К черту всё! Берись и делай! Полная версия

больше тайфунов, а тропические штормы, ураганы и наводнения станут
обычными там, где они раньше случались только изредка. Нас ждет
Армагеддон.
Эл говорил жестко и убежденно. Его лекция содержала и спорные
моменты, однако научный базис, легший в основу работы, был вполне
солидным. Я подумал, что впервые увидел воочию всю катастрофичность
климатических изменений. Не отдавая себе отчета, я пробормотал:
– А я как раз собирался открыть новый авиамаршрут в Дубай.
Обычно меня радуют подобные начинания – но тут я осознал и
парадоксальность ситуации. Мы живем во взаимосвязанном мире, мы
хотим летать – но в то же время мы должны остановить то, что происходит
с климатом.
– Много ли у нас на это времени? – спросил я.
Эл ответил, что мы не обязаны претворить в жизнь все планируемые
меры за десять лет. Однако ученые говорят, что десять лет – это все, что
осталось до момента, когда мы достигнем «точки невозврата», когда делать
что бы то ни было будет уже поздно. Поэтому старт должен быть
решительным и масштабным. Лишь в этом случае в ближайшие пять лет
нам удастся добиться снижения уровня CO
2
. Сопротивление переменам
отчасти заложено в нас природой. Наш мозг отлично воспринимает
опасность в виде клыков, когтей, пауков и пожаров. Гораздо труднее
запустить сигнал тревоги, указав на опасность, которая может быть
воспринята только через абстрактные модели и сложные математические
расчеты, иными словами, опасность, которую можно увидеть лишь, когда
уже слишком поздно.
Это было одной из самых серьезных проблем на ранних стадиях
экологического движения в 1970-е. Армагеддон предсказывали на 2000 год,
однако катастрофы не произошло. Люди махнули рукой на мрачные
пророчества и занялись своими делами. Никого не расстроило то, что
нефтяные компании перестали инвестировать капиталы в разработку
возобновляемых источников энергии – как в семидесятые, – потому что
цены на нефть пошли вниз. Никто не стремился просвещать население в
этих вопросах. Самих людей тогдашние предсказания в какой-то степени
напугали – и я думаю, что этот страх все еще не исчез. Если вам говорят,
что вы живете дурно и поступаете дурно, начинается поиск виноватых. Это
не я – это китайцы. Это не я – это американцы. Это большие компании,
авиация, автомобили – и так далее. Мы не сможем создать новый
промышленный и социальный климат, если люди будут, как и прежде,

винить кого-то, а не себя. Практика поиска виноватых негативна с любой
точки зрения. А я считаю, что мы должны всегда настраиваться на радость.
Да, нам предстоит кардинально изменить нашу жизнь – но это не значит,
что мы должны отказаться от веселья.
Раньше экологические дискуссии, как правило, основывались на
политической конъюнктуре, а не на научных фактах. Я же считаю, что нам
следует развивать науку и стремиться к тому, чтобы промышленность
адекватно отвечала на вызов времени. Попытки изменить индивидуальный
образ жизни не принесут плодов. Джонатон Поррит говорит: «Я видел
слишком много всплесков “зеленого” энтузиазма. Но природа не может
позволить себе еще тридцать лет то входить в моду, то выходить из нее».
Он прав. Если я перееду жить на ферму в Западной Шотландии, где начну
выращивать натуральные продукты, а электричество получать от
небольшого ветряка, все равно не накормлю два миллиона человек в
Великобритании и не внесу никакого практического вклада в сокращение
выброса углекислого газа. Но промышленность и бизнес с их огромными
ресурсами могут и обязаны это сделать.
Люди не любят, когда их кормят рассказами о «мраке и гибели». Они
хотят жить как жили, они не видят необходимости перемен, они говорят:
– А что плохого в том, что солнца будет больше? Люди же за это и
платят деньги, отправляясь в отпуск!
Вот что говорит по этому поводу Эндрю Симмс, директор по
экономической политике Фонда новой экономики: «Возникает пропасть
между осознанием серьезности глобального потепления – и желанием что-
то с этим делать. Мы ведем себя как люди, согласные с тем, что наш дом
охвачен пожаром, – но при этом не желающие протянуть руку к кнопке
сирены или пожарному шлангу».
Я не могу оставаться одним из тех, кто не хочет тянуться за пожарным
шлангом. Мы все можем внести свой вклад – или впрямую, на уровне
корпораций
и
правительств,
или
опосредствованно,
добиваясь
политических перемен и организовывая группы давления.
Сев за стол с Уиллом Уайтхорном, корпоративным директором Virgin
Group, мы детально обсудили все эти проблемы и приняли решение
изменить политику Virgin как на корпоративном, так и на глобальном
уровне. Мы назвали наш новый подход «Гайя-капитализм» в честь
Джеймса Лавлока и его революционных идей. Я уверен, что этот подход,
подкрепленный капиталом нашей корпорации, поможет Virgin в течение
грядущего десятилетия внести существенный вклад в решение проблемы –
при этом нам не придется стыдиться того, что своей деятельностью мы

зарабатываем деньги. Одной из моих главных целей стало сделать Гайя-
капитализм новым подходом к бизнесу на глобальном уровне.
Я согласился войти в руководящий совет Климатической группы
вместе с Элом Гором и британской нефтяной группой BP. Участие
нефтяной компании в таком проекте может показаться абсурдом, но BP
всерьез озабочена будущим и уже давно занимается данной проблемой.
Несколько месяцев спустя я вылетел в Калифорнию, где группа видных
политиков и бизнесменов, в том числе Тони Блэр, Эл Гор и губернатор
Арнольд Шварценеггер, обсуждала проблему изменений климата.
Центральной темой дискуссии стало то, что задача, стоящая перед нами,
чрезвычайно серьезна и требуется срочный ответ на вызов времени.
Масштаб ответных действий должен стать беспрецедентным, однако
теперь, зная факты, мы не можем уклониться от ответственности, не можем
сидеть сложа руки. Ничего не делать и продолжать весело катиться вниз –
не вариант. Мы должны попытаться перевести мир на рельсы медленной
эволюции, на рельсы снижения выброса углекислого газа. Действовать
необходимо сейчас. Важен импульс, энтузиазм. У нас нет времени, чтобы
назначать очередное обсуждение на следующий год. В политике и бизнесе
такая череда совещаний иногда называется «обрыв действия». Это значит,
что люди говорят, говорят и говорят – но так ничего и не делают. Мы же
всерьез намеревались делать.
В ходе дискуссии Эл Гор сказал:
– Лавлок – действительно провидец. Но он считает, что планета уже
прошла «точку невозврата». Я с этим не согласен. Мы можем сократить
выброс углекислого газа в атмосферу до уровня, на котором природа снова
войдет в баланс.
Я убежден, что сейчас нам остро не хватает комплексного взгляда на
ситуацию, который изменил бы наше восприятие экологии и экономики.
Ведь в настоящий момент Соединенные Штаты берут гигантские займы у
Китая, чтобы заплатить за огромные количества нефти, которую они
закупают в самом нестабильном регионе мира, а потом сжигают,
подталкивая нашу планету к катастрофе. Ведь это безумие! Мы должны
изменить все аспекты создавшейся ситуации.
Восемнадцать лет назад Джонатон Поррит с единомышленниками
написал книгу «Пришествие зеленых» (The Coming of the Greens). Книга
заканчивалась
спором
с
тем,
что
Джонатон
называет
теорией
балансирования на краю. Вот что он писал:
«Международное сотрудничество, осознание серьезности проблемы и
чувство солидарности возникают тогда, когда над миром нависает угроза

глобальной катастрофы. Этот факт может вселять определенную надежду,
однако здесь заключается огромный риск. К тому моменту, когда мы
окажемся на самом краю, импульс движения и инерция системы,
приведшие нас на эту грань, могут оказаться слишком мощными для того,
чтобы мы могли изменить ход событий».
Эл Гор считает, что ураган «Катрина» стал поворотной точкой в
сознании миллионов американцев. Совсем недавно один из руководителей
лондонской страховой компании Lloyd’s заявил, что, если мы сейчас же не
предпримем решительных действий по предотвращению грядущей
катастрофы, «население мира окажется под угрозой исчезновения». Между
геологами с одной стороны и экономистами – с другой ведутся оживленные
научные дискуссии. Но эти дискуссии о запасах нефти стреляют мимо
цели. Нефти – об угле я уже не говорю – нам хватит с лихвой для того,
чтобы сделать планету абсолютно необитаемой. Сейчас, когда я пишу эти
строки, Китай и Америка заявляют, что будут разрабатывать свои
месторождения угля как минимум еще пятьдесят лет. Реальная проблема с
нефтью и углем вовсе не в их запасах, а в глобальном потеплении. Есть
хорошая поговорка: «Каменный век завершился не потому, что у нас
закончились камни».
Век ископаемого топлива не завершится потому, что у нас закончатся
его запасы. Другие виды энергии займут его место. Мы должны
позаботиться о том, чтобы эти новые источники энергии не привели к
нашему исчезновению.
Вот что думает по этому поводу Эл Гор: «То, что нефть дорожает,
помогает осознать, что мы ведем абсолютно дисфункциональное
существование. Типичный пример: битумозные пески в Западной Канаде.
На каждый баррель добытой там нефти они расходуют столько природного
газа, что его хватило бы на обогрев целой семьи в течение четырех дней.
Вдобавок они перерывают четыре тонны грунта, калеча ландшафт, – и все
ради одного барреля нефти. Это сумасшествие. Но мы знаем, что наркоман
умудряется найти вены для укола даже между пальцев ног. И ему это
кажется вполне разумным, потому что он уже не в состоянии видеть смысл
во всей остальной своей жизни. В самые мрачные дни самого мрачного
периода американской истории Линкольн сказал: “Мы должны освободить
от рабства самих себя – и только тогда мы спасем свою страну”. Наша
величайшая проблема, наш самый опасный враг – рабство. Это слово
кажется устаревшим, но оно актуально. Оно означает все, что порабощает
наш разум и не дает нам увидеть ситуацию такой, какая она на самом деле.
Мы – рабы нефти. Мы должны разорвать эти цепи. Мы должны освободить

от рабства самих себя – и только тогда мы спасем нашу планету».
Еще до нашей первой встречи с Элом Гором я видел самые разные
предзнаменования беды, которые заставляли меня задуматься. Расходы
Virgin на горючее в период с 2004 по 2006 год выросли на полмиллиарда
долларов – это огромные деньги, достаточно большие для того, чтобы нас
всерьез притормозить. Анализ показал, что растущие цены вызваны
нехваткой мощностей. Какими бы ни были причины, но нефтяные
компании не хотят вкладывать деньги в нефтепереработку. К тому же
ОПЕК жестко контролирует объемы добываемой нефти. На стороне
потребителя нет ни одной организации, которая могла бы хоть что-то
противопоставить такому контролю. Да и наши правительства вряд ли в
состоянии
предпринять
какие-то
серьезные
шаги.
В
результате
увеличиваются цены и расходы на все – от авиабилетов до поездок на
автомобиле. А это может привести к экономическому спаду.
Первой
моей
реакцией
было:
«Значит,
построим
нефтеперерабатывающий завод!»
Мы тщательно изучили вопрос и поняли, что расходы будут просто
гигантскими. И тут мы стали подумывать о том, чтобы объединить силы с
другими авиалиниями, судоходными компаниями и всеми теми, кого
затрагивал создавшийся кризис. Мы как раз работали над этими планами,
когда ко мне приехал Эл Гор, – и я понял, что глобальное потепление грозит
более серьезными последствиями. Тогда-то мне впервые пришло в голову,
что в данной ситуации появляется возможность сбить цены на нефть и
одновременно улучшить экологическую ситуацию.
Все мы привыкли считать, что экология – это «где-то там», а тут
внезапно проблема окружающей среды стала невероятно актуальной.
Многих это застало врасплох. Собственно говоря, речь идет об
экономической проблеме, социальной проблеме, проблеме развития,
проблеме прав человека – обо всех аспектах нашей жизни. В ближайшие
десятилетия мы должны изменить нашу систему транспорта, энергетику,
способы производства, причем в глобальном масштабе. Изменения должны
быть радикальными, чтобы нам удалось избавиться от загрязнения и
сократить нефтяной голод. Этого можно достичь разными способами. Один
из них – децентрализация власти, которая приведет к тому, что источники
продуктов и промышленные предприятия станут ближе к людям,
потребности которых они удовлетворяют. Другой способ – перейти на
альтернативные виды топлива. Важно понять: если же мы не откликнемся
на вызов времени, то общество в целом может стать весьма неустойчивым.
Джордж Оруэлл писал: «Мы, человеческие существа, обладаем

поразительной способностью убеждать себя в том, что какая-то истина
неверна, даже после того, как накопленные доказательства убедили бы
любого разумного человека в обратном». Мы не можем себе позволить,
чтобы такая же нестыковка с реальностью произошла и в ситуации
климатического кризиса, потому что к тому времени, как наступят
наиболее опасные последствия этого кризиса, будет уже поздно.
Эти соображения привели к моей поездке в Нью-Йорк, где с Биллом
Клинтоном, Рупертом Мердоком и Элом Гором мы создали группу, которую
СМИ тут же окрестили «флагманом изменения климата». Тогда же я дал
личное обещание выделить три миллиарда долларов на разработку
биотоплива. Взятое обязательство абсолютно серьезное. Его цель не просто
продвинуть вперед группу компаний Virgin, но и вдохновить остальных.
Идея заключается в том, что эти инвестиции должны быть обеспечены
нашими транспортными компаниями, но даже если их средств не хватит,
значит деньги поступят от остальных наших предприятий. Мы доведем
инвестиционную программу до конца – чего бы нам это ни стоило. Какой
смысл прятать деньги в карман, если экономика вообще прекратит свое
существование, а люди будут сражаться за квадратный метр пригодного для
жизни пространства – где-нибудь во Франции или Швейцарии?
После моего публичного заявления, которое тут же было
растиражировано на весь мир, Стив Ховард сказал:
– Ричард, мы работали с самыми разными организациями, но темп
перемен в Virgin просто уникален! Впечатляющее зрелище – видеть, как
машина Virgin начинает набирать обороты.
Я ответил, что мы можем это сделать – и сделаем, потому что
способны своим примером увлечь остальных. Если каждый отдельный
человек на планете хотя бы в малом изменит то, как он живет, по миру
прокатится гигантская волна перемен. Мы можем ходить пешком или
ездить на велосипедах, как голландцы, вместо того чтобы везти детей в
школу на автомобиле. Лампочки можно выключить, обогрев уменьшить на
пару градусов (когда-то в холодное время года мы надевали свитера, а
сейчас люди в майках сидят в перегретых домах), сами здания можно
снабдить теплоизоляцией, установить на них солнечные батареи – и так
далее. Действуя масштабно, мы должны убедить страны, обладающие
крупными лесными массивами, прекратить вырубку лесов. Проблема уже
не в том, чтобы спасать исчезающие виды или удивляться, почему в меню
нет рыбы. Это вопрос выживания. Джунгли Амазонии называют легкими
планеты потому, что они постоянно перерабатывают двуокись углерода в
кислород – более чем двадцать процентов всего кислорода вырабатывается

именно там. Джунгли обладают собственным микроклиматом. Испарение с
поверхности растительности превращается в дождь – и так возникает
круговорот воды в регионе. Когда деревьев не станет, страны вроде
Бразилии превратятся в пустыни, в атмосферу будет поступать меньше
кислорода, а весь CO
2
, который сейчас поглощается растениями, окажется
в атмосфере.
По меньшей мере восемьдесят процентов пищевых продуктов
развитых стран обязаны своим существованием тропическим джунглям.
Оставить эти леса нетронутыми, собирать в них урожай плодов и
лекарственных растений гораздо более выгодно, чем пускать деревья на
распил или превращать лесные массивы в пастбища для животных. Если
управлять всей этой системой должным образом, тропические леса смогут
обеспечивать потребности человечества в природных ресурсах. Когда я
пишу это, то не могу отделаться от мысли, что полтора акра тропических
лесов исчезает каждую секунду – с трагическими последствиями как для
развивающихся, так и для промышленно развитых стран. Оценки
показывают, что к 2020 году последние тропические леса на планете могут
исчезнуть.

жүктеу/скачать 1,02 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: