Кочевые империи были самыми крупными политическими образованиями скотоводов Евразии, представлявшими кульминацию истории Великой степи
жүктеу/скачать 88,36 Kb.
|
|
Понятие политической культуры уводит вглубь от обычного плоского и одномерного восприятия политической системы, позволяет нащупать глубоко спрятанные корни национальных мифов, представлений, идей, связанных с общим восприятием жизни, которые в виде матриц существуют в головах всего населения страны - от короля до бродяги и которые проецируются затем на политическую сферу. Только изучение этого фона (выделено мной - С.Д.) даст возможность понять современные явления и процессы в политической сфере (Гаджиев К.С. Политическая культура: Теория и национальные модели. М. Гаджиев 1994: /Стр.5-6)/. Кочевые империи были самыми крупными политическими образованиями скотоводов Евразии, представлявшими кульминацию истории Великой степи. Они существовали длительный исторический период начиная с «осевого времени» (середина I тыс. до н.э.) и вплоть до начала складывания капиталистической «мир-системы» (XVI в.). Кочевая империя – это сложное общество, организованное по военно-иерархическому признаку, занимающее относительно большое пространство и получающее необходимые нескотоводческие ресурсы, как правило, посредством внешней эксплуатации (грабежей, войн и контрибуций, вымогания «подарков», неэквивалентной торговли, данничества и т.д.) И полис, и цивитас, и социально-политические образования туарегов, исландцев, казаков были организованы демократически. Таким образом, возможно рассмотрение как альтернативных друг другу эволюционных путей, ведших общества к политической централизации и отделению власти от народа, и путей, обусловивших существование социумов, основу которых составляло развитие демократических общинных начал и институтов самоуправления (Д.М. Бондаренко, А.В. Коротаев, Н.Н. Крадин. Социальная эволюция, альтернативы и номадизм. //Кочевая альтернатива социальной эволюции. М.: РАН, 2002, Серия “Цивилизационное измерение” Том 6, /Стр.11/ древние и средневековые империи номадов были гораздо больше по численности населения и сложнее в организационной иерархии, чем ханства и племенные конфедерации Нового и рубежа Новейшего времени. (Д.М. Бондаренко, А.В. Коротаев, Н.Н. Крадин. Социальная эволюция, альтернативы и номадизм. //Кочевая альтернатива социальной эволюции. М.: РАН, 2002, Серия “Цивилизационное измерение” Том 6, /Стр.8/
история знает общества, которые, с одной стороны, не были государственными, а с другой стороны, не уступали государствам в степени социокультурной сложности и уровне развития всех подсистем, в способности адекватно отвечать на серьезные "вызовы" среды (Д.М. Бондаренко, А.В. Коротаев, Н.Н. Крадин. Социальная эволюция, альтернативы и номадизм. //Кочевая альтернатива социальной эволюции. М.: РАН, 2002, Серия “Цивилизационное измерение” Том 6, /Стр.10) Традиционное господство основано на личностном характере отношений власти. Отношения между правителем и его помощниками строятся не на служебном долге и деловой компетенции, а на личной преданности своему господину. (Крадин Н. Н. Структура власти в кочевых империях. // Кочевая альтернатива социальной эволюции. М.: РАН, 2002, Серия “Цивилизационное измерение” Том 6, /Стр. 79./ Греческого полиса и римской цивитас одного из источников и первооснов современной Западной цивилизации …Едва ли у кого-то когда-либо возникали сомнения в высоком, не уступающем государственному уровне развития многих полисов и цивитас, в особенности классического периода. Однако и мысль, время от времени высказывавшаяся с давних пор, о негосударственном характере этой формы социально-политической организации, как представляется, ныне получила обоснование благодаря трудам (Штаерман Е.М. 1989. К проблеме возникновения государства в Риме. Вестник древней истории, 1989, № 2: /Стр. 76-94/ Все это предопределило двойственную природу "степных империй". Снаружи они выглядели как деспотические завоевательные государствоподобные общества, так как были созданы для изъятия прибавочного продукта у земледельцев. Но изнутри "кочевые империи" оставались основанными на племенных связях без установления налогообложения и эксплуатации скотоводов. Крадин Н. Н. Структура власти в кочевых империях. // Кочевая альтернатива социальной эволюции. М.: РАН, 2002, Серия “Цивилизационное измерение” Том 6, /Стр. 13./ Таким образом, способом поддержания структурного единства "имперской конфедерации" кочевников был институт наместников. Административно-иерархическая структура степной империи включала несколько уровней. На высшем уровне держава делилась на две или три части - "левое" и "правое" крылья, либо "центр" и крылья. В свою очередь, "крылья" могли делиться на "подкрылья". На следующем уровне данные сегменты подразделялись на "тьмы" – военно-административные единицы, которые могли выставить примерно по 5-10 тыс. воинов. В этнополитическом плане данные единицы должны были примерно соответствовать племенным объединениям или сложным вождествам. Последние опять же делились на более мелкие социальные единицы – вождества и племена, родоплеменные и общинные структуры разной степени сложности, которые в военном отношении соответствовали "тысячам", "сотням" и "десяткам" (Н.Н.Крадин. Кочевники и мировая история. СПб.: «Издательство Олега Абышко», 2020. – 416 с. /Стр. 100/. В кочевых империях отсутствовал главный признак государственности согласно многим современным теориям политогенеза:если правитель вождества обладает лишь консенсуальной властью, то есть по сути авторитетом, то в государстве правительство может осуществлять легитимизированное насилие (Service 1975: 16, 296-307; Claessen and Skalnik 1978: 21-22, 630, 639-40 и др.). Власть же правителя степного общества, как правило, основывалась не на возможности применения легитимного 13 насилия, а на его умении организовывать военные походы и перераспределять доходы от торговли, дани, и набегов на соседние страны. Н.Н.Крадин. Кочевники и мировая история. СПб.: «Издательство Олега Абышко», 2020. – 416 с. /Стр. 70-71, 74/. чтомобильность, динамичность политических процессов в кочевых обществах приводило к неустойчивости и подвижности всей структуры и кардинальные изменения вели к трансформации всей системы в целом. Конфликтные теории показывают происхождение государственности и ее внутреннюю природу с позиций отношений эксплуатации, классовой борьбы, войны и межэтнического доминирования. Интегративные теории, главным образом, ориентированы на то, чтобы объяснить феномен государства как более высокую стадию экономической и общественной интеграции. При этом основное отличие государственности от предшествующих форм социально-политической организации заключается в том, что правитель вождества обладает лишь консенсуальной властью, т.е., по сути, авторитетом, тогда как в государстве правительство может осуществлять санкции с помощью легитимизированного насилия. Однако во внутренних отношениях кочевые «государства» (за исключением некоторых вполне объяснимых случаев) основаны на ненасильственных (консенсуальных и дарообменных) связях; правитель кочевого общества не обладает монополией на применение насилия. Такую форму общества (независимо от того, считать его государством или нет) мной сначала было предложено называть экзополитарной (от греч. экзо – «вне» и полития – «общество», «государство»), а позднее ксенократической (от греч. ксено – «наружу» и кратос – «власть») (Крадин Н.Н. Кочевничество в цивилизационном и формационном развитии // Цивилизации. М., 1995. Вып. 3. С. 164-177.) Снаружи они выглядели как деспотические завоевательные государственноподобные общества, так как были созданы для изъятия прибавочного продукта извне степи. Но изнутри «кочевые империи» оставались основанными на племенных связях без установления налогообложения и эксплуатации скотоводов. Сила власти правителя степного общества, как правило, основывалась не на возможности применить легитимное насилие, а на его умении организовывать военные по317 ходы и перераспределять доходы от торговли, дани и набегов на соседние страны. Кочевым империям был присущ ряд признаков, которые отличали их и от восточных деспотий, и от феодальных королевств, и от иных доиндустриальных политических форм: 1) многоступенчатый иерархический характер социальной организации, пронизанной на всех уровнях племенными и надплеменными генеалогическими связями; 2) дуальный (на левое и правое крылья) или триадный (на крылья и центр) принцип административного деления степной империи; 3) военно-иерархический характер общественной организации «метрополии», чаще всего по «десятичному» принципу; 4) ямская служба как специфический способ организации административной инфраструктуры, придуманный прежде всего мобильными кочевниками–скотоводами; 5) специфическая система наследования власти (империя – достояние всего ханского рода, институт соправительства главного хана в одном крыле и его заместителя в другом, особая форма выбора наследника престола на курултае); 6) особый характер отношений с земледельческим миром Н.Н. Крадин. Хунну (200 г. до н. э. – 48 г. н. э.) // Цивилизационные модели политогенгеза// Серия «Цивилизационнон измерение. Том 1. М.: РАН, 2002, Ст. Все это дает основание предположить, что суперсложное вождество если и не являлось формой политической организации, характерной исключительно для кочевников, то, во всяком случае, именно у номадов получило наибольшее распространение в виде как могущественных «кочевых империй», так и по319 добных им «квазиимерских» ксенократических политий меньшего размера Сегментарные формы социальной организации не исключают полностью возможность возникновения центрального агентства по управлению общественными делами, т.е. правительства, но они сильно затрудняют его появление и функционирование, а также ограничивают сферу его деятельности. Политическая власть в кочевых политиях в значительной мере оставалось диффузной и в основном связанной с военными и организационно-регулятивными функциями. (А. М. Хазанов. Кочевники евразийских степей в исторической ретроспективе. //Кочевая альтернатива социальной эволюции. М.: РАН, 2002, Серия “Цивилизационное измерение” Том 6, /Стр.34/) рого типа, кочевое субобщество в них нередко становилось более дифференцированным. Кочевые группы в них разделяются на привилегированные, менее привилегированные и непривилегированные, в зависимости от их связей с династией и кочевой аристократией, этнической и племенной принадлежности и т.п. Обычно в кочевым субобществе формируются несколько промежуточных сословий или слоев, некоторые из которых были ближе к правящему классу, а другие – к зависимым слоям населения (А. М. Хазанов. Кочевники евразийских степей в исторической ретроспективе. //Кочевая альтернатива социальной эволюции. М.: РАН, 2002, Серия “Цивилизационное измерение” Том 6, /Стр.37/) Очевидно, уже в I тысячелетии до н.э. в Степи возникла оригинальная политическая культура. Она была представлена многими синхронными и диахронными вариантами, но тем не менее имела удивительно много сходных черт во всем регионе. Эта культура начала претерпевать существенные изменения только, когда культурное пространство евразийских степей было нарушено распространением различных мировых религий, и особенно после того, как большинство кочевников евразийских степей приняло ислам (Cahen, C. 1968. Pre-Ottoman Turkey. A General Survey of the Material and Spiritual Culture and History c. 1071-1330. London.; (А. М. Хазанов. Кочевники евразийских степей в исторической ретроспективе. //Кочевая альтернатива социальной эволюции. М.: РАН, 2002, Серия “Цивилизационное измерение” Том 6, /Стр.38/) В их числе можно упомянуть божественный мандат на правление, данный избранному Небом роду или даже божественное происхождение самого этого рода (Golden 1982; 2001)2 и translatio imperii – представление о возможности перехода верховной власти от одной политии к другой; представление о ниспосланной свыше удаче, счастливой судьбы – иранский хварн, тюркский кут (Bombaci 1965; 1966; Frye 1989; Gnoli 1990); развитию имперскую (царскую) титулатуру, 3 символизм, в том числе цветовой, и специфические инвеститруные церемонии (Allsen 1997: 85 ff.); наличие refugia, священных территорий и культовых центров; понятие о коллективном суверенитете, согласно которому государство и его подданные принадлежали не индивидуальному правителю, а всем членам правящего рода в качестве их корпоративной собственности и соответствующая улусная система; специфические модели наследования власти, основанные на различных вариантах ее коллатеральной ротации и принципе старшинства внутри правящего рода (Fletcher 1979-1980); съезды знати вроде монгольских курултаев; частичное совпадение 38 административной системы с военной организацией (двоичное или троичное деление государства, деление на правое и левое крыло в тюркских и некоторых других политиях, десятичные системы); патримониальное правление, подразумевавшее распределение различного рода богатств среди вассалов, сторонников и даже рядовых кочевников; и ряд других концепций. Так продолжалось примерно две с половиной тысяч лет, если не больше. Все изменилось только в конце средневековья и с началом нового времени. (А. М. Хазанов. Кочевники евразийских степей в исторической ретроспективе. //Кочевая альтернатива социальной эволюции. М.: РАН, 2002, Серия “Цивилизационное измерение” Том 6, /Стр.38-39/) базой для формирования централизованных потестарно-политических систем кочевников во всех вариациях, служила не кочевая экономика, скорее обуславливавшая центробежные тенденции (принцип дисперсности) Крадин Н.Н. Кочевые общества (проблемы формационной характеристики). Владивосток, «Дальнаука». – 1992. – 240 с. /Стр.162)/, а, прежде всего консолидация социума в ходе военных столкновений с соседями, завоеваний и деятельности традиционных или харизматических лидеров (Скрынникова, Т.Д. Харизма и власть в эпоху Чингис-хана. М.: Восточная литература, 1997. 216 с./Стр.66, 100-112, 116-122, 125, 149-184)/. Традиционное господство базируется не на формальном своде предписанных всем без исключения законов и правил, а, во-первых, на традиционных правовых нормах и, вовторых, на личных решениях самого господина или облеченных этими обязанностями его приближенных Н.Н.Крадин. Структура власти в кочевых обществах. //Кочевая альтернатива социальной эволюции. М.: РАН, 2002, Серия “Цивилизационное измерение” Том 6, /Стр. 80/) Так, согласно одному из наиболее известных теоретиков в области социологии власти, Т. Манну, главными силами, ведущими к власти является экономика, политика, война и идеология (Mann, M. 1987. The Sources of Social Power. Vol. I: A History of Power From the Beginning to A.D. 1760. Cambridge etc). Другой авторитетный исследователь в этой области, антрополог Т. Ёрл, выделяет три главных источника достижения власти: экономический базис, военную мощь и идеологию ( Timothy K. Earle. How Chiefs Come to Power: The Political Economy in Prehistory. Stanford University Press, 1997. - 250 с.) Определенную роль в институционализации власти правителей кочевых обществ играли выполняемые ими функции священных посредников между социумом и Небом (Тэнгри), которые обеспечивали бы покровительство и благоприятствование со стороны потусторонних сил. Согласно религиозным представлениям номадов, правитель степного общества (шаньюй, каган, хан) олицетворял собой центр социума и в силу своих божественных способностей проводил обряды, которые должны были обеспечивать 84 обществу процветание и стабильность. Эти функции имели для последнего громадное значение, поскольку одним из основных элементов идеологической системы архаических и традиционных обществ была вера в магические свойства сакрального правителя (Фрэзер, Дж. Золотая ветвь. 1986 - ; Куббель, Л.Е. Очерки потестарно-политической этнографии. М.1988 - ). В большинстве кочевых структур правитель был вынужден балансировать между аристократией и простыми кочевниками, и было бы ошибочным рассматривать его как самодержца, единолично принимавшего все ответственные решения. Власть лидера держится до тех пор, пока различные внутренние партии и большие социальные группы видят в ней для себя выгоду. В.В. Радлов писал о кочевом хане, что "чем больше выгод доставляет он своим подданным, тем самостоятельнее становится и его власть и тем значительнее собирается вокруг него государство" (1893: 65). Стоило перегнуть палку, как срабатывали механизмы обратной связи. Поэтому для сохранения единства, помимо редистрибуции военной добычи и подарков, правители кочевых империй использовали институт наместников из числа родственников и лично зависимых сподвижников. Подобная система, в частности, была прослежена на примере Хуннской кочевой империи (Barfield 1981; Крадин 1996). В ней часть из высших в империи сановников, носивших титул "темника", были поставлены во главе особых надплеменных подразделений, объединявших подчиненные или союзнические племена в "тьмы" численностью примерно по 5-10 тыс. воинов. Данные лица должны были являться проводниками политики метрополии на местах. Точно так же были организованы другие кочевые империи Евразии. Система улусов существовала во всех мультиполитиях кочевников евразийских степей: у усуней (Бичурин 1950б: 191), у европейских гуннов (Хазанов 1975: 190, 197), в Тюркском (Бичурин 1950а: 270) и Уйгурском (Barfield 1992: 155) каганатах, в Монгольской империи (Владимирцов 1934: 98-110). Правители являлись верховным военачальниками кочевых империй и обладали монополией на представление степной мультиполитии во внешнеполитических связях с другими странами и народами. Это посредничество накладывало на них обязательство перераспределять "подарки", дань и полученную во время набегов добычу. Судя по данным источников, простые кочевники получали в целом немалую долю добычи (в войске Бату-хана, например, 40% от всех доходов (Тизенгаузен, В.1884. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т.I. СПб. 1998: /Стр. 188). "Обилие добычи и скота доходило до того, что пешие нукеры возвращались обратно с 10 и 20 головами лошадей, а одноконные - со 100 лошадьми и больше" (Тизенгаузен, В. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т.II. М.- Л.: 1941. /Стр.118,). наличии у тех же скифов не только аристократии, но и государственности с правящей царской династией (Граков 1954: 18; Хазанов 1975: 149-179). Развитие этого института надежно документируется не только свидетельствами античных авторов, но и иконографическими образами хищников, в том числе в характерных геральдических позах, служивших символами власти в развитых вождествах и ранних государствах (Березкин Ю.Е. Вождества и акефальные сложные общества: данные археологии и этнографические параллели. //Ранние формы политической организации. Сб. статей. М.: Восточная литература, 1995. - 350 с. /Стр. 62-78./) Характерной чертой монгольского общества являлась корпоративная собственность на власть, что было связано с оформлением привилегированного положения рода борджигин, к которому принадлежал Чингис-хан, получившему наименование "Золотого рода" 1 . Властные отношения выражались, при отсутствии развитого административного аппарата2 , через систему кровнородственных связей в двух формах: а) легитимация социальных связей, через которые проявляются властные отношения и осуществляется доступ к верховной власти, посредством генеалогии, способной приспосабливаться к социальной и политической практике, порождая зачастую фиктивные генеалогии; б) обозначение отношений в конфедерации племен через термины кровного родства, маркирующих их лидеров: отец - сын, старший брат - младший брат, побратим (анда) (Т.Д. Скрынникова. Структура власти монгольских кочевников эпохи Чингис-хана. //Кочевая альтернатива социальной эволюции. М.: РАН, 2002, Серия “Цивилизационное измерение” Том 6, /Стр.148/) Монгольское государство делилось на центр и крылья - правое (барунгар) и левое (джунгар) при формальном старшинстве восточных (здесь и далее курсив мой - Т.С.) (левых) ханов над западными (правыми). Теперь поставим вопрос: ранг какого из крыльев у монголов считался выше? Обратимся к мнению авторитетных авторов. Абулгази: ‘По понятиям монголов, левая сторона почетнее правой, потому что сердце есть царь в государстве тела, а сердце бог устроил на левом боку’ (О специфике сакральности левой стороны у монголов см. ниже - Т.С.). Пэн Дая: ‘Самым почетным считается центр, за ним идет правая [сторона], а левая [сторона] считается еще ниже’. Два последних факта позволяют предположить, что понятие Центра (yeke qol) связано не просто с лидером, стоящим во главе войска, но и с его ставкой, с одной стороны, о чем свидетельствует кереитский случай. Таким был младший сын Чингиз хана Толе, который как хранителем родового очага всегда занимал центр. жүктеу/скачать 88,36 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|