Крестный отец

Полиция, стремясь разобраться, что к чему, едва начав копать, получила
массу подтверждений от собственных сотрудников (находившихся
одновременно на службе у Семьи Корлеоне), что Макклоски действительно
повязан с преступным миром. Ну, ладно бы он брал взятки у лавочников и
мелких жуликов, тут большого греха нет, все полицейские так или иначе
подкармливаются в своих участках. Но за ним тянулись грязные деньги,
вырученные от наркомафии и убийств. Таким преступлениям уже не могло
быть прощения в глазах закона и полицейского кодекса чести.
Как ни странно, полицейские свято верили в закон и порядок, вера их
выглядела несколько более сложнообъяснимой, чем понятия рядового
обывателя, 
на 
службе 
у 
которого 
они 
состояли. 
Обыватель,
разочаровавшись, мог признать, что закон и порядок не более, чем фикция,
погремушка в руках у верховной власти. Для полицейских служак
правопорядок и законность являлись тем волшебным источником, из
которого они черпали свою силу, и отрицать их значило отрицать самих
себя. А не ценить собственную силу было бы противоестественно. Правда,
на оборотной стороне медали существовали те самые обыватели, которых
полиция должна защищать. Они опекались полицейскими, но их же они и
обирали в меру возможностей. Как подопечные они чаще всего
оказывались 
неблагодарными 
и 
бестактными. 
Как 
жертвы 
—
изворотливыми 
и 
опасными, 
словно 
змеюки. 
Стоит 
обывателю
провиниться и угодить в лапы того правопорядка, который призваны
охранять полицейские, как внутри системы возникают черные дыры, и
общество под гуманными лозунгами делает все возможное, чтобы свести
на нет усилия полиции и смягчить наказание. Обязательно выясняется, что
в деле замешаны крупные политические деятели, чье имя надо оберегать
пуще самого закона. Или суд охотно игнорирует вопиющие доказательства,
объявляя последним подонкам, будто на смех, условные приговоры.
Наконец, существует еще помилование, на которое не скупятся верховные
власти.
Так что закон законом, а вывод простой, и каждый хоть сколько-нибудь
умеющий соображать полицейский в конце концов к нему приходит. Раз
преступникам все равно удается отмазаться, почему бы ему самому не
погреть руки на этом? Тем более, что полицейский оклад не дает
возможности жить на широкую ногу, а детям надо посещать колледж, жене
— делать покупки в магазинах, где все так дорого, а ему самому, хоть раз в
году, позволить себе отдохнуть где-нибудь на пляжах во Флориде. Не так
уж много ему нужно, если учесть, что он каждодневно рискует жизнью на
службе у общества.

Но определенный нравственный кодекс при этом все-таки действует.
Можно получить взятку от букмекера, ничего страшного, его операции
большого вреда никому не приносят, Получить в «лапу» от водителя,
который нарушил правила стоянки или превысил скорость, — тому все
равно платил штраф. Может допустить за определенную плату,
естественно, промышляющих любовью девиц на территорию своего
района. Все это правонарушения, что и говорить, но основанные на
извинительных пороках, свойственных человеческой природе. Но есть
граница, которую нельзя переступить. Ни один полицейский не должен
оказывать содействие грабителю, убийце или торговцу наркотиками, какой
бы большой куш ему не пообещали преступники. Иначе доверие к полиции
как к органам охраны существующего правопорядка будет безнадежно
подорвано, а вместе с ним рухнет и личный авторитет каждого отдельного
представителя закона. Такого допускать нельзя.
Убийство 
полицейского 
капитана, 
в 
принципе, 
равнозначно
цареубийству. Но слух о том, что Макклоски застрелили в компании с
известным контрабандистом, промышлявшим наркотиками, несколько
снизил настрой соратников капитана. А когда стало известно, что он
подозревался в причастности к покушению на убийство, даже самые
мстительные полицейские служаки ослабили рвение. К тому же, черт бы
побрал этого Макклоски! — никто не избавил полицейских от платежей за
кредит, никто не снял с них забот о новом автомобиле, если старый годится
только на свалку, да и дети по-прежнему нуждались в родительских
заботах… Если бы полицейские полностью отказались от своих «левых»
доходов, им крайне туго пришлось бы. Мелочные торговцы, не имеющие
лицензий, платили ничтожные крохи, на хлеб без масла. Гроши набегали и
с любителей нарушать правила уличного движения. Совсем другое дело —
букмекеры. Даже проститутки и гомики не давали столько. Так что едва
напряжение в связи с убийством Макклоски улеглось, полицейские
вернулись к прежним отношениям с семействами, предварительно подняв
цену своих услуг.
Семьи не стали противиться или торговаться. Повсеместно были
заведены новые прейскуранты полицейских выплат с повышенным
тарифом. Порядок — или некое его подобие — восторжествовал.
Привлечение частных детективов для охраны больницы, где лежал
Вито Корлеоне, было идеей Тома Хейгена. В их стройные ряды влились и
отдельные бойцы из грозного отряда Тессио. Но Санни считал, что все
равно надо быть начеку. Только в середине февраля, когда дон стал
транспортабелен, его доставили в карете «скорой помощи» домой на Лонг-

Бич и за надежно защищенными стенами семейной резиденции облегченно
вздохнули. Спальню полностью переоборудовали под больничную палату,
оснащенную оборудованием по последнему слову медицинской науки.
Специально отобранные и тщательно проверенные сиделки, сменяясь,
сидели у постели больного круглые сутки. Доктор Кеннеди, не устоявший
перед суммой предложенного гонорара, согласился обслуживать пациента
на дому до полного выздоровления.
Теперь площадь в Лонг-Бич превратилась в настоящую крепость.
Жильцов попросили отправиться на отдых в родные сицилийские места, их
квартиры заселили вооруженными молодцами — стрелками из отрядов
Санни и Клеменцы.
Фредо Корлеоне командировали в Лас-Вегас — для поправки нервов, а
также с заданием присмотреться поближе, нет ли перспектив для развития
семейного бизнеса в комплексе роскошных отелей и казино, строящемся
там. Лас-Вегас относился к семействам Западного побережья, занимавшим
нейтральную позицию в войне. Фредди была гарантирована полная
безопасность. Впрочем, едва ли кто-либо из нью-йоркских семейств стал
бы выслеживать Фредди на чужой территории, рискуя нажить себе лишних
врагов. Своих забот в Нью-Йорке было не расхлебать.
Доктор Кеннеди запретил беспокоить больного любыми деловыми
разговорами, однако запрет оказался бессилен против желания дона
немедленно провести военный совет в его присутствии. Санни, Том
Хейген, Питер Клеменца и Тессио собрались вокруг его постели в тот же
вечер.
Сам Вито Корлеоне был еще слишком ослаблен, чтобы высказываться,
но он хотел выслушать всех и, в случае надобности, воспользоваться
правом вето. В ответ на сообщение о поездке Фредо в Лас-Вегас для
знакомства с организацией казино дон одобрительно кивнул. Узнав о
расправе над Бруно Татальи, укоризненно покачал головой и тяжело
вздохнул. Но больше всего дона огорчила весть, что именно Майкл
застрелил Солоццо и полицейского капитана, а теперь скрывается в
Сицилии. Выслушав эту новость, дон сделал знак, что совещание
закончено, и все удалились из его комнаты в угловой кабинет, заставленный
книгами по юстиции: там продолжить разговор было легче.
Санни Корлеоне привычно развалился в кресле у отцовского
письменного стола.
— Мне кажется, не стоит торопить события и беспокоить старика в
ближайшие две-три недели, пока он совсем не поправится, — сказал он.
Помолчав, добавил: — Я бы хотел привести дела в порядок за это время.

Полицейские пошли на компромисс, значит, можно запускать машину. И
начать необходимо с Гарлема. Черные ребятишки порезвились там, пора
кончать с этим. Вся их самодеятельность для нас только в убыток. Ставки
они зажимают, зато сами раскатывают в роскошных «кадиллаках» и
присваивают себе половину выигрышей. На мой взгляд, совсем ни к чему
нам работники, выставляющие свое богатство напоказ. Мне не нравится,
что они щеголяют в дорогой одежде и разъезжают на новых машинах. И
еще меньше нравится, когда с клиентами ведут двойную игру. Так дело не
пойдет, они роняют нашу репутацию. Надо избавиться от них, Том, и чем
скорее, тем лучше. Дай знать нашим «банкирам», что с полицией улажено,
и все само собой решится.
Том Хейген сказал задумчиво:
— Среди черных в Гарлеме есть несколько крепких ребят, узнавших
вкус больших денег. Боюсь, что им понравился этот вкус. И опускаться
вниз они не пожелают.
Санни пожал плечами:
— Тогда сообщи их имена Клеменце, он уладит все в лучшем виде.
Клеменца согласился:
— Нет проблем.
В разговор вступил Тессио. Он задел самую больную тему:
— Как только мы приступим к работе, все пять Семей навалятся на
нас. Начнут налеты на «банкиров» в Гарлеме и букмекеров в Ист-Сайде.
Могут зацепить даже универмаги, которые мы обслуживаем. Это станет
нам в копеечку.
— Ну, не обязательно, — отозвался Санни. — Может, и не полезут. Что
они, не понимают, чем это для них самих обернется? Я, кстати, отправил к
ним посредников с предложением выкупа за младшего Таталью. Может, на
том они успокоятся.
Хейген возразил:
— Пока что они вполне равнодушны к нашим мирным предложениям.
У них слишком много потерь, и винят они во всем только нас, не без
оснований, в общем-то. Мне кажется, они ставят своей целью все-таки
привлечь нас к наркобизнесу, чтобы использовать в собственных интересах
политические связи дона. Иначе говоря, нам навязывают условия Виргилия
Солоццо, только без него самого. Но прежде, чем Таталья признаются в
этом, они постараются нанести нам удар побольнее, чтобы ослабить Семью
Корлеоне. Тогда нам некуда будет деваться и мы пойдем на сговор по части
наркотиков.
Санни резко сказал:

— С наркотиками пустой номер. Раз дон отказал им, значит, только он
сам может изменить решение.
Хейген немедленно подхватил:
— Тогда перед нами вопрос не стратегии, а тактики. Мы работаем в
открытую: тотализатор, азартные игры. Любой может взять и нанести нам
удар. У семейства Таталья — проститутки и профсоюзы докеров. Каким
образом нам подставить им ножку? У других Семей тоже большая часть
бизнеса под водой. Кое у кого есть и игорные дома, но они не главное.
Ночной клуб Таталья слишком хорошо известен, чтобы рискнуть напасть
на него. Потом не расчихаешься с последствиями. А пока дон не встал на
ноги, использовать его политические связи мы можем не больше, чем те же
Таталья. А главное, они привыкли действовать силой втихаря: усмирять,
запугивать, давить на психику. Так что не стоит недооценивать встающей
перед нами проблемы.
— Ладно, это моя проблема, Том, — сказал Санни, — мне и решать ее.
А ты продолжай вести переговоры и контролировать текущие дела.
Возвращаемся к обычной работе и посмотрим, куда кривая вывезет. Тогда и
будем думать дальше. У Клеменцы и Тессио людей достаточно, чтобы
выставить дуло против дула, хоть они впятером, а мы в одиночку, если уж
они захотят сразиться. А на крайний случай «заляжем на матрасы».
Вывести из игры негров-букмекеров в Гарлеме оказалось достаточно
просто: полиция получила необходимую информацию и навела порядок.
Причем сделала это с особым удовольствием. Тогда еще существовали
расовые предрассудки, и ни один полицейский не стал бы брать отступного
у черномазого. Санни оказался прав: проблем с Гарлемом не было. Все
решилось само собой.
Пять Семей, однако, не дремали, а нанесли удар там, где никто не мог
ожидать, в профсоюзе текстильщиков, опекаемом Корлеоне. Убив двух
лидеров, которые работали на дона, противники стремительно потеснили
также букмекеров и ростовщиков, обитавших в районах доков и морского
порта. Профсоюз портовых рабочих благоразумно перешел на сторону пяти
Семейств. По всему Нью-Йорку уже в открытую призывали владельцев
тотализаторов и лотерей сменить подданство. Крупнейшего «банкира» в
Гарлеме — старого друга и союзника Вито Корлеоне зверски убили в
устрашение другим.
Теперь выбора не оставалось. Война вступила в опасную фазу, и
Санни отдал команду доверенным «залечь на матрасы».
Наскоро оборудовали две квартиры в городе, завезли туда необходимое
количество постелей, холодильники с продуктами, оружие и боеприпасы. В

одной квартире обосновался Тессио со своими людьми, в другой —
команда Клеменцы. К каждому букмекеру приставили телохранителя. Но
Гарлем перешел на сторону неприятеля, и пока с этим ничего нельзя было
поделать. Затраты становились все больше, а размеры прибыли все
сокращались.
В ближайшее время выяснилось — и это было особенно неприятно
для Санни, — что Семья Корлеоне переоценила свои силы. Объяснялось
это легко. Дон все еще болел и не мог активно участвовать в решении
насущных задач, не мог подключить политическую мощь своих приятелей
из высших сфер. За целое десятилетие мирной жизни боевые
подразделения Семьи и капитаны, Тессио и Клеменца, во многом утратили
гибкость и энергию. Клеменца был теперь прекрасным администратором и
толковым исполнителем, но вдохновенной юношеской пылкости, конечно,
не осталось, как не осталось и способности лично повести за собой людей,
что крайне необходимо уметь любому военачальнику. Тессио, при всем его
цепком уме, значительно потерял в натиске, стал осторожным скептиком,
предпочитающим борьбу за кулисами, а не лицом к лицу с противником.
Теперь он не обладал не только былой беспощадностью, но и решимостью,
и поднимал свой отряд, лишь преодолевая самого себя.
Кроме того, Том Хейген, прекрасный советник в условиях мирной
жизни, не годился для этой роли во время войны, несмотря на все свои
таланты, он не был сицилийцем, и тут положение тоже не поддавалось
исправлению.
Поэтому, объявив войну Большой пятерке, семейство Корлеоне
вступило в нее не в лучшей своей форме. Санни знал изъяны своего войска,
но знал и то, что устранить их не в его силах. Он не был доном, а значит, не
имел права решать кадровые вопросы. Сместить доверенных и советника
мог только Вито Корлеоне. Да и вообще серьезные перестановки в верхах
только усугубили бы ситуацию, напугав рядовых сотрудников Семьи, и без
того пребывающих в сомнительном состоянии. А паника всегда чревата
малодушием и изменой.
Санни намеревался вести открытые боевые действия, пока дон не
будет в силах принять на себя бразды правления. Но учитывая опасность
обстановки, предательство гарлемских «банкиров» и террор, нависший над
букмекерами, он занял круговую оборону и стал готовиться к
решительному удару. Такой удар следовало нанести в самое сердце
противника — и бить без промаха.
Санни решил обезглавить разом все пять Семей. Это была грандиозная
операция, и если бы ее удалось осуществить, фортуна повернулась бы

лицом к семейству Корлеоне.
За главами всех пяти Семей организовали пристальную слежку.
Однако уже неделю спустя все пятеро вожаков попрятались в глубокие
норы и носа не высовывали на поверхность. Очевидно, тоже перешли на
лежачее положение.
Война между империей Корлеоне и Большой пятеркой зашла в тупик:
все находились в осаде.

жүктеу/скачать 2,12 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: