Microsoft Word 584 Степанова оригинал-макет doc

157 
стран-победительниц стало возложение на Германию ответственности за развязывание войны. 
Статья 231 Версальского договора гласит: «Германия несет ответственность за себя и своих союз-
ников, перед Союзными правительствами и их народами за нанесение потерь и разрушений в ре-
зультате агрессии Германии и ее союзников». 
В другом месте Договора о мире моральная вина возлагалась даже более определенно на им-
ператора Германии: «Союзные и Объединенные правительства публично обвиняют Вильгельма 
Второго, бывшего императора Германии, за величайшее преступление против международной мо-
рали и нерушимости Договоров». 
Пьер Ренови из Франции и Бернадотт Шмитт из США склонны были возлагать вину на Герма-
нию, другой американец Сидней Б.Фэй — на Австро-Венгрию, а немец Альфред фон Вегерер — на 
Россию и Британию.
После Второй мировой войны, ответственность за которую была сразу возложена на Гитлера и 
на правительство национал-социалистов, дискуссия об истоках Первой мировой войны стала смы-
каться с дискуссией об истоках Второй мировой войны. В какой степени Версальский договор, осо-
бенно его статья о вине за развязывание войны, способствовали крушению Веймарской республи-
ки и приходу к власти Гитлера? И существовала ли преемственность во внешней политике Кайзе-
ровской и Гитлеровской Германии?
Понятие преемственности целей Германии 1914 и 1939 гг. присуще англо-саксонским истори-
кам, и вытекает оно из их отношения ко Второй мировой войне. Некоторые из них агрессивность 
политики Германии считают традиционной со времен О.Бисмарка и Фридриха Великого и даже 
М.Лютера. Для многих консервативных историков Германии, хотя они и признают ответственность 
своей страны за развязывание Второй мировой войны, особенно болезненной была жесткая дис-
куссия, возникшая после публикации в Гамбурге в 1961 г. Фрицем Фишером труда «Цели Германии 
в Первой мировой войне», в которой вскрываются аннексионистские планы Германии в Первой 
мировой войне и проводится мысль о том, что правительство Германии умышленно шло к войне 
1914 г. Более того, по мнению многих немецких коллег Ф.Фишера, он убежден в существовании 
преемственности целей Германии в Первой и Второй мировых войнах. 
Тем не менее главной мыслью монографии Фрица Фишера, которая получила развитие в его 
следующей книге «Война иллюзий» и в некоторых дальнейших работах, является то, что внешнюю 
политику Германии перед 1914 г. определяли внутренняя политика и социальная нестабильность. 
Рассматривать внутриполитическую ситуацию в Европе перед 1914 г. историков заставило его 
убеждение о приоритете внутренней политики, которое противопоставлялось мнению Л.Ранке о 
приоритете внешней политики. По словам Арно Дж.Майера, «решение начать войну и цели, пре-
следуемые войной, выходят на первый план, когда наступает кризис в политике и политических 
махинациях европейских правящих и правительственных кругов. Эти идеи совпадают с марксист-
ским положением о том, что природе капитализма свойственны войны, и из-за внутренних проти-
воречий капиталистическое общество к началу XX столетия подошло к черте, за которой была не-
избежна война. 
В середине 1920-х годов получила распространение идея о том, что война стала результатом 
«ошибочной» системы международных отношений, которая делила Европу на два лагеря и сдела-
ла войну неотвратимой. Важнейшей причиной войны считалось и существование «старой дипло-
матии», способствовавшей заключению «зловещих» тайных международных соглашений, вовлек-
ших страны в войну, не посчитавшись с мнением их граждан. «Манчестер Гардин» писала в 1914 г.: 
«Некими секретными договорами за ее спиной Англия была автоматически вовлечена в разруши-
тельное безумие войны между двумя военными лагерями на континенте». Такое мнение поддер-
живалось американской администрацией после того, как Соединенные Штаты вступили в войну в 
апреле 1917 г. 
Важную роль в начале войны сыграли решения, принятые политическими и военными лидера-
ми во время кризиса в июле 1914 г., на которые повлияли качества и индивидуальные черты ха-
рактера тех, кто их принимал, а также конституционная и политическая структура организаций, 
правительств, в рамках которых они принимались. 

158 
На эти решения оказывал влияние недавний международный кризис и дипломатические согла-
шения последних сорока лет. Они стали результатом сложных отношений между военными и гра-
жданскими лидерами, а также результатом долговременных стратегических планов и программ 
вооружения. Эти соглашения стали итогом внутриполитического давления и влияния экономиче-
ской борьбы классов.
Более того, решение идти на войну, было принято и солдатами, причины войны должны были 
быть сформулированы так, чтобы вызвать соответствующую эмоциональную реакцию, которая 
зависела от национальных традиций и постоянно повторяемых национальных легенд. 
Итальянский историк Луиджи Альбертини, который, говоря о лицах, принимавших решения в 
1914 г., подчеркивал, что «существовало несоответствие между интеллектуальными и моральны-
ми способностями и важностью проблем, которые встали перед ними, между их поступками и их 
последствиями». Невероятно то, что они не знали, или не могли знать, какие будут последствия, 
что война, в которую они вступали, будет необычной войной, что она окажется более продол-
жительной, чем кто-либо из них мог себе вообразить. Бессмысленно предполагать, что они могли 
бы принять другие решения, если бы знали, к каким последствиям они приведут. Их решения 
должны изучаться в контексте того, что они знали в 1914 г.
Причины войны были связаны с многочисленными программами вооружения, которые являлись 
характерной чертой времени, непосредственно предшествовавшего войне. Некоторые полагали, 
что война 1914 г. приведет к концу эру империализма, в которой также видели причины войны.
Новым в рассмотрении предпосылок войны стал анализ настроений, политических, моральных, 
интеллектуальных ценностей, которые помогли разразиться войне и создать шкалу ценностей, ко-
торой руководствовались все правительства, вступая в войну и продолжая ее в течение длитель-
ного периода времени.
Между тем французские историки попытались по-новому рассмотреть тезис об ответственности 
Германии. Двумя наиболее известными работами того времени были исследования «Непосредст-
венное происхождение войны» П.Ренувена и «Исторический спор: 1914. Проблема происхождения 
войны» Ж.Исаака. Согласно мнению первого автора, центральные державы и не собирались ввя-
зываться во всеобщую войну, но, когда механизм войны был уже запущен, они не могли его оста-
новить и стали своего рода заложниками ранее разработанных военных планов. Второй автор по-
шел еще дальше. Он считал, что ответственность лежит как на союзниках, так и на центральных 
державах, хотя и не в равной мере, поскольку вина центральных держав все же была большей. 
Тем не менее он полагал, что Франция не приложила достаточных усилий для того чтобы поме-
шать всеобщей мобилизации в России 30 июля 1914 г. Наконец, важно отметить, что П.Ренувен, 
признавая ответственность Германии за развязывание войны, все же обратился к изучению ее 
общих причин, которые он называл «глубинными». 
В перспективе это помогло историкам преодолеть спор об ответственности и сосредоточить 
внимание на более широкой проблеме происхождения войны. 
Таким образом, новые подходы, впервые использованные в исследованиях о причинах возник-
новения Первой мировой войны, постепенно стали применяться и при изучении более общих про-
блем ее истории. В итоге историография мировой войны полностью обновилась: центральное ме-
сто в ней заняли исследования, посвященные национальному и человеческому факторам в истории. 
В связи с новыми подходами нужно отметить следующее: в настоящие время историк не может 
замкнуться в рамках сугубо национальной истории. Независимо от темы исследования он должен 
соотносить данные, полученные в результате изучения опыта одной страны, с тем, что происходи-
ло в то же время в других странах, участвовавших в войне. 
Приход к осознанию того, что война не может рассматриваться только лишь в свете опыта од-
ной страны, занял у западных историков довольно много времени. Причем к пониманию этого их 
подтолкнули не столько успехи современной европейской интеграции, сколько прогресс самой ис-
торической науки и практический опыт исследований.
Языковой барьер в течение долгого времени служил препятствием для обмена опытом и зна-
ниями между учеными разных стран. Он существует и ныне, но теперь его легче преодолеть бла-
годаря значительно упростившимся связям между историками разных стран Европы и, в частности, 

159 
благодаря несравнимо более широким возможностям проведения совместных конференций для 
обсуждения проблем, вызывающих общий интерес. 
Новые работы о вступлении разных стран в войну показывают, что в большинстве европейских 
стран мобилизованные в армию солдаты демонстрировали твердую решимость выполнить свой 
долг и были убеждены в том, что ответственность за развязывание войны лежит на других. Так 
было не только во Франции и Великобритании, но и в России, где, несомненно, имел место патрио-
тический подъем; не составляло исключения даже население Австро-Венгрии, причем не только 
немцы или венгры, но и ее славянские народы считали, что борются за правое дело. 
Следовательно, везде настроение народов определялось ярко выраженными национальными 
чувствами или (в многонациональных странах) чувством принадлежности к одной общности. Меха-
низмы, приводившие в действие национальные чувства, могли быть различными. Во Франции это 
было стремление дать отпор агрессии, в Великобритании — возмущение от вторжения немцев в 
Бельгию, в Германии — страх перед угрозой враждебного окружения и агрессии России. Но каковы 
бы ни были различия между странами, везде мы сталкиваемся с ярким проявлением националь-
ных чувств. Именно «европейский» подход к изучению мировой войны открывает глаза на то, чем 
она была в действительности, —национальной войной. 
Почти во всех странах наблюдалось обострение социальной борьбы. Но как объяснить то, что 
значение этого явления и варианты его периодизации в разных странах были различны? В Вели-
кобритании, как и в мирное время, рабочие лишь защищали свои права. Во Франции самые круп-
ные забастовки происходили весной 1917 г. и весной 1918 г. Причем в 1917 г. забастовщики выдви-
гали умеренные требования. В 1918 г. требования стали уже существенно более революционными, 
но забастовки тогда затронули лишь некоторые районы. География забастовок 1917 и 1918 гг. так-
же не совпадает. В Германии забастовочное движение развернулось раньше, чем в других стра-
нах, — еще в 1916 г. Но самые крупные забастовки состоялись в 1917 и 1918 гг. Они приобрели 
политический, даже революционный характер. При этом главный промышленный район — долина 
Рура — остался в стороне от движения. Австро-Венгрия пережила только один всплеск забасто-
вок — в январе 1918 г. В Италии пик социального брожения пришелся на лето 1917 г., когда в Ту-
рине вспыхнуло народное восстание. Но затем накал социальной борьбы заметно снизился. В Рос-
сии участниками народных выступлений, давших толчок революционному движению в 1917 г., бы-
ли скорее солдаты Петроградского гарнизона, чем рабочие. 
Если рассмотреть эти социальные движения под «европейским» углом зрения, то обнаружится, 
что какой-то единой схемы их развития не было. Поэтому трудно говорить и о нарастании в Европе 
во время войны общего кризиса, грозившего потрясениями всей общественной системе. Все эти 
движения носили скорее маргинальный характер по отношению к основной массе населения. 
О том, насколько по-разному народы Европы переживали Первую мировую войну, свидетельст-
вуют и различия в восприятии ее событий. Для французов главным событием войны, за которым 
признавалось особое, символическое значение, являлась оборона Вердена. Казалось бы, мнение 
французов должны были разделять граждане соседних воевавших государств. Однако так не слу-
чилось. Впрочем, англичан еще можно понять — они под Верденом не воевали. Для них главным 
символом этой войны служила бельгийская деревня Пашендель, которая, в свою очередь, почти 
никогда не фигурировала во французских учебниках по истории. Там нашли смерть 250 тыс. бри-
танских солдат. Но даже немцы, которые приложили столько усилий, чтобы взять Верден, не счи-
тают его символом войны. Для них это битва на Сомме, где, по их убеждению, немецкие солдаты 
образовали «живой щит», чтобы защитить родину от британских захватчиков. 
«Европейский» подход к истории Первой мировой войны дает возможность по достоинству оце-
нить значение тех или иных ее локальных событий. Так, во французской или британской историо-
графии весьма скромное место уделяется Восточному фронту. Между тем он вплоть до 1916 г. иг-
рал основную роль. Замалчивается тот факт, что, по крайней мере, в течение двух лет со стороны 
союзной коалиции реально вели войну главным образом Франция и Россия. Лишь начиная с 
1917 г. в составе коалиции главную роль стали играть Франция и Великобритания, к которым ле-
том 1918 г. присоединились США. 

160 
Какой же должна быть эта «европейская» история войны — компаративной или интегрирован-
ной? В идеале она должна сочетать оба эти подхода, с одной стороны, основываясь на сравнении 
детальных и достоверных данных истории отдельных стран, а с другой, умело интегрируя эти дан-
ные. Поэтому для сравнительных исследований следует предпочесть как можно более точно очер-
ченные и значительные темы. 
Необходимость в «европейском» подходе представляется еще более убедительной, если обра-
титься к такому аспекту истории войны, лишь недавно ставшему предметом исследований истори-
ков, как «культура войны». Это новое понятие охватывает широкий круг явлений духовной жизни, 
возникших в результате воздействия войны на все стороны жизни европейцев: образование, вос-
питание, семейные отношения, печать, религию, формы коллективного и индивидуального быта, 
ожидания, ценности и т.д. «Культура войны» включает в себя многое из того, что относится вообще 
к культуре — литературе, искусству и пр. «Культура войны» до сих пор представляет собой огром-
ное невозделанное поле. И природа этого аспекта истории такова, что он особенно нуждается в 
преодолении исследователями узкого горизонта национальной истории. Можно надеяться, что 
изучение «культуры войны» на основе широких международных сопоставлений позволит истори-
кам проникнуть в суть мирового конфликта, по-новому осмыслить войну. 
Одна из трудностей историографии этого вопроса заключается в том, что «культура войны» все 
еще неодинаково понимается историками разных стран. Французы ее рассматривают как «историю 
представлений и посланий», сопутствовавших войне. Немцы ограничивают ее сферой политики, 
англосаксонские историки связывают с народной культурой. 
Изучение «культуры войны» ставит принципиальный вопрос: почему само понятие «культура 
войны» существует применительно только к Первой мировой войне? Почему оно никогда не ис-
пользуется в историографии Второй мировой войны, тем более в историографии других, предше-
ствовавших конфликтов? 
Первую мировую войну отличают от других войн две важные особенности. Это была первая то-
тальная война. Не потому, что она никого не пощадила. За исключением относительно редких слу-
чаев, гражданские лица в ней не пострадали, по крайней мере прямо, хотя население центральных 
держав, как известно, бедствовало в связи с нехваткой предметов первой необходимости. Причина 
в другом — эта война привела к единообразию духовной жизни народов воюющих стран. Народы 
были в той или иной степени убеждены, что решалась судьба их государств. Они считали, что от 
победы зависело их будущее, непременно счастливое и мирное. «Культура войны» возникла как 
проявление невозможности для большинства населения воюющих стран уклониться от войны, за-
нять позицию стороннего наблюдателя в вооруженном конфликте. Очевидно, она была также 
следствием появления многомиллионных армий в связи со всеобщими мобилизациями и огром-
ными военными потерями. 
Вторая особенность заключается в том, что в противоположность Второй мировой войне в годы 
Первой мировой войны у народов воюющих стран, к какой бы группировке они ни принадлежали, 
сложились однородные системы ценностей и целей, что, на первый взгляд, парадоксально. 
У исследователей «культуры войны» еще непочатый край работы: например, в «культуре вой-
ны» огромное место принадлежало вопросу о детях и детстве, но до сих пор не написана история 
школьного образования во Франции в годы Первой мировой войны. Таких пробелов в историогра-
фии других стран еще больше. 
В области изучения «культуры войны» мы все еще далеки от систематических исследований и 
находимся на стадии подготовки новаторских работ. Отметим вклад С.Одуэна-Рузо в выяснение 
роли детей и детства в «культуре войны», вклад А.Беккер в раскрытие вопроса о месте религии 
(как оказалось, весьма значительного) в жизни фронтовиков, вклад Кр.Прошассона и А.Расмюссан 
в изучение судьбы интеллигенции. Книга Одуэна-Рузо «Ребенок, рожденный от врага» служит под-
тверждением того, что война породила особую разновидность культуры. Автор осветил дискуссию 
о судьбе детей, родившихся в результате насилий, чинимых немецкими солдатами во время окку-
пации. Эта дискуссия вызвала во Франции бурный всплеск расистских чувств по отношению к нем-
цам, который свидетельствовал об исключительном накале антинемецких настроений. Истинные 

161 
масштабы этого явления сегодня трудно представить, но еще труднее признать, что подобное во-
обще могло иметь место. 
Новые подходы проявились и в трактовке французской историографией вопроса о последстви-
ях великой войны. Ранее пристальный интерес историков вызывали территориальные, демогра-
фические, экономические изменения, обусловленные войной. В настоящее время их внимание 
привлекают уже другие проблемы, и ощущается это даже на терминологическом уровне: вместо 
«последствий» теперь чаще используют термин «наследие». Но суть перемен, произошедших в 
историографии, заключается в том, что и в этой области исследований главным объектом внима-
ния науки стали люди: то, какими они предстают перед потомками в собственных воспоминаниях, 
мемуарах современников, мемориальных обычаях и обрядах, и прежде всего — в памятниках 
павшим. За какие-то десять лет, прошедших после войны, во Франции было сооружено около 
30 тыс. памятников (не считая множества мемориальных досок) в честь той или иной группы пав-
ших солдат. Изучение этих памятников в последние годы заметно активизировалось. Было уста-
новлено, что они отличаются и смысловым содержанием, и символикой, заимствованной из раз-
ных источников, прежде всего из христианства. Памятникам как мемориальным объектам типоло-
гически близки военные кладбища с захоронениями солдат разных национальностей, братские мо-
гилы, подобные той, что находится возле Дуомона, а также многочисленные мемориалы, создан-
ные на полях сражений. Особо следует отметить культ неизвестного солдата, а также праздник 
11 ноября. Ни в каких нормативных документах не сказано, что день заключения перемирия явля-
ется национальным праздником. Как установил А.Про, этот день стал отмечаться по инициативе 
самих ветеранов войны, которые вопреки инерции властей и придали ему нынешний смысл. Вете-
раны хотели не столько праздновать годовщину победы над противником, сколько почтить память 
1300 тысяч павших товарищей. 11 ноября они отмечали не победу, а окончание войны и скорбели 
о связанных с ней жертвах. В речах, которые они произносили по случаю годовщины перемирия, 
победа, конечно же, упоминалась, но редко сама по себе, а, как правило, в связи со смертями со-
ратников, которые и обеспечили эту победу. Так 11 ноября стало не днем военной славы, а скорее, 
наоборот, — днем окончания военных будней. 
Наследие войны — это еще и доведенное до крайней нужды и усталости население, инвалиды, 
потерявшие здоровье, отравленные газами, искалеченные, физически изуродованные солдаты, а 
также все те, кто перенес моральные страдания (безутешные родители солдат, погибших на войне, 
молодые вдовы, которые никогда больше не вышли замуж, сироты). Один из важных аспектов но-
вого подхода к истории войны, не нашедший пока еще своего историка, — это история горя, физи-
ческих и нравственных страданий людей во время и после войны. 
Кроме того, наследие войны — это ветераны, составившие новую социальную группу. «Фронто-
вики», как предпочитали называть себя сами ветераны, не были едины в политическом отношении, 
но это не мешало им оказывать большое влияние на жизнь общества. Истории этой социальной 
группы посвятил свое исследование А.Про. 
То, какой стала Европа после Великой войны, во многом зависело от самой этой войны. В этом 
заключается еще одна малоизученная сторона ее наследия, тоже требующая обращения к новым 
исследовательским походам. 
Война оставила неизгладимый след в памяти французов, но, несмотря на то, что для Франции 
она закончилась победой, ими после войны овладели пацифистские настроения, которые отража-
ли лозунг «Это не должно повториться!» Как показал Ж.-Ф.Сиринелли, пацифистские настроения 
охватили прежде всего интеллектуальную элиту, а также людей левых убеждений. Отдали дань 
пацифизму и правые, хотя они мотивировали свою позицию иначе. 
Вместе с тем самая значительная часть наследия Великой войны, имеющая отношение не 
столько к Франции или к Великобритании (т.е. к победителям), сколько к побежденным, — это, ви-
димо, окончательное разрушение аристократического по типу общества, которое еще сохранялось 
в предвоенной Европе. Его исчезновение связано с гибелью четырех империй, не переживших 
войны и революции. Тем самым война расчистила дорогу формированию «массовых» обществ и 
тоталитарных идеологий. Коммунизм, национал-социализм и фашизм, бесспорно, стали порожде-
нием войны. 

162 
Став причиной стольких потрясений и страданий для народов Европы, Великая война просто 
должна была в отдаленной перспективе породить и «европейскую идею». Данные, полученные на 
основе применения новых подходов, позволяют высказать предположение, что эта война стала 
своего рода «матрицей» для Европы. И хотя крупные коллективные исследования в этой области 
еще не завершены, «европейская идея» — это самая новаторская идея из тех, которые выдвинула 
современная историография Первой мировой войны. 
Большинство правительств, вовлеченных в войну, опубликовали многочисленные тома доку-
ментов из своих дипломатических архивов. Например, Троцкий — первый министр иностранных 
дел Советской России — опубликовал секретные договоры, заключенные царским правительством. 
После революции в Германии в 1918 г. республиканское правительство поручило социал-
демократу Карлу Каутскому подготовить издание документов из немецких архивов о событиях, 
предшествовавших началу войны. Правительства Германии полагали, что единственным путем 
реабилитации Германии является детальный показ работы старой дипломатии, демонстрирующий, 
что все правительства пользовались одинаковыми методами, и поэтому никакой особой вины в 
развязывании войны на немцах нет.
Между 1922 и 1927 гг. было издано тридцать девять томов дипломатических документов Герма-
нии под заглавием «Высокая политика европейских кабинетов». 
В 1926—1938 гг. появились британские документы о причинах войны в одиннадцати томах. 
В 1930 г. началось издание документов дипломатии Франции за 1871—1914 гг., хотя последний 
том появился в 1953 г. Восемь томов документов Австро-Венгрии были опубликованы в 1930 г. 
правительством Австрийской республики, в то время как итальянские документы были напечатаны 
только после Второй мировой войны. Представители российских дипломатических служб, остав-
шиеся за границей после революции, публиковали выборки из архивов посольств, а Советское 
правительство издавало часть архивных материалов с 1920 по 1930 гг.
Несмотря на то, что правительственные архивы во многих случаях оставались закрытыми до 
конца Второй мировой войны, масса опубликованных материалов позволяла историкам изучать 
дипломатические отношения между государствами. Изучение истории дипломатии XIX века и заку-
лисной игры во время Первой мировой войны стало одним из наиболее перспективных направле-
ний исследований. Поводом к войне послужила драма, порожденная национально-освободитель-
ным движением славян против австрийского владычества. Возникший конфликт можно было бы 
урегулировать мирным путем, но Австро-Венгрия считала, что настал удобный момент, чтобы на-
всегда покончить с национальным движением (в том числе террористическим), базировавшимся в 
Сербии, а Германия полагала, что в данный момент она лучше подготовлена к войне, чем Россия и 
даже ее союзники Франция и Англия. Европейская война началась неожиданно и вызвала первый 
в истории военный конфликт, разросшийся до мирового масштаба. 
В июне 1914 г. Австро-Венгрия назначила проведение военных маневров на границе с Сербией. 
28 июня на открытие манёвров должен был приехать наследник престола эрцгерцог Франц-
Фердинанд. Сербская националистическая организация «Народна одобрана» постановила совер-
шить террористический акт против эрцгерцога. Покушение должны были осуществить два серба: 
гимназист Гаврила Принцип и рабочий Неделько Чабринович. 28 июня в центре города Сараево 
Г.Принцип убил из пистолета эрцгерцога и его жену, ехавших в открытой машине. Сараевские вы-
стрелы положили начало экстренной политической активности всех европейских государств. 
У каждой из воюющих держав были свои планы и цели. Германия стремилась разгромить Анг-
лию, лишить ее морского могущества и переделить французские, бельгийские и португальские ко-
лонии, утвердиться в богатых аравийских провинциях Турции, ослабить Россию, отторгнуть у нее 
польские губернии, Украину и Прибалтику, лишив ее естественных границ по Балтийскому морю. 
Австро-Венгрия рассчитывала захватить Сербию и Черногорию, установить свою гегемонию на 
Балканах, отнять у России часть польских губерний, Подолию и Волынь. Турция при поддержке 
Германии претендовала на территорию русского Закавказья. 
Англия стремилась сохранить своё морское и колониальное могущество и ослабить Германию 
как конкурента на мировом рынке, пресечь ее притязания на передел колоний. Кроме того, Англия 

163 
рассчитывала на захват у Турции богатых нефтью Месопотамии и Палестины, захватить которые 
надеялась и Германия. 
Франция хотела вернуть Эльзас и Лотарингию, отнятые у неё Германией в 1871 г., и захватить 
Саарский бассейн. Россия вступила в войну с Германией и Австро-Венгрией, добившись свободно-
го выхода черноморского флота через Босфор и Дарданеллы в Средиземное море, а также при-
соединения Галиции и нижнего течения Немана. 
Долго колебавшаяся между Тройственным союзом и Антантой, Италия в конечном счете связа-
ла свою судьбу с Антантой и воевала на её стороне из-за влияния на Балканский полуостров. 
В течение трёх лет войны Соединённые Штаты Америки занимали нейтральную позицию, на-
живаясь на военных поставках обеим воюющим коалициям, и вступили в войну (апрель 1917 г.) на 
стороне Антанты в период, когда воюющие страны истощили себя.
Ни в одном из генеральных штабов не предполагалось, что война продлится 4 года и три с по-
ловиной месяца. Ни одна страна не имела ни вооружения, ни снаряжения, ни продовольствия на 
такой огромный срок. Генеральные штабы рассчитывали максимум на три—четыре месяца, в худ-
шем случае на полгода. 
Сообразно этому все стороны стремились к быстрому развертыванию наступательных дейст-
вий. Германия рассчитывала на молниеносную кампанию на Западном фронте с целью разгрома 
Франции, а потом на действия против России, вооруженные силы которой должна была сковывать 
Австрия.
Россия предполагала развернуть наступление на Берлин силами Северо-Западного фронта 
(командующий — Я.Г.Жилинский) и наступление на Вену силами Юго-Западного фронта (коман-
дующий — Н.И.Иванов). Войск противника на Восточном фронте было в это время сравнительно 
мало — 26 германских дивизий и 46 австрийских. 
Французские армии не планировали немедленного наступления и рассчитывали на эффект от 
наступления русских. 
Германия придерживалась «плана Шлиффена», названного именем многолетнего руководителя 
германского генерального штаба, умершего незадолго до войны. 
28 июля 1914 г. Австрия объявила войну Сербии, на что в России последовала мобилизация, и 
это стало для Германии предлогом объявления войны России. Причины вступления нашей страны 
в войну и сегодня остаются предметом споров историков: неужели угроза в отношении маленькой 
Сербии, не имевшей с Россией общей границы, была достаточной причиной для того чтобы нача-
лось военное столкновение. А Германии нужна была Франция, и германскому послу было дано хо-
дить по Парижу с целью спровоцировать конфликт. Этого не произошло, и Германия объявила, что 
французская авиация бомбила немецкую территорию. На основании этого заявления 3 августа 
1914 г. Германия начала войну с Францией. 
У Франции от Швейцарии до Бельгии существовала хорошо укрепленная граница. На Париж 
было два выхода: около Вердена через сплошную топь и Шарламский проход через реку. Немец-
кий генеральный штаб разработал план разгрома Франции за 40 дней через захват Бельгии и вы-
ход на Париж с востока, а не с запада, как это предусматривал план Шлиффена. За этот период, 
как считали немецкие генералы, Россия не сможет провести мобилизацию, и будет разгромлена 
вслед за Францией, тем самым будет обеспечено выполнение плана «молниеносной войны».
4 августа Германия вторглась в Бельгию. Германская армия стала «жуткой машиной», важную 
роль в этой армии играла лучшая в Европе пехота. В ответ на действия Германии 5 августа в вой-
ну вступила Англия под лозунгом защиты Бельгии — нейтрального государства. 
В Бельгии немецкая армия встретила серьезнейшее сопротивление, чего не ожидали от ма-
ленькой страны. Мир был потрясен тем, что немцы стали расстреливать заложников, уничтожать 
деревни. Многие публицисты увидели в этом «конец XIX века с его либеральными идеями». 20 ав-
густа немецкая армия захватила Брюссель, открыв дорогу на Париж.
Мощная группировка германских войск отбросила бельгийскую армию и вторглась во Францию. 
Французы и высадившийся на северном побережье Франции английский корпус вынуждены были 
отойти. Французское правительство на время покинуло столицу. 

164 
31 августа немецкие войска вышли на Марну и оказались в непосредственной близости от Па-
рижа. Немецкий генеральный штаб был похож на арифмометр: все действия просчитывались 
(в первую очередь, подвоз продовольствия, медикаментов, боеприпасов). 
Но планы немецкого командования были нарушены выступлениями русской армии. Для спасе-
ния союзников русские армии ускорили подготовку наступления и начали его при неполном развер-
тывании всех своих сил. Через полторы недели после объявления войны 1-я и 2-я армии под ко-
мандованием генералов П.К.Рененкампфа и А.В.Самсонова вторглись в пределы Восточной Прус-
сии и разгромили в ходе Гумбиннен-Гольданского сражения войска противника. Одновременно в 
районе Варшавы и новой крепости Новогеоргиевск сосредоточивались силы для главного страте-
гического удара по Берлину. Серьезные поражения немецкой армии оттянули в Восточную Прус-
сию лучшие силы германской армии и генералитета. 
Выступление русской армии стало важным фактором в развернувшемся сражении на реке Мар-
не между французской и немецкой армиями 5 сентября 1914 г. Из-за отправки части войск из 
Франции на восток у немцев не хватило сил для намечавшегося обхода Парижа. Они вынуждены 
были сократить фронт своего наступления и вышли к реке Марне, где натолкнулись на англо-
французские силы. 
В битве на Марне в сентябре 1914 г. участвовали с обеих сторон более 1,5 млн. человек. Фран-
цузские и английские войска перешли в наступление. 9 сентября началось отступление немцев по 
всему фронту. Они смогли остановить противника лишь у реки Эна. Правительство и дипломати-
ческий корпус, спешно бежавшие в Бордо, смогли вернуться в Париж. 
После Марны начался так называемый «бег к морю», завершившийся переходом от маневрен-
ной войны к оппозиционной, в которой важную роль стали играть траншеи, ряды колючей проволо-
ки, связь. 
C момента объявления 28 июля 1914 г. Австро-Венгрией войны Сербии в нее втянулись почти 
все великие державы Европы. Сразу же после начала войны поспешили заявить о своем нейтра-
литете Болгария, Греция, Испания, Португалия, Голландия, Дания, Швеция, Норвегия, США, ряд 
государств Латинской Америки и Азии, а также союзники австро-германского блока — Италия и 
Румыния. Турция также заявила о нейтралитете, но уже 2 августа турецкое правительство заклю-
чило секретное соглашение с Германией и приступило ко всеобщей мобилизации, фактически пе-
редав в распоряжение германского генерального штаба все вооруженные силы Турции. 
Образовался русско-турецкий закавказский фронт, который отвлек значительные силы русских 
войск от борьбы с Германией. Япония, воспользовавшись тем, что внимание западноевропейских 
государств было приковано к театру военных действий в Европе, предъявила ультиматум Герма-
нии, потребовав немедленного отвода из дальневосточных вод и Тихого океана всех германских 
вооруженных сил и передачи Японии «арендованной» Германией территории Цзяочжоу с портом и 
крепостью Циндао. Германия отклонила ультиматум. 23 августа 1914 г. Япония объявила войну 
Германии. После непродолжительной осады Циндао был захвачен Японией, а затем ею были за-
хвачены Маршальские, Каролинские и Марианские острова в Океании, принадлежавшие Германии. 
Война в Европе перекинулась на Ближний и Дальний Восток и превратилась в мировую. 
К концу 1914 г. Западный фронт стабилизировался от Северного моря до Швейцарской грани-
цы. Солдаты зарылись в окопы. Маневренная война превратилась в оппозиционную. 
Турецкие войска, инструктировавшиеся германскими военными специалистами, предприняли 
осенью 1914 г. наступление на Закавказском фронте. Однако русские войска отразили это наступ-
ление и успешно продвинулись на Эрзрумском, Алакшертском и Ванском направлениях.
В декабре 1914 г. два корпуса турецкой армии под командованием Энвера-паши предприняли 
наступление под Саракамышем, но и здесь один корпус русская армия вынудила к капитуляции, а 
второй корпус был полностью уничтожен. В дальнейшем турецкие войска не пытались проводить 
какие-либо активные военные операции. 
Русские войска также изгнали турок из Иранского Азербайджана, лишь некоторые районы За-
падного Ирана турки удерживали за собой. К концу 1914 г. на всех фронтах армии воюющих коали-
ций перешли к затяжной позиционной войне. 

165 
Война на морях и океанах во втором полугодии 1914 г., по существу, свелась к взаимной блока-
де побережий. Морские сражения не изменили соотношения морских сил, по-прежнему английский 
флот превосходил австро-германский, который укрывался в бухтах острова Гельголанд, в Киле и 
Вильгельмсхафене. На океанах, в Северном и Средиземном морях господствовал флот Антанты, 
он обеспечивал ее коммуникации. Но уже в первые месяцы войны обнаружилась большая угроза 
флоту Антанты со стороны германских подводных лодок, которые 22 сентября потопили три анг-
лийских броненосца, несших дозорную службу на морских путях. 
Таким образом, к концу 1914 г. стал очевидным провал военно-стратегического плана герман-
ского командования. Германия вынуждена была вести войну на два фронта. 
В 1915 г. Германия и ее союзники направили основной удар против России, рассчитывая нанес-
ти ей поражение и вывести ее из войны. К середине апреля германское командование успело пе-
ребросить с Западного фронта лучшие боеспособные корпуса, которые вместе с австро-венгерски-
ми войсками образовали новую ударную 11-ю армию под командованием германского генерала 
Макензена. 
Сосредоточив на главном направлении контрнаступления войска, в два раза превосходившие 
силы русских войск, подтянув артиллерию, численно превосходившую русскую в шесть раз, а по 
тяжелым орудиям — в 40 раз, австро-германская армия 2 мая 1915 г. прорвала фронт в районе 
Горлицы. 
Под напором австро-германских войск русская армия с тяжёлыми боями отступала с Карпат и 
из Галиции, в конце мая оставила Перемышль, 22 июня сдала Львов. В июне германское командо-
вание, намереваясь зажать в «клещи» русские войска, сражавшиеся в Польше, предприняло уда-
ры своим правым крылом между Западным Бугом и Вислой, а левым — в низовьях реки Нарев. Но 
и здесь, как и в Галиции, русские войска, не имевшие достаточно оружия, боеприпасов и снаряже-
ния, с тяжелыми боями отступили. 
К середине сентября 1915 г. наступательная инициатива германской армии истощилась. Рус-
ская армия закрепилась на линии фронта «Рига — Двинск — озеро Нарочь — Пинск — Терно-
поль — Черновцы», и к концу 1915 г. Восточный фронт простирался от Балтийского моря до ру-
мынской границы. Россия утратила обширную территорию, но сохранила свои силы, хотя с начала 
войны русская армия к этому времени потеряла в живой силе около 3 млн. человек, из них около 
300 тыс. убитыми. 
В самый разгар кровопролитных боев на Восточном фронте, когда русская армия вела тяжёлые 
оборонительные бои, со стороны англо-французских союзников не последовало наступления на 
Западном фронте. Оно было принято только в конце сентября 1915 г., когда на Восточном фронте 
наступательные операции германской армии уже прекратились. 
Угрызения совести от неблагодарности по отношению к России с большим опозданием почувст-
вовал Ллойд Джордж. В своих мемуарах он позже писал: «История предъявит свой счет военному 
командованию Франции и Англии, которое в своем эгоистическом упрямстве обрекло своих русских 
товарищей по оружию на гибель, тогда как Англия и Франция так легко могли спасти русских и та-
ким образом помогли бы лучше всего себе». 
Получив территориальный выигрыш на Восточном фронте, германское командование, однако, 
не добилось главного — оно не принудило царское правительство к заключению сепаратного мира 
с Германией, хотя половина всех вооруженных сил Германии и Австро-Венгрии была направлена 
против России. 
В том же 1915 г. Германия попыталась нанести сокрушительный удар Англии. Она впервые ши-
роко использовала сравнительно новое оружие — подводные лодки, чтобы пресечь подвоз в Анг-
лию необходимого сырья и продовольствия. Сотни судов были уничтожены, их команды и пасса-
жиры погибли. Возмущение нейтральных стран заставило Германию не топить пассажирские ко-
рабли без предупреждения. Англия же путем ускорения строительства судов, а также путем приня-
тия эффективных мер борьбы против подводных лодок преодолела нависшую над ней опасность. 
Весной 1915 г. Германия впервые в истории войн применила отравляющие вещества, но это 
обеспечило лишь тактический успех. Неудача постигла Германию и в дипломатической борьбе. 
Антанта обещала Италии больше, чем могли обещать Германия и сталкивавшаяся с Италией на 

166 
Балканах Австро-Венгрия. В мае 1915 г. Италия объявила им войну и отвлекла на себя некоторую 

жүктеу/скачать 1,78 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: