже началась его счастливая судьба:  фильм был принят на ура  

Мажит, Сын СапаРгали

170

в Москве и Ленинграде. Были прекрасные, восхитительные отзывы ведущих деятелей 

литературы и искусства,  профессоров  ВГИКА: И.Пырьева, Г.Рашаля, М.Калатозова, 

М.Донского, Г.Козинцева и, конечно, С.Герасимова и многих других деятелей. В 1958 

году Декада литературы и искусства Казахской ССР в Москве и Ленинграде была 

открыта кинофильмом режиссера Мажита Бегалина «Его время придет».

Мне очень повезло, я в эти годы (1957-1959) работал в Харькове в областном 

телецентре и, конечно, поехал в Москву на два дня, встретить родителей, увидеть 

брата. Отец Сапаргали Бегалин, заведующий детской секцией Союза писателей,  был 

членом писательской делегации Казахстана. Мама входила в группу жен писателей 

Казахстана, их отдельно принимали в Кремле, для них была своя культурная про-

грамма, иногда их сопровождала Олеся Бегалина, читала стихи Сапаргали Бегалина 

и других поэтов казахской делегации на русском языке (что запечатлено кинохро-

никой Декады 1958 года). Мама очень гордилась этим, я видел слезы радости на ее 

глазах! Тем более что мероприятия проходили  в Колонном зале России, во Дворцах 

железнодорожников и метростроевцев,  на ВДНХ. Сохранилась единственная фото-

графия 1958 года в Москве во время Декады Казахстана во Дворце метростроя, я ее 

включил в книгу воспоминаний (Касым Бегалин. «Көп томдық шығармалар жинағы».  

«Балалар әдебиеті», 2007).

Мажит Бегалин участвовал во всех декадах культуры и искусства Казахстана в 

Москве с 1951 по 1978 годы, представлял свои кинофильмы во всех республиках СССР 

и военных округах Министерства обороны СССР. Кинофильмы Мажита Бегалина «За 

нами Москва» и «Песнь о Маншук» использовались  Министерством обороны СССР и 

его Главным политуправлением для политико-воспитательной работы с защитниками 

Родины. На всесоюзных фестивалях они всегда отмечались специальными дипломами 

и памятными призами Министерства обороны и Главного политуправления Совет-

ской армии и Военно-морского флота СССР.  Бауыржан Момыш-улы с фильмом «За 

жүктеу/скачать 234,65 Kb.

Достарыңызбен бөлісу: